Жена политзаключенного: После ареста мужа, ребенка в школе обзывали террористкой и фашисткой

Анна (имя изменено по желанию собеседника – прим. ред.) – жена политического заключенного, который сейчас находится в харьковском СИЗО и подозревается в одном из терактов, произошедших в городе в 2014-2015 годах, рассказала об аресте мужа, пытках, которым его подвергали и состоянии его дела, находящегося в судебном производстве. 

Здравствуйте! Аня, я знаю, что у вас в семье произошло несчастье – ваш муж попал в тюрьму по надуманному обвинению. Расскажите, пожалуйста, за что именно его посадили?

Это произошло зимой 2015 года. Изначально нам даже не сообщили, за что именно его арестовали. Спустя некоторое время мне стало известно, что его подозревают в одном из терактов, произошедших в Харькове. Ему инкриминируют участие и, как обычно, 110 статью («Посягательство на территориальную целостность Украины» – прим. ред.). Кроме этого ему вменяют незаконное хранение оружия и взрывчатых веществ. Интересно, что сам обыск был проведён уже после того, как его забрала полиция, была найдена взрывчатка.

То есть, вы хотите сказать, что к вам приехали сотрудники полиции, забрали вашего мужа и только потом, без его присутствия, провели обыск?

Да. Только не полиция, а СБУ и группа захвата - спецназ. Я не знаю точно, какое именно подразделение работало, они были в камуфляже, а нашивки я не рассматривала, не до этого было. Спецназ забрал моего мужа и куда-то увез, а сотрудники СБУ остались проводить обыск с понятыми, которых я даже не знала, не поняла, кто они такие. Я задала вопрос: «Кто это?», - мне ответили – понятые.

Вы присутствовали непосредственно при обыске?

Да, присутствовала. Они посмотрели балкон, пару шкафчиков и потом, таким интересным образом, на письменном столе ребенка за раскрытым ноутбуком, то есть, за крышкой ноутбука достали пакетик «Кэмел». Сказали: «Понятые, обратите внимание, вот подозрительный пакет». В общем, достали его, спросили у меня: «Что это?», - я ответила, что понятия не имею. А там, как я уже потом читала в протоколе, пластид, гранаты, какие-то колечки, проводочки и так далее.

Получается, что по мнению СБУ, ваш муж хранил взрывчатку, гранаты на письменном столе ребёнка?

Да. За крышкой ноутбука ребёнка и на её столе. Получается, что ребёнок вечером сидел делал уроки, а без двадцати семь утра, когда задержали мужа, там оказался этот пакет. Малой на тот момент было 10 лет.

Да уж. Что было дальше?

Моего мужа забрали. Я спросила, куда именно мне обращаться и где его искать. Мне ответили, звоните в справочную – 102.

В смысле в 102?

Да, именно сюда. Похихикали и назвали этот номер. Я тогда в таких чувствах была, что даже не поняла, куда именно меня отправляют.

Они ещё несколько часов что-то писали, составляли протоколы. Изъяли всю технику: ноутбуки, телефоны. Хотели забрать ещё телефон ребенка, но на тот момент мои родители уже её забрали к себе домой. В протоколе был текст такого плана: задержали за то, что нашли взрывчатку, хотя на самом деле, его сначала задержали, а потом уже что-то там нашли. Я сказала, что это полнейший бред и ничего подписывать не буду. Они так и уехали ни с чем. Уже в самом конце, когда они уходили, один из СБУ-шников, когда я вновь спросила, где мне искать мужа, посоветовал обратиться на Мироносицкую (управление СБУ в Харьковской области – прим. ред.), там всё узнаете.

В тот же день, вечером, мне позвонил мужчина, с моего номера на номер ребенка, и представился адвокатом мужа, сказал срочно подъезжать к зданию СБУ. Я приехала. Адвокат объяснил мне, что муж его нанял совершенно случайно, якобы они как-то пересеклись в курилке. Как уже потом выяснилось, муж не то, чтобы курить, он ходить не мог от избиений. Его просто заносили из кабинета в кабинет.

Вашего мужа пытали?

Пытали. Узнала подробности чуть-чуть позже, на 6-ой день, увидев его в первый раз. Когда мы начали его искать, нам никто ничего не сообщал. В СБУ сказали, что это конфиденциальная информация. Через два дня после ареста я его увидела издалека, когда выбиралась мера пресечения, нас к нему не пустили. Видно было, что он серого цвета и еле передвигает ноги. И получается только через несколько дней, за которые я успела оббить все пороги – ИВС, СИЗО, райотделы, где мне сообщали, что такой-то не поступал – мне позвонил адвокат и сказал подъехать на СБУ. Это 6-ой день был. Я подъехала, мой муж был на допросе и за 1000 гривен нам разрешили увидеться.

Живого места на нём не было вообще. Чистыми были только лицо и ладони. Запястья были в кровь растёрты от наручников, потому что руки опухли, а наручники не снимали. Весь был чёрного цвета, в кровоподтеках. Привозила потом ему медикаменты, передавала через адвоката, потому что в туалет он ходил кровью, видимо почки были отбиты. Из лекарств всё, что передала – всё дошло: мази от ушибов, обезболивающее, согревающий пояс. Не знаю, почему передала ему этот пояс… он потом удивился, что я додумалась до этого, заявил, что без него ходить бы не смог.

Потом оказалось, что мой муж пролежал несколько дней в неотложке, вот почему мы его найти не могли.

Общались мы больше часа тогда. Это был единственный такой длительный раз. После этого я точно также платила по 1000 гривен, но времени нам давали 5-7 минут. То есть, такса та же, время меньше.

Скажите, а кому именно вы платили эту тысячу гривен?

Адвокату. Он напрямую подходил и говорил сколько, а там уж он сам разберётся кому и что давать.

Понятно. Страна борется с коррупцией.

Да. Тогда, на 6-ой день, муж дал мне список, что именно ему нужно из вещей в СИЗО. Его привозили и увозили. На допросы, на избиения, а вечером в камеру. Как я потом поняла, первую ночь, когда его забрали, он провел в СИЗО, а потом начались пытки и неотложка.

Он рассказал, что «допрашивали» его на подвале, где тир был. Сказал, что почувствовал запах пороха. Ставили на растяжки и начинали стрелять. Простите, тяжело все это вспоминать.

Хорошо, давайте оставим. Что было потом?

Что было? Как обычно. Начала ездить, возить передачи. Свиданий нам в первое время не давали. На судах получалось договариваться с конвоем за 100 гривен, чтобы дали хоть переговорить 5-7 минут. Таким образом мы общались около 8 месяцев. Потом нам стали давать свидания, но перестали пускать на судах. Конвой категорически отказывался разговаривать о деньгах.

Ясно. Аня, расскажите, пожалуйста, как проходили суд и расследование вашего дела.

Через два дня после ареста, нам дали меру пресечения – сразу под арест. Потом каждые два месяца продлевали этот срок. Интересно, что буквально через несколько дней был первый следственный эксперимент, на котором муж рассказывал и показывал, что именно и как взрывал. По видеороликам, которые показывали в суде и по телевизору, видно было, что его водили по натоптанной дорожке. Показывали, куда идти, задавали вопросы и сами на них отвечали. От мужа требовалось лишь кивнуть или ответить «да/нет». Правда, везде стояла его подпись. На всех протоколах. Уже потом, на первом же суде, он отказался от показаний, заявив, что их выбили под пытками. Но на тот момент молча соглашался. Когда я у него спрашивала на 6-ой день, как он мог подписать этот бред, он ответил, что с ним творили такое, что даже фантазия отказывается работать.

Аня, ну ведь ваш муж ранее работал в правоохранительных органах. Неужели со стороны СБУ к нему не было хоть какого-то попустительского или более лояльного отношения?

Наоборот. Сейчас органы на стороне националистов и после Майдана, после чисток, в рядах сотрудников правоохранительных органов остались лишь те, кто действительно любит вот это всё, поэтому и вымещают свою злость и ненависть на заключенных-сепаратистах. Моего мужа избивали, как потом оказалось, пожестче, чем других таких же как он.

Я просила сделать его судмедэкспертизу, так как видела в каком он состоянии. Но муж отказался, сказал, что нельзя, потому что угрожают и семьям, и близким.

Я понимаю, что вопрос не очень корректный, поэтому, если не хотите, не отвечайте. Но всё же. Как отреагировал ваш ребёнок на этот ужас?

Я отвечу. Малая была дома в момент ареста, утро же было, мы спали. Видеосъёмка задержания, которую потом показали по телевизору, была полностью без звука, потому что у ребенка была жуткая истерика. В течении всего это времени задержания, мне звонили соседи и спрашивали всё ли в порядке, настолько громко малая плакала и кричала. Впрочем, потом съёмка была отлично смонтирована. Ни криков, ни плача, никакого другого звука.

СБУ или спецназ как-то реагировал на детские крики?

Да. Говорили, чтобы я забрала ребенка. Я ходила с ней на руках, потом позвонила родителям, как раз СБУ потребовала документы на квартиру, а они были у родителей дома. Отец ничего не понимал, что происходит и зачем мне в такую рань документы. Он пришёл, следом пришла мама. А по соседям в это время уже слух пошёл. Как-то очень быстро это всё разнеслось. Родители забрали малую тогда.

В первые несколько дней она не ходила в школу. Потом водили за ручку. В школе её дразнили террористкой…

Дразнили?

Да, получается, что родители одноклассников обсуждали дома нашу проблему, а дети слышали и повторяли в школе ей эти слова. Она мне несколько дней вообще об этом не рассказывала, предпочитала самостоятельно переживать. А я постоянно в разъездах, в СБУ сидела. Видела, что её что-то беспокоит, спрашивала в чем дело, может кто-то обижает или дёргает, она отнекивалась. Потом ко мне приехала подруга и вывела малую на разговор. Она ей призналась, что её обзывают террористкой, фашисткой. Так все и выяснилось. Я пошла в школу и переговорила с классным руководителем. Попросила её поговорить с детьми и принять меры, это просто бесчеловечно как-то. Ребенку 10 лет. У меня уже в мыслях было куда-то переезжать или переводить малую в другую школу. После разговора с классной всё закончилось моментально.

Скажите, вы не думали, что устраивать такую травлю могли учителя? Ведь у нас активно насаждается украинофилство и «патриотизм».

Я не думаю. Надеюсь, что нет. Она тогда училась в начальной школе, это был 4 класс. Наша классная руководительница очень хорошая женщина, мы всегда с ней общались нормально. Не могу сказать о ней ничего плохого. Наоборот, она довольно трепетно относилась к моей дочери, пыталась поддержать, чтобы та не ощущала гонений и издевок со стороны одноклассников. Но вот, знаю точно, что в нашей школе действительно есть такие учителя в старших классах, которые активно проповедуют «госповестку».

Сейчас ребенок уже успокоился. Мне очень обидно и горько, что ей довелось это пережить и повзрослеть раньше, чем положено в её возрасте. Она все понимает, я объясняла ей как взрослой что именно произошло и почему. Она ездит со мной на свидания, не так часто, как я, конечно, но ездит. Первая встреча прошла очень тяжело, безумно. Все плакали, даже слова сказать не могли. Сейчас всё нормально. Слава Богу.

Спасибо. Возвращаясь к вашему мужу, как сейчас проходят суды? Есть ли подвижки в деле?

Суды начались давным-давно, после окончания расследования. Всё рассматривалось бегло-бегло, нигде не заострялось внимание. Я тогда не ходила на сами слушания, ждала в коридоре. А вот сейчас у нас началось перерассмотрение дела с самого начала в связи со сменой судьи. Я начала ходить на заседания и теперь понимаю, насколько много в деле нестыковок: в протоколах, подписях, во временных рамках.

То есть, СБУ даже не удосужилась сделать нормальную фальсификацию?

Да. Вот, например. Они ворвались в квартиру задерживать моего мужа в 6:40 утра. Забрали его сразу же, проводили осмотр квартиры в его отсутствие. А в протоколе написано, что его задержали после обыска за хранение взрывчатки дома. По времени: в протоколе написано, что его увезли в 11 с мелочью утра, мне якобы позвонили около часа дня, хотя мне никто позвонить не мог, так как телефоны изъяли. Далее в 15:45 его оформили уже в СБУ с паспортом, хотя паспорт они забрали ещё в квартире. В общем, всё в таком духе.

Скажите, а после того, как ваш муж подписал все протоколы, пытки продолжались?

Это очень долго продолжалось. Первые несколько дней – постоянно. Имитировали выстрелы, то есть, надевали мешок на голову, ставили к стене и стреляли. Он рассказывал, что не понимал, куда летит пуля, дернешься вправо-влево, вдруг попадёт. Может СБУшники, конечно, не и стреляли боевыми, но кто его знает. Кроме этого, надевали противогазы, в трубки наливали воду и перекрывали воздух. Когда становилось нечем дышать, человек просто напросто захлебывался, пытаясь вдохнуть. Избивали дубинками и так далее. Когда его только задержали, его вывезли за город и жутко избили. По его ощущениям, это продолжалось минут 30-40. После избиения ему сказали, дескать, что, если бы не ребенок, его бы завалили прямо на месте и, соответственно, повесили бы всех собак – обвинили бы по всем пунктам заочно.

Сейчас вашего мужа уже, слава Богу, не пытают. А есть ли какие-то ограничения и запреты? Например, не ущемляют ли в свиданиях, разрешают ли передавать домашнюю еду?

Нет. Сейчас всё нормально. Свидания кратковременные обычно час-два, иногда бывало чуть больше. Раньше были ограничения в передачах: нужно было покупать лишь все магазинное, в вакуумных упаковках. Через полтора года разрешили возить домашнюю еду, но с ограничениями по скоропортящимся продуктам, например, салаты с майонезом, молочное - нельзя. Первые блюда – тоже нельзя. Но, в принципе, на данный момент можно уже всё.

Как часто вы передаете передачи?

Каждую неделю. Я езжу и на свидания, беру разрешение у судьи и заодно передаю продукты. Стараюсь, чтобы на несколько дней домашней еды хватало, а на оставшиеся дни покупное – сыры, колбаса, овощи. Питаться в СИЗО он не может. Я могу сказать, что мой муж довольно непривередлив в плане еды, но кушать то, что они называют едой просто невозможно. В прошлом ему приходилось по работе присутствовать в морге, вот запах того, что дают в СИЗО один в один. Я не знаю из чего они там готовят, но… пару раз муж рискнул взять салат из капусты. Так вот, эта капуста доведена до полусгнившего состояния, видно пятна на ней. Хотя, все кто работает в СИЗО, утверждают, что заключенных кормят на убой. Но я больше верю своему мужу, который там находится. Я знаю, что он не будет мне врать и привередничать в плане еды, прекрасно понимая каким трудом мне достаются деньги, и как я их зарабатываю.

Сколько у вас приблизительно уходит в месяц на содержание мужа в тюрьме?

Сейчас в районе трёх-четырех тысяч гривен. Изначально было пять-семь. Когда всё требуют покупное, ты не можешь сэкономить и привезти свои соленья, например, или овощи с огорода. И вот полтора года где-то на одну передачу уходило от двух тысяч и выше.

Кошмар. Сколько вы зарабатываете, если не секрет?

Я работаю на двух работах. Официальная ставка раз в месяц – 4000 гривен, иногда с надбавками получается 5000. И я подрабатываю наращиванием ресничек, оформлением бровей. Это – живые деньги, которые всегда на руках. Плюс родители поддерживают. Особенно с ребенком помогают. В первое время я банально не могла собрать её в школу, не хватало денег даже на канцелярию, не говоря уж об остальном. В эти дни именно родители её содержали, а я возила деньги в СБУ, на адвоката, конвою и т.д.

Помогают ли вам какие-то фонды политзаключенных?

Нет, не помогают. Вру. Один раз года полтора назад приходила передача от… не помню названия, на 200 гривен. Всё, это была единственная помощь извне.

Скажите, в какую сумму вам обошёлся адвокат?

У нас сейчас второй уже. А первый за 8 месяцев «своей работы» с меня стянул почти 2000 долларов частями. Доходило до того, что он проезжал мимо моего дома и звонил мне: выноси деньги. Я, помню, в первый раз опешила, говорю у меня нет денег, только 700 гривен осталось до зарплаты, а он – ну пока хватит, выноси. Как выяснилось потом, никто его не нанимал, это был адвокат, прикормленный СБУ. Он, конечно, запудривал мозги мастерски, дескать, такой хороший, всё делает. Врал постоянно. Я у него спрашиваю: «Вы виделись с моим мужем?». Он отвечает: «Да. У него всё хорошо. Передавал тебе огромный привет». Потом на суде договариваюсь с конвоем, встречаюсь с мужем, говорю – вот к тебе же приезжал адвокат. А он мне: «Никто ко мне не приезжал». А я за эту поездку адвокату деньги заплатила. И такое повторялось не единожды. «Защитник» просто тянул с меня деньги и постоянно врал.

В плане передать что-то мужу: лекарства, одежду в первое время – да, я благодарна этому адвокату, он передавал. Но что касается нашего дела… складывалось впечатление, что на суды он приезжал поспать. Человек за 8 месяцев ровным счётом ничего не сделал.

И тогда вы решили поменять адвоката.

Нет, поменять адвокаты мы хотели намного раньше. Но нас поставили в такие рамки, что мы не могли этого сделать: мужу угрожали моей безопасностью, безопасностью ребенка и родителей. Когда мы наконец поняли, что это просто угрозы и никто ничего делать не будет, то сразу же сменили защитника. И в этот же день нам разрешили свидания. То есть, как только мы отказались от прошлого адвоката, нам дали разрешения на свидания спустя 8 месяцев, за которые я видела мужа только в залах судах и с «разрешения» конвоя.

Нынешний адвокат работает практически бесплатно в сравнении с предыдущим. Более того, в нашем деле наконец-то начал появляться просвет. Он постоянно подает ходатайства, обращает внимание на нестыковки и откровенную «липу» в протоколах. Я очень довольна его работой.

Очень тяжело всё это переживать. Что ж, давайте попытаемся закончить на позитивной ноте. Какие у вас планы на будущее?

Планы только совместные. Опускать руки и сдаваться мы не собираемся, после того, через что мы прошли за эти годы это было бы преступлением. Он знает, что я его жду, это даже не обсуждается.

Из позитивного – вот, собрались повенчаться в тюрьме, мы долго к этому шли и созревали. Хотелось бы, конечно, чтобы это произошло при других обстоятельствах, более торжественно, празднично. Но мы решили, что всё это не важно, важен ли сам факт венчания и наше желание, а остальное – приложится!