Спецоперация на Украине не подарок США, но она им выгодна
Заведующий отделом европейской безопасности Института Европы РАН Дмитрий Данилов в интервью сайту Российского союза по международным делам заявил, что блок НАТО, несмотря на все заявления о необходимости поиска политико-дипломатических решений конфликта вокруг Украины, на деле готовился к военному сценарию.
Учёный считает, мотивы США разжечь конфликт связаны, во-первых, с обеспечением мирового доминирования Америки.
Во-вторых, с укреплением инструментов влияния на европейских союзников. Ясно, что во многом НАТО в политике США используется как главная платформа обеспечения влияния на европейских союзников и не только на них. Ритуальные декларации об атлантической солидарности и равноправии союзников не отражают реальности. НАТО всё более превращается в инструмент американской политики, Вашингтон вполне прагматично использует европейскую солидарность и заинтересованность в американских гарантиях безопасности в качестве инструмента реализации собственных интересов, особенно в проблемных ситуациях.
В-третьих, с военными интересами США, которые как раз связаны с тем, чтобы привлечь ресурсы своих партнёров (прежде всего союзников по НАТО) к реализации собственных военно-стратегических планов. Прежде всего, речь идёт о том, чтобы направить активность НАТО в приоритетные для Вашингтона сферы, такие как космос и киберпространство или, например, противодействие китайскому вызову.
К тому же в Вашингтоне прекрасно понимают, что перевооружение Европы тесно привязывает ЕС к военной машине НАТО и США, ведёт к усиления зависимости от американского военно-промышленному комплекса.
Другими словами, возрастающая зависимость Европы от США в военно-технологической и военно-экономической сфере существенно понижает способность европейцев к какой бы то ни было самостоятельности и стратегической автономии или формированию союза обороны. И это тоже мотив для США, которые ранее сталкивались с серьёзными проблемами европейского оппортунизма, в том числе и в рамках НАТО.
Эксперт приводит примеры военной кампании в Ираке 2003 года, против которой выступили Германия и Франция, и Вашингтон сделал ставку не на НАТО, а на «коалицию желающих». И апрельский саммит НАТО в Бухаресте в 2008 г., когда те же Франция и Германия категорически отвергли настойчивое предложение уходящей администрации Буша-младшего предоставить Украине и Грузии план для членства в НАТО (ПДЧ). Теперь же подобные эксцессы сопротивления европейских союзников практически исключены. Учёный считает, что США, очевидно, рассматривали вариант, что первый шаг к конфликту сделает Россия, и в этой ситуации США получат ещё более серьёзные козыри по продвижению всех трёх линий своих интересов.
На вопрос, стала ли спецоперация своеобразным «подарком» США, эксперт ответил:
«Вы знаете, конечно, это не „подарок‟. У нас в публичном поле утверждается, что у России просто не было другого выхода. Я, скорее, соглашусь с этой точкой зрения, поскольку возможности реализации Минских соглашений, деэскалации, обеспечения политического договорного решения вокруг проблем ДНР и ЛНР и, самое главное, заинтересованного диалога между Россией и Западом в контексте переформатирования европейской системы безопасности фактически были исчерпаны. А если это так, то вариантов для России оставалось немного. Даже если Украина отрицает подготовку к военному варианту решения вопроса Донбасса, вероятность такого сценария всё же существенно возрастала, в том числе и в силу того, что Киев получал последовательно наращиваемую военно-техническую поддержку со стороны Соединённых Штатов и их союзников по НАТО.
Здесь я мог бы привести аналогию. На Западе очень часто после 2014 г. рассуждали о санкциях, которые должны или не должны быть введены в отношении России, об эшелонировании этих санкций. И многие западные политики, в том числе и те, которые сейчас занимают руководящие посты, говорили о том, что ограничительные меры имеют очень важное „превентивное‟ значение для сдерживания России от будущих, пока ещё не совершённых действий. Аналогично этому и в НАТО доказывают, что укрепление восточного фланга после 2014 года — мера вынужденная, ведь нужно как-то сдержать потенциальную российскую агрессию, например, против балтийских государств. Если рассматривать такого рода логику, то тогда вообще вряд ли можно обвинять Москву в том, что она тоже рассматривала возможность и необходимость превентивных действий в условиях возрастающей эскалации и напряжённости кризиса на Украине. Поэтому можно сколько угодно спорить о том, были ли планы у Украины решить вопрос Донбасса военным путём, и насколько эти планы были реалистичны и продвинуты. Вне зависимости от этого, конечно, Россия не могла не считаться с серьёзными нарастающими рисками подобного развития ситуации.
А насколько велики были такие риски, и насколько они уже переросли в военную угрозу, это, очевидно, закрытые оценки, и рассуждать на эту тему, а тем более что-то утверждать, было бы некорректно.
Многие могут задаться вопросом, а не стоило ли России, вообще говоря, подождать? Ну, пусть бы Зеленский принял решение о том, чтобы войти на Донбасс с вооружёнными силами, тем более что подготовка действительно велась, цели были пристреляны, техника стянута, войска размещены. Надо сказать, что в таком случае эффект был бы другим. На мой взгляд, наши военные не были бы готовы согласиться с таким сценарием, поскольку в таких условиях уже любая контроперация России в поддержку ДНР и ЛНР в военном плане имела бы гораздо меньше шансов на успешное завершение. Поэтому, если говорить с военными специалистами, то, наверное, для них был только один вариант — начать первыми. Спецоперация России на Украине — не „подарок‟ Америке, но Вашингтон остаётся главным бенефициаром».
