Профессор Эмиль Фисталь: «Мы патриоты, которые остались жить и работать на своей родине»

Донбасс всегда был богат героями, совершавшими подвиги, как на поле брани, так и в труде. Один из таких людей – врач от Бога, директор Донецкого института неотложной и восстановительной хирургии им. В. Гусака профессор Эмиль Фисталь.

За время этой страшной войны доктор и его коллеги спасли более полутора тысяч человек, получивших страшные раны, увечья и ожоги. Среди спасенных, треть – это мирные жители республики.

Об одном из них, пострадавшем при диверсии на танковом биатлоне Артеме Малыке, наши журналисты писали в одном из своих материалов. Благодаря профессору, малыш будет жить.

«Антифашист» встретился с профессором и поговорил о войне и мире, ДНР и Украине, о настоящем патриотизме и нелегком труде доктора, на счету которого не одна сотня спасенных жизней.

- Эмиль Яковлевич, у вас огромный стаж в медицине, за плечами годы служения благородному делу - помощи людям. Вы никогда не задумывались и не подсчитывали, сколько спасли жизней?

- Нет, я никогда не вел специальную статистику пациентов, которым именно спас жизнь, а не просто оказал помощь. За более чем 50 лет работы в медицине я был лечащим врачом у нескольких тысяч больных, и до сих пор практикую и оперирую пациентов.

- Вы по специализации пластический хирург. Как сделали выбор в пользу комбустиологии? Что вдохновило Вас помогать простым людям, а не зарабатывать сотни тысяч долларов в индустрии красоты?

- Хочу сказать, что пластическая хирургия включает в себя не только операции эстетического направления, когда речь идет о коррекции внешности, в том числе - при отсутствии видимых дефектов. Огромная отрасль, в которой может профессионально развиваться пластический хирург – это реконструктивно-восстановительные операции. То есть, восстановление функции конечностей и / или внешности пациента после повреждений, ликвидация дефектов, вызванных ожогами, другими травмами и обширными опухолями. Например, в нашем отделе реконструктивной и восстановительной хирургии мы оказывали помощь пациентам, у которых пигментные опухоли занимали до трети от всей поверхности тела. Мы поэтапно удаляли эти образования, применяя разные технологии, в том числе и клеточные.

А выбор в пользу такого направления медицины, как комбустиология (авт. комбустиология – ожоговая медицина), я сделал в далеком 1966 году. Тогда, будучи молодым врачом, я попал работать, по распределению после окончания института, в Старобешево в хирургическое отделение, а затем - в ОЦКБ. Больница была многопрофильной и в нашей областной больнице лечили и хирургических, и сосудистых, и ожоговых больных. Однажды произошло ЧП, в городе Димитрово взорвался террикон. Было 32 человека пострадавших. У всех обширные ожоги. Так получилось, что в ночь, когда произошло это несчастье, дежурил я и еще один мой коллега, тоже не имевший специализации в комбустиологии. Мы полтора месяца лечили пострадавших от этого взрыва. Все они поправились. Этот случай принес столько радости, что мне захотелось и в дальнейшем помогать простым людям, нашим согражданам, попадающим в аварии, получающим травмы на производстве, в быту. Так я стал глубже заниматься именно комбустиологией. Спустя полгода мне предложили работу в Донецком ожоговом центре.

- Я знаю, что Вы заведуете кафедрой комбустиологии в нашем медицинском университете имени Горького. Сейчас там ведется научная деятельность?

- Да, преподаванием я занимаюсь много лет. После защиты, сначала кандидатской, а потом и докторской диссертации, я начал работать на кафедре комбустиологии и пластической хирургии. Позже стал ее заведующим. Хочу отметить, что это кафедра последипломного образования, и мы обучаем врачей-интернов. Раньше к нам приезжали не только молодые врачи со всей Украины, но и начинающие коллеги из России, Белоруссии, Узбекистана, Польши. К сожалению, с началом боевых действий в Донбассе, у них больше нет такой возможности. Кто-то боится взрывов и обстрелов, кого-то не пускают из идеологических соображений.

- Война в Донбассе стала для Вас неожиданностью или Вы предполагали, что Евромайдан может закончиться именно так?

- О чем выговорите! Эта война стала для меня просто шоком. Я всегда гордился тем, что живу в мирной стране – Украине. Об этом говорил своим соратникам и коллегам, когда мы обсуждали локальные войны, возникавшие в разных регионах на просторах бывшего СССР и даже за его пределами. Я искренне гордился тем, что наш многонациональный народ живет дружно и мирно. Так хотелось, так казалось, да так и было. Поэтому начало боевых действий в Донбассе шокировало.

- Кто, по Вашему мнению, виноват в том, что случилось с Украиной?

- Правительство и их заокеанские идеологи. Кураторы с другого континента создали монстра в виде человеконенавистнической идеологии и так зазомбировали народ Украины, что брат пошел войной на брата.

- Почему вы остались работать в Донецке? Ведь наверняка, предлагали хорошую работу за пределами охваченного войной Донбасса.

- Да, действительно, у меня были два хороших предложения работать в других городах, на приличных условиях, в хороших клиниках. Я обещал подумать. Это было в марте 2014-го. Тогда вооруженный конфликт только начинался и никто предположить не мог, что из этой искры разгорится длительная, кровопролитная, разрушительная война. Я еще тогда выезжал в Киев. Но когда вернулся и увидел, что происходит на моей родине, в моем родном Донбассе, понял, что не могу бросить в трудную минуту свою землю, своих друзей и коллег. В моем присутствии и моей моральной поддержке нуждался и коллектив ожогового центра. Почти все наши врачи тоже остались в Донецке. Уехали лишь единицы. Потом, позже я заметил, что везде, где руководители остались на месте, сохранился и коллектив.

- Расскажите, как выживал институт неотложной и восстановительной хирургии имени В.Гусака на протяжении военных 2014-15 годов?

- Было всё и наше лечебное учреждение не прекращало работу ни на один день. Один раз в хирургический корпус попал снаряд. К счастью, никто не пострадал. Погиб один из наших докторов, который пошел в ополчение. Он совмещал военную службу и работу в кардиологическом отделении.

Не раз происходили внештатные ситуации, когда, из-за повреждений при обстрелах линий электропередач, нам отключали свет. Всегда на помощь приходили ополченцы, оперативно привозившие генераторы. Благодаря этому у нас ни разу не было сбоев в работе реанимации или остановок при операциях.

Была критическая ситуация, возникшая из-за блокады Донбасса. У нас заканчивался кислород, без которого невозможно проведение операций и поддержка жизни пациентов, находящихся на аппаратном дыхании при помощи ИВЛ. Цистерну с кислородом везли из Мариуполя. Водителя задержали на блок-посту и не хотели пускать ехать дальше. Он позвонил мне. Я поднял на ноги всех: ОБСЕ, миссию «Красного креста», представителей ООН, которые тогда тоже были в Донецке. Но помочь не смог никто. Выручила находчивость водителя. Он развернулся, пересек границу с Россией и въехал на территорию ДНР со стороны Ростовской области, сделав крюк в тысячу километров. За это ему низкий поклон. Ведь его находчивость спасла жизни десяткам наших пациентов.

Из-за блокады у нас не хватало медикаментов, расходных материалов. Выручали гуманитарные конвои из России и волонтеры из разных стран. Помогала медикаментами и расходными материалами и миссия «Красного креста».

Хочу отметить, что из-за блокады Донбасса пострадали не только его жители, но и потенциальные пациенты нашей клиники. Кто-то боялся ехать, опасаясь обстрелов и военных действий. Других просто не пускали сюда, невзирая на их желание приехать за медицинской помощью именно к нам. В качестве примера могу привести один случай, когда люди «с той стороны» получили травмы на производстве. Мы были готовы их принять и лечить. Но их сюда не пустили.

- Сейчас институт неотложной и восстановительной хирургии получает государственное финансирование?

- Да, уже несколько месяцев мы работаем в официальном, так сказать, режиме. Нам платит зарплаты ДНР, нас снабжает медикаментами и расходными материалами министерство здравоохранения республики. И сейчас обеспечение идет даже на более лучшем уровне, чем в последние мирные годы. А всех, кто нам помогал в первые месяцы войны, мы будем всегда вспоминать с глубокой благодарностью. Это благородные люди, способные проникнуться чужой бедой и проявлять одну из самых ценных добродетелей – сострадание.

- А престиж профессии врача в военные годы сохранился?

- Да и даже возрос. В 2015 году в наш медицинский университет, при конкурсе 8 человек на место, поступило 963 первокурсника. Для меня одним из самых светлых дней стало 31 августа, когда прошла церемония посвящения этих ребят в студенты. Меня пригласили принять в ней участие и поздравить будущих медиков. Был солнечный день и на стадионе собрались почти тысяча мальчишек и девчонок, решивших посвятить жизнь благородному делу помощи людям.

Сейчас они заканчивают первый курс, и некоторые попали к нам по распределению на летнюю производственную практику. А в начале года коллектив пополнился молодыми докторами, получившими дипломы нашего университета в 2015 году. Меня радуют и вдохновляют их горящие глаза, их стремление к новым знаниям, к спасению человеческих жизней.

- Когда-то и вы были таким же молодым доктором и начинали спасать жизни. Скажите, запомнились ли случаи, когда удавалось вытащить из лап смерти безнадежных пациентов и какими из них вы гордитесь?

- Я бы сказал не горжусь, а безгранично радуюсь, когда удается победить смерть и спасти жизнь и здоровье пациентам. У нас было немало случаев, когда в нашем лечебном учреждении вытаскивали безнадежных больных. Часто у нас выздоравливали шахтеры со сложными, комбинированными травмами и ожогами, занимавшие большие площади. По мировым стандартам, считается, что если глубокий ожог занимает 60 процентов площади кожных покровов, то шансов выжить у пациента нет. Мы выхаживали тех, у кого было обожжено 90 и даже 97 процентов кожных покровов и почти половина из этого были глубокие ожоги.

Запомнился случай, когда привезли парня, которому планировали ампутировать ноги. Мы спасли конечности молодого человека, и от нас он ушел самостоятельно.

Особую радость приносят случаи, когда удается помочь детям. Один раз мы убрали обширную опухоль у новорожденного. Во втором случае к нам привезли малыша из Луганска, которому было всего несколько дней. На второй день после рождения у него на коже появились пузыри, покрывшие 15 процентов поверхности тела, что для новорожденного очень много. Это был не ожог, а какое-то иммунное заболевание или родовая инфекция. Кроха находился уже на искусственной вентиляции легких и врачи приговорили его, предложив родителям попрощаться с малышом. Мы его спасли и выписали полностью здоровым.

- Эмиль Яковлевич, возможно ли, по вашему мнению, будущее ДНР в составе Украины?

- Теоретически, да. Тем более, к этому призывают и минские договоренности, которые мы соблюдаем. Но это возможно лишь при условии федеративного устройства Украины. Я не понимаю, почему украинские политики так противятся федерализации. Ведь самые преуспевающие государства на земном шаре, Россия, США, Канада, Швейцария, имеют федеративное устройство.

- А со своими коллегами с Украины общаетесь?

- Последнее время, в основном по телефону и только с теми, кто понимает, что медицина, как и культура, должна быть вне политики. Наше дело – спасать людей, а не вести споры идеологического характера. Был случай, когда один коллега пообещал приехать в Донецк на танке и назвал нас ватниками. Но на самом деле, мы патриоты, которые остались жить и работать на своей родине, чтобы приносить благо нашему народу.

Еще в 2009 году я принимал участие в одной телепередаче. Там мне задали вопрос: «Что объединяет, а что разъединяет Украину?». Я тогда ответил, что разъединяют нашу страну политики, а объединяют профессионалы, грамотные и культурные люди, общающиеся между собой.

Кстати, в нашем институте были известные врачи-комбустиологи из Бостонской клиники – доктор Дрисколл и доктор Фузайлов. Когда журналисты попросили их оценить работу нашего ожогового центра по 10-балльной шкале, гости ответили: «На 11 баллов».