Жизнь вокруг ясиноватского блок-поста: «Ведь Россия нас не бросит?»

Ясиноватский блок-пост – одна их самых горячих точек на карте боевых действий Донбасса. Здесь никогда не бывает по-настоящему тихо. Если вдруг вы услышали тишину со стороны ЯБП (так называют это место в народе), то знайте – это просто отдыхают «уставшие» орудия, через некоторое время бой обязательно возобновится.

Вокруг блок-поста разбросано несколько сёл. Когда-то зажиточные, с приветливыми людьми и красивыми ухоженными домами. Ныне – почти безлюдные, печально глядящие на случайного прохожего пустыми глазницами окон разбитых домов, с заросшими бурьяном огородами, оборванными проводами и осколками разорвавшихся снарядов. Но даже в этих местах, «заботливо» превращённых Украиной в ад, живут люди. Сегодня вместе с Андреем Лысенко мы едем к ним.

В селе Крутая Балка линии электропередачи разбивали почти каждый день. Аварийно-ремонтные бригады оперативно их восстанавливали. Но в начале декабря прошлого года подстанция получила очень серьёзные повреждения, которые быстро починить не представлялось возможным, а начинать длительный ремонт не давали обстрелы. Люди остались без света. Местные власти обеспечили их генераторами. А мы с Андреем везём бензин для них.

Дорога из Донецка в Ясиноватую тянется вдоль линии фронта. Один её участок, в районе Яковлевки, опасен особенно. Он находится на небольшой возвышенности, полностью открыт и насквозь простреливается ВСУ. Машина идёт на предельной скорости, кажется, ещё немного – и колёса оторвутся от земли. Проскочили. Минуем Ясиноватую и въезжаем в Крутую Балку.

Будний день. На улицах никого. Немногие оставшиеся жители на работе. Здесь живут сотрудники печально известной Донецкой фильтровальной станции. Дома только пенсионеры. Нас встречают баба Настя и дед Александр.

- Сегодня ночью опять стреляли. И утром стреляли. На «пятачке» дом сгорел утром, – рассказывает баба Настя.

Спрашиваю, что такое «пятачок». Женщина отвечает, что это часть села, вплотную прилегающая к украинским позициям, наиболее пострадавшая от обстрелов. Раньше там проживало много людей, но когда началась война, и на «пятачок» посыпались снаряды, местные власти переселили людей в общежитие в Ясиноватой. На «пятачке» остались 6 человек, те, кто категорически не захотел покидать родные дома. Самые масштабные разрушения там. Всего же в Крутой Балке на сегодняшний день живёт 40 человек.

- А вчера в шесть вечера снаряд разорвался рядом с домом с ёлками. Хозяева посадили весной ёлки и саженцы деревьев. Так все ёлки побило, и деревья поломало от взрыва. Но сам дом целый, - продолжает старушка. – А в доме напротив высыпались окна, но не на улицу попадали, а внутрь. Соседу всё лицо осколками посекло, с утра поехал в больницу. Слава Богу, хоть глаза целы остались!

Спрашиваю, за счёт чего выживают, чем питаются, как греются.

- Раз в полтора месяца дают гуманитарку нам. Каждую неделю из Ясиноватой привозят бесплатный хлеб, дают по две буханки на человека. Магазинов у нас давно тут нет, все позакрывались с началом войны. Ездим в Ясиноватую за продуктами, когда надо. А в основном помогает выживать домашнее хозяйство, огороды. Копаемся в них под обстрелами. Ну а что делать? Кушать-то хочется. Газа у нас в селе никогда не было, греемся печками. А дрова так получаем: для тех, у кого нет работы в селе, власть организовала временный приработок – убирать улицы, расчищать завалы, вырезать сухостой, распиливать деревья, поваленные взрывами. Вот из этих деревьев и колем дрова. И нам хорошо – у нас чисто в селе и дрова есть, и людям хорошо – они за это деньги получают.

Я хочу заснять на фото руины домов, которых полно на этой улице. Но дед Александр просит меня не делать этого. Вся улица насквозь простреливается украинскими снайперами. Село находится в балке (собственно, откуда и такое название) и находится как на ладони у ВСУ, занимающих позиции на возвышенности. Вспышки камеры обязательно их привлекут.

- Смотри, можешь беду на себя накликать! - предупреждает дед. – Сейчас я тебе что-то покажу.

Он уходит в дом и возвращается оттуда с пулей в руках.

- Вот. Сидел я, значит, на кухне. Была тишина, ни выстрелов, ни разрывов, ничего. Как вдруг слышу, звук битого стекла из зала. Я туда. А там окно разбито, и пуля попала в кресло, как раз туда, где я сижу каждый вечер. Это просто Бог так распорядился, что меня в тот момент в кресле не было. А если бы был – и понять бы ничего не успел, сразу бы погиб. Они просто так развлекаются, украинские снайпера, стреляют по нашим окнам. А уж на вспышки камеры твоей так точно отреагируют.

Вспоминаю, что точно такие истории я слышала на Трудовских, в Старомихайловке, Зайцево – везде, где линия соприкосновения проходит рядом с населёнными пунктами украинцы «развлекаются» подобным образом…

- Дай Бог, чтобы Порошенко пожил так же как мы, с Турчиновым вместе! Садисты проклятые! – в сердцах говорит дед Александр.

- Мы очень надеемся на то, что Россия нас не бросит им на растерзание! Ведь не бросит же? – с надеждой глядя мне в глаза спрашивает баба Настя.

Подтверждаю, что не бросит. Старики счастливо улыбаются. На этой мажорной ноте, мы прощаемся с ними, и едем в посёлок Донецк-Северный, в народе называемый «71-й километр».

По дороге встречаем джипы ОБСЕ. Возможно, они приехали зафиксировать последствия ночного обстрела. В кои-то веки. Обычно этих людей не часто увидишь в обстреливаемых посёлках на линии фронта, всё больше они обитают в дорогих гостиницах и ресторанах центра Донецка.

Останавливаемся на железнодорожном переезде. Он закрыт, ждём, когда пройдёт состав. Наконец, показывается локомотив. Состав пустой, угля в нём нет – блокада. Вагоны просто перегоняют из одного депо в другое. По глазам больно бьёт жёлто-голубой окрас второго локомотива и надпись на нём: «Украина». Сердце начинает учащённо биться, а в голове звучит голос деда Александра: «Садисты проклятые!».

На выезде из Ясиноватой у обочины голосуют двое - мужчина и женщина. Останавливаемся. Просят подбросить до «71-го километра». Нам как раз туда. Татьяна и Игорь, едут домой. Татьяна из Ясиноватой, Игорь из Луганска. Татьяна сразу эмоционально начинает рассказывать, как пережила страшные обстрелы конца января – начала февраля.

- Соседи уже выехали. Дети мои уехали. Я одна оставалась в доме. Представьте, я одна на весь пятиэтажный дом. Думала, что как-то всё обойдётся всё-таки. Но началось что-то страшное. Снаряды рвались прямо вокруг дома. В понедельник не стало света. А во вторник разбили котельную. Потом исчезла вода. После того, как снаряд попал прямо в дом, я решила уходить. Взяла только паспорт и деньги, и как сумасшедшая побежала по дороге в Ясиноватую – транспорт тогда уже не ходил. Над головой проносились снаряды, а потом один упал прямо возле меня, но не разорвался. Я тогда просто как с ума сошла. Упала прямо в сугроб и пролежала так уже не помню сколько. Потом поднялась и снова побежала. Не помню, как и добралась до Ясиноватой этой, всё перед глазами как в тумане, расплывчато…

Игорь во время обстрелов был в Луганске у родственников. Сейчас возвращается домой, взглянуть, что стало с квартирой. Но от соседей уже знает – снаряд попал в дом, стены разбиты, в его квартире вылетели все окна. Вернее, то, чем были закрыты оконные проёмы, окон в квартире нет уже давно. Игорю 50. Дети выехали в Россию и там устроили свою жизнь. Он тоже было попробовал, но в его возрасте найти работу оказалось весьма проблематичным. Пришлось возвращаться домой.

На въезде в посёлок нам «салютуют» ВСУ. Прямо перед глазами проносится снаряд. Успеваю сфотографировать след от него. Андрей говорит, что это БМП.

Посёлок насчитывает всего пять пятиэтажных домов. Сейчас в разбитых квартирах, без света, тепла и воды остались жить 45 человек. Совсем недавно котельную, обеспечивавшую людей теплом, отремонтировали, торжественно открыли. Во время обстрелов конца января – начала февраля её вновь разбили. Разбили и подстанцию. В двадцатиградусный мороз люди остались без света, тепла и воды. Власти Ясиноватой обеспечили людей генераторами и обогревателями. А в подвалы привезли пять буржуек. Обстрелы здесь идут каждую ночь, люди регулярно спускаются в подвалы. Теперь в них будет не холодно. Обеспечивают и чистой питьевой водой. Во время нашего приезда как раз подъехал трактор с бидонами.

Дом №20 напоминает решето: пустые глазницы окон, зияющие дыры от «прилётов», разбитые балконы, сожжённые квартиры.

Захожу внутрь дома, поднимаюсь по лестнице, усыпанной битым кирпичом, штукатуркой и строительным мусором.

Сквозь дыру между третьим и четвёртым этажом смотрю на улицу. Там вагонное депо. Не одно поколение местных жителей проработало здесь. Сейчас оно закрыто. За зданием депо посадка. За ней – позиции ВСУ. Именно оттуда они бьют по посёлку, начиная с 2014 года.

В квартире на первом этаже приоткрыта дверь. Стучу и захожу. В квартире высокий статный мужчина.

- Леонид, - представляется он. Всю войну мужчина прожил в посёлке. Выезжать некуда, да и не на что. Всю жизнь отработал на предприятии, имеет огромный стаж, тем не менее, пенсия – «кошкины слёзы». Да и беженцем быть Леонид не хочет. Непривычно это, странно, неприятно. Но о бедах своих говорить много не хочет, видно, что не привык жаловаться. Начинает рассказывать о недавних обстрелах, изрешетивших дом. Первый снаряд прилетел в дом с 30 на 31 января. Это была артиллерия. На следующий день во второй этаж угодил танковый снаряд. Ещё через день несколько мин попало в балконы дома. А уж сколько снарядов разорвалось вокруг него – не счесть.

Леонид много курит, и с тоской глядя на свой разбитый дом говорит: «Всю жизнь отпахал. Всю жизнь. Думал, хоть на пенсии отдохну. А оно – на тебе…».

Соседний восемнадцатый дом выглядит чуть лучше. Но только лишь чуть – нет зияющих дыр в стенах. А так всё тоже – ни одного целого балкона, ни одного целого окна, воронки от снарядов на земле.

По двору не спеша, сгорбившись и низко опустив голову, идёт женщина. Я окликаю её. «Людмила Владимировна», - представляется она. «Внука отвезла в город, а сама вот здесь осталась. Мы с ним вдвоём живём. Страшно, ты не представляешь, до чего тут страшно, деточка! Стреляют и стреляют. Никаких нервов уже нет. Я уже и в подвал не спускаюсь – нет сил никаких. Они стреляют, а я сижу в квартире и молюсь. Первый раз прилетело ко мне в балкон – все стекла пообвалились. Я фанеру вставила тогда. Оно во второй раз прилетело, а фанеры уже и нет. Повставляла одеяла старые, тряпочки, какие понаходила. Ну оно ж всё равно ничего не греет, но хоть не так дует и снег в квартиру не летит», - Людмила Владимировна начинает плакать. Потом, тяжело ступая, скрывается в подъезде.

На крыльце остаётся сидеть кот Василий. Он громко мяукает, предчувствуя весну.

Весна… Третья военная весна в Донбассе. Какой она будет? И, может быть, именно она принесёт этим измученным людям мир и покой? Баба Настя с дедом Александром спокойно будут возделывать свой огород. Заработает вагонное депо, и Игорь вновь станет работать там. Людмила Владимировна перестанет бояться и плакать. А Леонид наконец-то просто отдохнёт. И никогда на нашей земле больше не будет звучать слово «Украина».