Донецк в условиях спецоперации и ожидании «сражения века»
Донецк живёт в режиме ожидания «битвы за Донбасс», которую ряд экспертов уже успели назвать «сражением века». Но дончанам важен не только историзм приближающегося события, но и его практическая польза — освобождение северных территорий Донбасса от украинских оккупантов позволит полноценно запустить водоснабжение региона.
Последние недели столица Донбасса и прилегающие к ней города живут в режиме строжайшей экономии — график подачи воды неуклонно сжимается. Изначально её подача уменьшилась вполовину, потом стали подавать раз в день по вечерам, теперь и вовсе — раз в два дня по паре часов. Но и такая радость доступна не всем — на юге города местность холмистая, перепады высоты, поэтому вода зачастую сюда просто не доходит из-за отсутствия напора. Как говорят местные «водные» начальники, «воду дать — это не свет включить/выключить» — когда вентиль открывается, система должна наполниться водой, и только затем она начинает работать полноценно. Но выхода на полную мощность просто не случается — едва наполнив трубы, вода выключается из-за строгого графика экономии, таким образом жители верхних этажей многоэтажек и жители частного сектора того же, например, Ленинского района, воды не видят почти никогда. К чести властей Донецка, подвоз как технической, так и питьевой воды осуществляется регулярно по всем «обезвоженным» районам, поэтому в пустыню Донецк пока не превратится. Но проблема водоснабжения остаётся крайне острой — и это понимают все.
Решить вопрос с водой окончательно может только освобождение северных территорий — Славянска, Краматорска, окрестностей Горловки, где расположена важная водная инфраструктура, перебитая обстрелами ВСУ. Местные власти пытались обращаться в различные международные структуры за содействием в ремонте — необходимы гарантии «режима тишины», который могут обеспечить только международники — однако, Запад остался глух к просьбам. Но это ведь никого уже не удивляет, правда? Поэтому битва за Донбасс, это ещё и битва за жизненно важный ресурс — воду для целого густонаселённого региона.
Ну а пока жители города (у кого есть финансовая возможность) запасаются ёмкостями для хранения большого количества воды. В магазине «Галактика» едва ли не самым ходовым товаром являются сейчас пластиковые бочки разного объёма.
«Я тебе точно говорю, воды не будет, — прогнозирует дончанин Юрий. — Если бои затянутся больше чем на месяц, воды не хватит. Я купил две бочки, одну на 200 литров, другую на 300. Одну поставил на балкон, вторую прямо в комнату. А что делать?».
Юрий предприниматель, и у него есть средства для таких покупок (равно как и для наполнения бочек подорожавшей водой). Но такая возможность есть не у всех — в основном народ покупает воду на разлив, по 4 рубля за литр, или заказывает в бутылях по 18,9 литров.
Неуёмная жадность торговцев и желание «наварить» на беде присутствуют и здесь, хотя, казалось бы, война должна была сделать людей милосерднее по отношению друг к другу. Вода в пяти- и шестилитровых бутылях в магазине резко взлетела в цене. Если до «водного» кризиса бутыль в зависимости от марки можно было купить за 50—60 рублей, то с его началом цена поднялась до 80 рублей, а теперь и до 120. Подорожала и доставка воды — бутыль 18,9 литра до кризиса продавался за 100 рублей, потом поднялся в цене до 120 рублей, а с недавних пор достиг отметки в 140 рублей, и, кажется, это не предел, ибо предела жадности не существует. Зарплаты и пенсии при этом остались, конечно, на том же уровне. Но когда это волновало торговцев?
Взлетели в цене и другие товары. После резкого скачка доллара, западных санкций и объявления ряда компаний об уходе с российского рынка, в Донецке вырос спрос на гречку, сахар и средства женской гигиены. Эти товары почему-то сметались с полок так, как будто больше никогда не появились бы. Пустые полки, где ранее стояли буквально горы товаров, удручали. Дефицит был недолгим, вскоре товары появились в прежнем изобилии, но уже по новым ценам. Так, килограмм сахара, ранее стоивший в среднем 58 рублей, теперь продаётся почти по 100 (на минувшей неделе автор покупал за 97 рублей/кг). Это на развес. В упаковке 900 грамм можно приобрести за 107 рублей. Скакнула цена на гречку и женские прокладки — в среднем в полтора, а то и в два раза (всё зависит от места покупки, где-то, конечно, дешевле, где-то ещё дороже).
Выросли цены и на все другие продукты питания — молоко и молочные продукты, крупы (не только гречку), макароны, чай, кофе и так далее. Продавцы на рынках ссылаются на подскочивший курс доллара — но вот только доллар возвращается постепенно на «доспецоперационный» уровень, а цены не спешат снижаться вслед за ним.
Цены на одежду и обувь пока не взлетают так стремительно, как на еду. Дончане смеются — одеться получается дешевле, чем поесть.
«Ну, смотрите, — объясняет дончанка Катя. — Я иду в „Молоко‟, средний чек примерно тысяча рублей, но чаще выше. Мы живём с дочкой, мамой и котом. В магазин я хожу где-то раз в два-три дня. Не менее трёх тысяч в неделю трачу, обычно больше, три — это минимум. А вполне сносные кроссовки „Бона‟ в „Контуре‟ можно купить за те же три тысячи. Вот и выходит, что одеться дешевле, чем поесть. Еда, простите, поел — и сходил в туалет, а кроссовки носишь годами».
Состав Катиной семьи весьма показателен — Донецк с начала боевых действий превратился в город женщин и детей. Почти все мужчины, за редким исключением, мобилизованы. Не мобилизован либо тот, кто работает на критически важной работе (например, ремонтирует оборудование на объектах инфраструктуры), либо тот, кто от мобилизации просто скрывается. Все остальные на фронте. Фронт — тема болезненная. Некоторые женщины до сих пор не знают, где служат их мужья, ситуация становится предельно сложной, если люди жили гражданским браком.
«Мы с мужем уже 10 лет вместе. Я называю Колю мужем, он меня женой, но официально мы не расписаны, — рассказывает дончанка Светлана. — У нас двое детей: 9 лет Карине, четыре года Мише. Дети тоже записаны на меня. Почему так? Ну, я расскажу, что уж тут стесняться. Я получала на детей выплаты как мать-одиночка, потому что жили мы сильно небогато, и эти деньги были подспорьем. Я нянечка в детском саду, Коля сантехник. Его забрали, последний раз он выходил на связь ещё в феврале. С тех пор молчит, я предполагаю, что, наверное, он где-то на Украине, возможно, под Харьковом. Если бы с ним что-то случилось, мне сообщили бы с его работы (сообщают на работу, прежде всего, потому что там начисляют зарплату), а так молчат, значит, жив, не ранен. Я надеюсь на это! Но получить информацию, где он, я не могу — информацию дают только жёнам при наличии свидетельства о браке, или если в свидетельстве о рождении ребёнка указано, что он отец. А у меня таких документов нет. И я не могу узнать, где служит мой муж!».
Пока мужья, отцы и сыновья на фронте, украинцы нещадно бьют по городу. Донецк подвергается ежедневным обстрелам, особенно западные и северо-западные окраины. Там обстрелы, кажется, вообще не стихают никогда. Но даже в центре города звуки войны слышны на постоянной основе. Каждый день раненые, почти каждый день — убитые мирные. Донецк вернулся в состояние примерно 2015 года, когда информация о жертвах и разрушениях шла нон-стопом. И, тем не менее, разница есть. Дончане надеются, что вот это уже конец. Что война вот-вот закончится. Главное — выиграть решающую битву.
По данным разномастных аналитиков, битва за Донбасс должна начаться в ближайшие 10 дней. В Донецке никто не сомневается в победе, и это неудивительно — здесь воюют за своё, за свою землю, за своих детей, за своё будущее. На фронте — не кто-то абстрактный, неизвестный, а свои, родные, мужья, сыновья и отцы. «Конечно, победа будет за нами. А как ещё-то?!», — говорят все наши собеседники.
А после победы — путь в Россию. Теперь дончане не сомневаются, что они реализуют свою восьмилетнюю мечту и присоединятся к своей большой Родине.
