Небо за нами: что мешает развитию беспилотных систем
Появление беспилотников в корне изменило ход нынешних боевых действий. Украинцы с 2014 года делали ставку на беспилотные разведывательные и ударные системы — и преуспели в этом. Огромное количество разнообразных дронов позволило врагу не только срывать штурмы, охотиться за каждым бойцом, уничтожать колонны с техникой, но и проводить налёты на важные объекты в российской глубинке. Модели и программное обеспечение вражеских БПЛА так часто меняются и обновляются, контролируя пространство, что на линии разграничения в ДНР уже возникла абсолютно необитаемая, полностью выжженная серая зона, куда никто не может сунуться. Тем временем проблемы с противодействием украинским беспилотникам, сменой методик их атак и наращиванием собственных мощностей по производству нарастают.
Беспилотники: живые и мёртвые проекты
Сейчас не проходит ни дня без жертв от атак украинских БПЛА в донбасской Горловке: под удары попадают и мирные жители, и медики, и спасатели.
Теперь применяется и такая тактика. При помощи ретрансляторов украинские fpv-дроны долетают практически до центра города. Корректируются традиционно — в небе посменно дежурят разведывательные БПЛА, а БПЛА-камикадзе поднимаются по их наводке.
Новизна заключается в том, что противник с целью экономии заряда батарей и сокращения времени от взлёта до удара предварительно долетает до зданий в городе и приземляет ударные дроны на крыши. Местный житель в частном секторе поднялся на крышу дома поправить телевизионную антенну и внезапно обнаружил там несколько fpv. Один из них взлетел и развернулся камерой на человека, после чего все улетели. Эта ситуация говорит о том, что противник использует любую возможность, чтобы сделать удары эффективнее и противопоставить этому почти что нечего: РЭБ или не способны закрыть небо полностью, или бессильны подавить определённые модели чужих БПЛА.
Также украинские боевики всё чаще используют свои fpv-дроны как истребители по уничтожению наших разведывательных беспилотников. Даже в рамках одного подразделения потери от таких истребителей могут быть существенными. Раньше беспилотник мог работать несколько месяцев, а сейчас срок его жизни сутки, а то и часы. Противник постоянно использует фпвишки в роли перехватчиков. Украинцы расставили радары, посадили расчёты, создали единую систему и стали сбивать наши дроны.
«К этой проблеме надо относиться крайне серьёзно. Без разведывательных БПЛА не будут работать наши разведывательно-ударные контуры. Артиллерия, „Искандеры‟ и ФАБы резко снизят свою эффективность, если противник зачистит своё небо. Украинцы наращивают усилия, а мы сильно от него отстаём в деле уничтожения БПЛА с помощью FPV-дронов. Основные преимущества таких средств ПВО — дешевизна перехватчика, мобильность, скрытность и большая живучесть расчётов. Раз уж падают наши дроны, то и вражеские „крылья‟ не должны летать. Так мы не дадим противнику вырваться вперёд в технологической гонке», — констатирует военкор Александр Харченко.
Ещё одной проблемой стало отсутствие платы самоликвидации в наших БПЛА «Герань», скопированных с иранских БПЛА «Шахед». Там эта опция была не предусмотрена, а теперь её необходимость стала остроактуальной. Дело в том, что сбитые и не сильно повреждённые «Герани» украинцы научились восстанавливать и перепрограммировать, после чего их отправляют бомбить уже наши объекты. К слову, плата самоликвидации уж год как стандарт на вражеских FPV. Свои большие дроны украинцы тоже давно минируют. Почему не минируют «Герани», тем самым позволяя врагу их или их ценную аппаратуру использовать повторно — огромный просчёт, цена которому — очередные жертвы и разрушения. Причину объяснили авторы телеграм-канала «Разработчики БПЛА»:
«„Герани‟ делает оборонка, и любое внесение в конструкцию — это месяцы. Минирование борта или даже инициация штатного боеприпаса — это сотни согласований, подписи, персональная ответственность. Всё то, благодаря чему у нас до сих пор нет армейского окопного РЭБ или ФПВ. У украинцев это в разы быстрее, вот они и опережают нас. Есть у нас такая особенность — превращать в болото любое начинание. Посмотреть хоть на Сколково».
Если внимательно изучать разработки и опыт врага, а украинцы сразу же поняли перспективность беспилотников и начали их широко применять на фронте, то с 2014—2015 годов эта отрасль возникла не сверху, из армейских структур, а снизу — стараниями волонтёров и народных умельцев, доводивших до ума сначала готовые китайские модели, а потом начавших изобретать свои. Украинцы намеревались создать «армию миллиона дронов» и пошли по пути новаций. Лучшие апробированные модели сразу внедрялись, неудачные — отвергались. БПЛА клепали по всей стране — сотни артелей и мини-цехов. И все разработчики имели оперативную обратную связь с конкретными подразделениями ВСУ, которые использовали изобретения и сообщали о недостатках конструкции или ошибках программирования. Процесс щедро финансировался государством, самими украинцами, иностранными грантами. И всё это делалось без долгих и нудных согласований, одобрений чиновников и прочих лишних бюрократических процедур, с минимизацией распилов-откатов и прочих коррупционных составляющих.
В то же время в России девяносто процентов цехов или кооперативов народных умельцев по производству или доработке дронов закрылись и развалились после появления центров по производству стандартных дронов.
«Осталось лишь несколько проектов, которые развиваются на народные деньги, вне централизованной системы. В рамках правил, которые действуют в ВПК и в Министерстве обороны, многие дроны вообще существовать не могут — формально их на ЛБС нет и быть не может. Нормативная лакуна действует до сих пор», — отметил генеральный директор российского Центра комплексных беспилотных решений Дмитрий Кузякин.
Также он отметил, что если беспилотники развивают от выставки к выставке, от полигонных испытаний до других полигонных испытаний, от презентации до презентации, то это будет производство дронов для добычи денег на следующий период проектирования. Такой дрон будет идеален для получения денег на следующий транш. Только вот по закону эволюции все остальные «вымрут». Естественный отбор подразумевает только те дроны, на развитие которых дадут деньги. Но это не означает, что такой беспилотник будет самым эффективным на поле боя.
«Этот „презентационный‟ дрон существует в рамках ниши и может там существовать бесконечно долго. Многие проекты БПЛА сейчас фактически превратились в такую нишу, где живут презентации, видеоотчёты, где всегда сроки сдвигаются на пять лет вперёд. Этим вопросом занимаются люди, принимающие решения, уже достаточно давно. Но то, что на линии фронта сейчас воюет, совершенно другое», — считает Кузякин.
В том же ряду затяжных бюрократических проволочек — и отсутствие в минобороны должностных лиц, отвечающих за беспилотные летательные аппараты, управления, руководящего всей деятельностью БПЛА, организующего и направляющего видовые (родовые) силы и средства в этой области. В главном управлении инновационного развития и в управлении перспективных межвидовых исследований и специальных проектов этим занимаются, однако нет никого, кто конкретно несёт ответственность и должен оперативно реагировать на появляющиеся новые вызовы. Практически все российские эксперты считают, что давно пора создать такой орган или службу, которые бы руководили всеми подразделениями БПЛА, независимо от вида и рода войск. И кроме выполнения чисто служебных задач, эта структура должна сконцентрировать в своих руках все разработки и перспективные тенденции развития беспилотных систем.
И пока такого ответственного лица и службы нет, будут продолжаться позорные истории, когда уникальных, штучных, специалистов-дроноводов будут отправлять в штурмы без оглядки на их ценность.
Об очередном таком случае сообщил Святослав Голиков: «Снова группу толковых БПЛАшников переводят в пехоту. Пришла бумага и всё. Конкретный вопрос решить переводом в другое соединение нельзя. К вопросу внешних переводов командный состав объединений и соединений (не говоря уже о частях и подразделениях) относится крайне ревностно и нервно, и этот вопрос решается на более высоких уровнях, вплоть до Генерального штаба. Узнал от товарищей, что их взвод операторов дронов-камикадзе отправили в линейную пехоту согласно формальной штатке, на должность взводника поставили близкого родственника одного из старших офицеров и стали набирать новый состав. Причём, на передовые позиции линейной пехоты за каким-то лешим загнали также операторов „мавиков‟. При этом напоминаю, что вместо ликвидированного командиром 87-го ОСП Пузиком подразделения Эрнеста в полку формируется новое подразделение БПЛА под командованием человека, не обладающего компетенциями в этой сфере, и с недостаточно подготовленным личным составом».
Таким образом, в войсках сохраняется практика отправки в линейную и штурмовую пехоту инициативных и грамотных операторов и инженеров действующих подразделений БПЛА. И зачастую такие люди за свой счёт собирали материальную базу таких подразделений. Это происходит и из-за дефицита личного состава, и из-за непонимания командованием специфики работы с БПЛА, и из-за сведения личных счётов. Официально это прикрыто наличием формального штатного расписания, где дроноводы числятся кем угодно — от снайперов до пулемётчиков.
«Такое бездарное сливание специалистов (явление на грани прямого вредительства, а местами и переходящее за эту грань) тормозит количественный и качественный рост дронной компоненты в армии и не даёт нам добиться хотя бы паритета с противником, не говоря уже о превосходстве, что прямо отражается на общей эффективности боевой работы и уровне избыточных потерь», — делает вывод Голиков.
Приоритет — ликвидация пилотов
А ведь есть опыт и высокая результативность БПЛА-подразделений в таких успешных отрядах российской армии, как «Эспаньола», штурмовой отряд Белого, Аида (Спецназ Ахмат) и других передовых подразделений. Часто там, где штурмовая рота истекает кровью, можно было бы решить вопрос почти без потерь, за счёт работы дрон-рэб-рэр. На бригаду нужна мощная FPV-рота со своей полевой мастерской и 200-ми дронами на день штурмовой работы, плюс хороший РЭБ, и цифровая система управления боем, за которой стоят 120-мм миномёты и 152-й калибр. Есть ситуации, когда 200 дронов могут заменить 50 бойцов даже на самых сложных участках фронта, и сохранить им жизни.
Пока проблемы в сфере БПЛА загоняются в глухой угол, появилась информация, что украинцы закупают и производят всё больше разных БПЛА и систем радиоэлектронной борьбы. В частности, украинское агентство оборонных закупок заключило контракты на закупку 11 тысяч систем радиоэлектронной борьбы на общую сумму более 6 млрд грн (около 150 млн долларов). При этом только в период с сентября по октябрь было закуплено около 4 тысяч систем РЭБ на общую сумму более 1 млрд грн. В основном, это переносные системы ближнего действия для оборудования автомобилей и бронеобъектов или позиций для защиты от FPV-дронов. Кроме того, закуплены и комплексы иностранного производства. То есть, ВСУ серьёзно относятся к проблеме защиты от FPV-дронов, тратя на это приличные суммы. Отсутствие удушающей бюрократии позволяет им проводить закупки у несертифицированных производителей, что решает проблему и количественного, и качественного насыщения.
О том, с какими проблемами приходится сталкиваться на фронте, «Антифашисту» рассказал оператор БПЛА из ДНР с позывным Диод.
— Ситуация пока не меняется в сторону нашего доминирования в небе. У укропов по-прежнему очень много БПЛА всех систем — и их никто не бережёт и не экономит. Их пилоты из одного расчёта имеют в своём распоряжении десятки БПЛА, всю базу, антенны, усилители, платы, другие компоненты и расходники для ремонта, не испытывая дефицита. Насколько известно, за потерю дронов там никто особо не отчитывается и не наказывается: потерял, и ладно, привезут другие в ассортименте. Тех же FPV-дронов не просто много, они все разные и с разным программным обеспечением. Как только наш РЭБ начинает эффективно подавлять определённую модель БПЛА, тут же появляется новая, против которой РЭБ уже не срабатывает. У разных FPV могут сильно отличаться характеристики, сигналы в эфире, направленность. Отсюда и вытекают проблемы с надёжными методами контрборьбы.
Украинцы всё чаще применяют БПЛА с технологией передачи данных по оптоволокну. Такие дроны не глушатся средствами радиоэлектронной разведки, поскольку не используют радиосвязь. У нас тоже появились БПЛА на оптоволокне, у них свои особенности управления, своя маневренность, дрон тяжёлый, несёт на себе и катушку с кабелем, и боевую часть. Но надо учитывать все повороты, препятствия, избегать резких движений, чтобы не перекрутить оптоволокно. Результативность неплохая. А точность попадания зависит от разных моментов, насколько беспилотник стабилен в управлении, какую имеет аэродинамику и от навыков, опыта самого пилота. Но пока опять сталкиваемся с нехваткой подготовленных специалистов. А тем операторам, кто привык, допустим, к «мавикам», сразу не так легко переучиваться. Опять же, каких-то массовых поставок БПЛА на оптоволокне пока не наблюдаем и работаем с тем, что есть.
Защита от вражеских оптоволоконок пока стандартная: максимум внимания для визуального обнаружения и использование специальных сеток над техникой и позициями. Беспилотник запутается в ней и может преждевременно сдетонировать или упасть.
— Можно ли говорить о том, что вражеские операторы БПЛА имеют преимущества или более богатый опыт, чем наши пилоты, или уже появился какой-то паритет в этом вопросе?
— Опыт, как говорится, дело наживное, и за эти годы у наших выживших расчётов он, конечно, появился богатый. Дело в том, что большинство непосвящённых в тему думают, будто в приоритете на ликвидацию — это сам дрон. Но на самом деле гораздо важнее обнаружить и уничтожить именно расчёт и его аппаратуру, командный канал. Этим занимаемся и мы, и противник: охотой на расчёты, пеленгом сигналов. Но это очень сложно, к тому же, противник применяет разную маскировку, ставит помехи или использует фальшивые FPV-расчёты, имитацию настоящих. Это приборы, которые работают на частоте в эфире и вызывают огонь на себя, но реальных людей-операторов там нет. Такие вот применяются хитрости.
В целом, у украинцев гораздо больше операторов: их готовили по отработанным методикам, они свои навыки почти безнаказанно шлифовали во время «минских соглашений», когда вели разведку или применяли ударные БПЛА по бойцам ДНР. Обо всём этом знали приезжающие советники и комиссии. И ничего не происходило. Им был не интересен опыт боевого применения. Никаких не было действий и выводов. Ситуация начала меняться с недавних времён, но настолько медленно, что еле успевает за развитием технологий. Я думаю, что всем давно пора включиться в помощь по беспилотникам, и тогда небо будет полностью за нами.
