Он всё уронил. К 90-летию Михаила Горбачёва
2 марта 1931 года родился Генеральный секретарь ЦК КПСС, первый и последний президент СССР Михаил Горбачёв.
2 марта 2021 года во многих западных странах будут звучать здравицы в честь великого человека, изменившего мир. На постсоветском пространстве о юбилее вспомнят далеко не все. Те же, кто вспомнят, только пожмут плечами. И это не тот случай, когда нет пророка в своём Отечестве.
Доля застоя
Вступив на пост Генерального секретаря ЦК КПСС, Михаил Сергеевич Горбачёв был обласкан народной любовью. Объяснялась эта любовь, прежде всего усталостью от тех, кто был раньше.
Возглавивший страну в 1964 году Леонид Брежнев понял, что и элита, и народ устали и от железного режима товарища Сталина, и от авантюрно-нервических метаний товарища Хрущёва.
Брежневскую эпоху успокоения впоследствии назовут «застоем». Хотя, глядя на показатели даже последних лет правления «второго Ильича», понимаешь, что «застоем» это можно было считать только с позиций темпов развития времени индустриализации и послевоенного восстановления.
Строились новые города и предприятия, возводились атомные электростанции, выпуск новых гражданских и военных самолётов был не событием десятилетия, а рутиной будней. Уходили в космос межпланетные станции, а на орбите обживались советские космонавты на «Салютах», предварявших появление легендарной станции «Мир».
Кризис идеи
Главная проблема СССР конца 1970-х—1980-х заключалась даже не в нарастании экономических проблем — они, время от времени, появляются у любого государства и в обычных условиях не носят фатального характера.
Советский Союз переживал острый идеологический кризис. Брежнев тихо отменил авантюрную идею Хрущёва о построении коммунизма в течение 20 лет, объявив взамен о построении «развитого социализма». Но в воздухе повис вопрос — а дальше-то что?
В эпоху Брежнева рост благосостояния советских граждан был освобождён от идеологических ограничений. Никто больше не писал стихов про «мурло мещанина», не говорил об опасности в погоне «за барахлом» растерять главные идеологические постулаты Октября 1917-го.
К началу 1980-х годов вдруг выяснилось, что главным мерилом успеха становится наличие кооперативной квартиры, машины, импортного гарнитура, американских джинсов и жвачки.
Но по этой шкале ценностей Советский Союз проигрывал витринам Запада в одну калитку. Уставшие, больные, пожилые члены Политбюро оказались не в состоянии оценить всю опасность этого перекоса. Пустое произнесение старых догм на новые поколения уже не действовали, а тех юных, кто бил в набат, говоря о гибнущих идеалах революции, немедленно осаживали строгие ответственные товарищи: «Самый умный, что ли? Там разберутся!»
Антиалкогольный звоночек
И в марте 1985 года пришёл тот, кто, по мнению народа, должен был дать ответы на все вопросы — 54-летний выходец из крестьянской семьи Михаил Горбачёв, сделавший идеальную советскую карьеру от помощника комбайнёра до главы ядерной державы.
Уверенный в себе, не шамкающий, способный выйти на улицу и начать говорить с простыми людьми — такого страна не видела уже очень давно. Его слова о необходимости перемен отвечали тому, о чём мечтали граждане Советского Союза.
Никому и в голову не могло прийти, что первое лицо государство само не очень понимает, как именно должен быть преобразован Советский Союз. И уж тем более никто не мог подумать, что его единомышленник по идеологии будет строить планы по подрыву основ государственности.
Первым звоночком, свидетельствующим о том, что Михаил Сергеевич не очень понимает, что делает, стала антиалкогольная кампания. Никто не сомневался, что отрезвление нации полезно, но какое к этому имеет отношение тотальная вырубка ценных виноградников? Чем серьёзному процессу может помочь надоедливая реклама безалкогольных коктейлей и таких же безалкогольных свадеб? А как можно было не учесть потери бюджета от урезания алкогольного ассортимента?
Межнациональный пожар
Но этот грех, лежащий не только на совести Горбачёва, был одним из меньших. Гласность и обсуждение ранее находившихся под запретом тем подействовали на общество куда сильнее.
Перестроечная пресса, бомбардируя читателей историческими сенсациями, не пыталась давать тем или иным событиям и деятелям трезвую и взвешенную оценку. Одни безусловные «палачи», другие безусловные «жертвы», а тот, кто призывает подумать и взвести более трезво — консерватор и «враг перестройки».
Такой однобокий подход к так называемому «Пакту Молотова—Риббентропа» до сих пор аукается России на международной арене. Да и не только он.
Настоящей катастрофой стал вопрос межнациональных отношений. Период правления Горбачёва охарактеризовался полным непониманием того, каких трудов стоило выстроить баланс в многонациональном советском обществе, и как просто его разрушить.
Под видом борцов за возрождение национальной культуры то там, то здесь стали возникать группировки националистов, постепенно всё громче поднимавшие темы территориальных претензий. Надо честно признать — пожар Нагорного Карабаха стал следствием беспомощности центрального руководства во главе с Михаилом Горбачёвым, которое вместо действий бесконечными «обсуждениями», и дообсуждалось до того, что вчерашние соседи и друзья стали убивать друг друга. Карабах Горбачёва не научил ничему — ни один из подобных кризисов купировать в самом начале он не смог.
Джентльменам верят на слово?
Нежившийся в народной любви в начале своего правления Михаил Сергеевич вдруг стал слышать совсем иные вещи. На волне гласности люди, получавшие вместо улучшения жизни одну проблему за другой, начали критиковать первое лицо так, что ни в сказке сказать, ни пером описать. И чем дальше усугублялись проблемы, в том числе экономические, тем чаще Горбачёв предпочитал поворачиваться в сторону международных дел.
Там всё было иначе — Горбачёва приветствовали, жали руку, славили как «лидера новой эпохи», человека, освобождающего мир от ядерной угрозы.
Отвечать на вопрос «Какова цена всего этого?» советский лидер не любил. Соглашения с США всё время строились так, что Советскому Союзу в чём-то приходилось уступать. И масштаб уступок становился всё больше и больше.
Глядя на то, во что сегодня превратились страны Восточной Европы, нельзя не задаться вопросом — как можно было с лёгкостью отказаться от поддержки дружественных СССР сил? Реальная цена якобы народных «бархатных» революции спустя десятилетий, особенно после украинского «Евромайдана», известна. Фактически Советский Союз позволил западным державам зачистить политическое поле, наводнив его своим ставленниками. И результаты этих трудов мы видим теперь.
Германия, особенно Западная, до сих пор восхваляет Михаил Горбачёва за воссоединение Европы, но для нашей страны последствия этого «жеста доброй воли» стали поистине катастрофическими.
Никаких гарантий того, что границы блока НАТО не будут расширены на Восток, получено не было.
Как назвать политика, лидера ядерной державы, который в ключевых вопросах безопасности собственного государства соглашается верить джентльменам на слово?
Референдум
17 марта 1991 года состоялся Всесоюзный референдум по вопросу о сохранении СССР, на котором 77,85 процентов опрошенных проголосовали за единую страну. С таким карт-бланшем Горбачёв, на тот момент уже Президент СССР, имел полное право договариваться с лидерами союзных республик с позиции силы.
Но и здесь, по сути, случился обман. Проект Горбачёва превращал СССР в мягкую, децентрализованную федерацию. Из-за его пассивности фактически «вымывались» бунтующие республики Прибалтики, Грузия, Армения и Молдавия. Людям, голосовавшим за сохранением Союза, подсовывали «Берите, что дают».
Бунт ГКЧП, нелепый и неподготовленный, приведший к полному краху, был реакцией именно на это очередное уже политическое шулерство Михаила Сергеевича.
Говорят, что после августа 1991 года Горбачёв де-факто потерял власть. Но боролся ли он за неё? Ведь никуда не делись те три четверти населения страны, сказавшие «да» Союзу. Никуда не делась армия, готовая служить Советскому Союзу.
И все они до последнего смотрели на Президента СССР, ожидая, что вот хотя бы сейчас он вспомнит, как верили в него в марте 1985 года.
«Но никто не вышел на улицы»
После Беловежских соглашений жила безумная надежда на то, что Горбачёв поведёт себя не как Горбачёв. Что он, наконец, заявит, что в стране мятеж, поднимет верных силовиков, обратится к народу с воззванием «Отечество в опасности!»...
И что же Горбачёв? Издание La Repubblica сообщало, что на праздновании своего 85-летия Михаил Сергеевич описал эти дни так: «На протяжении 17 дней, последовавших за Беловежскими соглашениями, я ждал реакции со стороны интеллигенции, со стороны людей. Конечно, страна пребывала в шоке. Но никто не вышел на улицы. Казалось, что судьба СССР была лишь моей проблемой. Указа о моей отставке не было. Я принял это решение самостоятельно».
Вот ведь как получается, народ подвёл. Горбачёв ждал реакции масс, а те не соизволили выступить на борьбу. Это всё равно, что сказать, что солдаты под ураганным огнём сами должны подниматься в атаку в полный рост, пока командир схоронился в окопе. Ну а раз солдаты не взяли на себя инициативу, то командир имеет право и на дезертирство.
За ним следуют тени…
В декабре 1991 года народ и Горбачёв разошлись навсегда — он отправился в уютный «Горбачёв-фонд», а люди, брошенные им на палубе тонущего государственного «Титаника», старались просто выжить.
90-летие Михаила Горбачёва приветствуют тени десятков тысяч человек, убитых в межнациональных конфликтах, тени тех, кто доживал свои последние годы, считаясь «оккупантом» в обретших независимость бывших союзных республиках, тени миллионов людей, ушедших в мир иной раньше срок из-за тягот жизни в «лихие 90-е».
Миллионы никогда не рождённых детей, непостроенные заводы и города, космические корабли и станции, так и оставшиеся только на чертежах... Несостоявшееся наследие страны, которой не стало.
Зато Михаил Сергеевич устроил сытую и безбедную жизнь своим отпрыскам. А ещё снялся в рекламе пиццы. Есть чем гордиться.
Андрей Сидорчик
