«Нам нужно смотреть в сторону ЕврАзЭС и Союзного государства России и Белоруссии». Интервью Андрея Пургина «Антифашисту»

В сентябре жители Донбасса, получившие российские паспорта, проголосовали на выборах в Госдуму РФ. Одним из первых, кто поднял тему голосования новых россиян в публичном поле, был Андрей Пургин. Что из этого получилось, основатель ДНР рассказал «Антифашисту». Также мы обсудили первые шаги на пути объединения ДНР и ЛНР, минский переговорный процесс, местные выборы и что значит монополизация по-донецки.

— Жители Донбасса, получившие российские паспорта, приняли участие в голосовании на выборах депутатов Госдумы РФ. Вы и ваша команда первыми подняли этот вопрос в публичном поле. Что можно сказать об итогах этого мероприятия?

— Можно констатировать, что некоторые профиты республика получила. К сожалению, не обошлось без перекосов. Часть обладателей паспортов РФ, живущих на территории ДНР и ЛНР, получили СНИЛС, приобщены к сайту Госуслуг, некоторые им уже пользуются, кто-то даже получает детские выплаты. Раньше это было сделать намного сложнее, потому что для оформления документов нужно было ехать в Ростовскую область, а это у нас могут позволить себе далеко не все. Очень жаль, что СНИЛС прекращают выдавать в ДНР, насколько мне известно, уже 15 ноября. Мы всё же надеялись, что это будет постоянный процесс, который не будет связан с выборами: что это будет постоянная работа с жителями, чтобы они, не покидая республику, могли получить этот документ. К сожалению, пока это не так. Хотелось бы, чтобы это переиграли, потому что уже сейчас звучат обвинения в том, что жители ЛДНР понадобились только для того, чтобы проголосовать.

Мы стали ближе к Ростовской области. Напомню, Ростов стал шестым регионом, который получил возможность голосовать дистанционно, теперь мы привязаны к нему.

Есть и психологический плюс. Участие в голосовании — это некое разнообразие при полном отсутствии политической жизни на нашей территории. Люди получили возможность выбора, которого они лишены у себя дома. Они могли голосовать и за традиционные парламентские партии, и за новые политсилы, главное — голосовать, делать выбор, и это положительно сказывается на состоянии общества, которое уже восьмой год подряд чувствует себя в вакууме, находясь на фактически закрытой территории. Это то, что пошло в плюс.

Как обычно, со стороны власти, организовывавшей процесс в республике, было много перекосов, давления, грубой работы с госслужащими, бюджетниками, и это несколько смазало то положительное, что было. В общем, получилось то, что получилось.

По поводу самих результатов голосования — здесь нет никаких сильных и определённых политических предпочтений. На территории России выборы опираются на партийные структуры, депутатский корпус местных советов. Есть регионы, где сильны позиции коммунистов, ЛДПР, «единороссов», «справороссов», и там это отражается на результатах голосования в целом по региону. У нас ничего этого нет, у нас в принципе до сих пор нет местных советов, поэтому анализировать результаты голосования наших людей не имеет большого смысла — они носят весьма случайный характер.

— Жители Донбасса смогут обращаться за помощью в решении важных для них вопросов к депутатам Госдумы РФ?

— Депутат на то и депутат, чтобы к нему обращались с вопросами, а он эти вопросы поднимал в том органе, где заседает. Понятно, что никаких официально закреплённых за Донбассом депутатов нет, и в ближайшем будущем, очевидно, не будет. Но, тем не менее, есть депутатский корпус, который некоторым образом привязан к нам ментально, тот же Александр Бородай, например. Понятно, что эти люди будут пытаться в меру своих возможностей участвовать в жизни Донбасса. Политика — это искусство возможного. Возможно будет добиться хоть чего-то от этих депутатов в Госдуме — замечательно.

— В сентябре между ДНР и ЛНР был подписан Договор о создании единой таможенной территории и развитии экономической интеграции. Что это означает для республик? Можно ли расценивать это событие как первый шаг к объединению?

— Да, так можно говорить. Но это только первый шаг, за ним должны последовать другие.

Не может не радовать, что наконец-то убран позор с границы республик — таможня. Что путь длиною в семь лет, когда мы шли в разные стороны, имея совершенно разное законодательство, отличающееся как законодательство Австралии от законодательства Мексики, окончен.

Но, повторюсь, пока это только первый шаг. На сегодняшний день в публичном поле мы имеем всего один документ, в котором есть довольно странные строки о том, что вновь принятые законы, которые будут соответствовать документу, подписанному Пасечником и Пушилиным, будут превалировать над законами республик. А какой орган будет принимать эти законы? Законы, которые будут стоять над законами обеих республик? Далее. На сегодняшний день существует огромное число распорядительных актов Миндоха, Народного Совета, указов главы (как Захарченко, так и Пушилина), принятых за эти семь лет, и пока я не слышал об их отмене. Поэтому, мы имеем дело с очень масштабным и длительным процессом, и надеяться, что уже завтра-послезавтра у нас будет единое налоговое, таможенное и экономическое пространство, не стоит. Но само по себе это намерение правильное, и его нельзя не приветствовать.

— Если предположить, что рано или поздно республики объединятся, что, в таком случае, будет с Минскими соглашениями?

— Это никак не зависящие друг от друга процессы. Это байка, которая ходит с 2015 года, мол, мы не можем объединиться, ибо «Минск» и подписи руководителей двух республик под ним. Есть масса вариантов объединения: союзное государство, федеративное государство, общие административные органы. Ещё в 2014 году мы рисовали структуру, при которой часть министерств и ведомств должна была располагаться в Донецке, а часть в Луганске.

И потом: за семь лет Украина приняла целый ряд законов, в которых отрицает существование гражданского конфликта на своей территории. Украина на законодательном уровне прописала, что ведёт войну с Россией, и Россия является агрессором и оккупантом части Донецкой и Луганской областей. Представители Украины фактически не имеют права вести переговоры с представителями республик, и вы видите, как ведёт себя украинская сторона в ТКГ. Мало того, к большому сожалению, даже Меркель, приехав в Киев перед своим уходом с поста, в общем-то, одобрила это, одобрила отказ от ведения переговоров с республиками как таковыми. Тогда что в этом случае означает Минский формат?

— Переговорную площадку.

— Очень сомнительную. И ещё. Минские соглашения — это политический документ, а не юридический. Это документ высшей политической силы, поддержанный Совбезом ООН и ООН как международной структурой в принципе. Но это ни в коем случае не юридический договор, который нужно рассматривать с точки зрения международного или любого другого юридического права.

— В таком случае, как, на ваш взгляд, будут развиваться дальнейшие события вокруг «Минска»? И где будет решаться судьба Донбасса в свете этого?

— Вы видите, в какой турбулентности сегодня пребывает весь земной шар. В таких условиях делать прогнозы крайне сложно, всё может измениться буквально за один день. Что мы можем точно констатировать на сегодня: Донбасс обрёл субъектность. Люди осознают, что именно это — их дом, и они несут ответственность за него. Восьмой год мы идём в Россию — пока не дошли, на фоне этого выкристаллизовалась некая донецкая субъектность. Далее. Произошёл фундаментальный отрыв от Украины, пандемия ещё больше это закрепила. Мы уже не знаем, как чувствуют себя люди в Краматорске или Мариуполе, как устроена их жизнь там, хотя ещё вчера это были наши люди. Тем более, мы не знаем, как и чем живёт Полтава или Тернополь. Они также ничего о нас не знают. Новости в интернете — это новости в интернете, но ощущения общности, родства, единства нет. Разрыв состоялся и закрепился. Донецкая субъектность выкристаллизовалась.

Понятно, что наше тяготение к России, движение в сторону России будет продолжаться — это факт.

Наши официальные отношения с Украиной — самый большой вопрос. Прогноз на то, чем, когда и как всё завершится, в сегодняшнем дне вам не даст никто.

— Хорошо. Означает ли это, что Донбасс де-факто становится российским регионом? Кстати, в продолжение вопроса о едином таможенном пространстве ЛДНР: есть информация, что законодательство республик в этой сфере будет соответствовать российскому законодательству.

— Знаете, это немного манипулятивная штука. На самом деле, нам нужно смотреть в сторону Союзного государства России и Белоруссии, изучать те документы, которые принимаются там. Очень внимательно изучать документы, принимаемые в рамках ЕврАзЭС. Стандарты и нормы ЕврАзЭС желательно принять за основу на территории республик, ГОСТы, правила, реестры. Наши якоря на сегодняшний день — там.

По поводу законодательства РФ. Россия — это федерация, её законодательство носит двухуровневый характер. Если вы берёте закон РФ, там идут отсылки к регионам, которые должны что-то доработать в соответствии со своим внутренним законодательством. У нас к кому отсылка будет — к Макеевке или Горловке и их законодательству? Да, есть ряд российских законов и кодексов, которые было бы неплохо внедрить у нас. Административный кодекс, например, уголовный, закон об оперативно-розыскной деятельности и некоторые другие. Но если мы берём налоговую систему РФ, то она двухуровневая. Как мы это внедрим у себя? Мы должны стремиться в ЕврАзЭС и Союзное государство, выравнивать своё законодательное поле с ними. И делать это нужно было ещё вчера.

— Что сегодня происходит внутри ДНР? Ваша оценка ситуации.

— Мы переживаем серьёзнейший гуманитарный кризис. Вызовы сумасшедшие, как мы переживём зиму, думаю, мало кто понимает. Да, весь мир в кризисе, но есть поговорка, очень подходящая под наше положение — «пока толстый сохнет, худой сдохнет». Мы попали в очень тяжёлую гуманитарную ситуацию, вызванную как внешними факторами, так и серьёзнейшим внутренним административным коллапсом. Отвратительное администрирование территории привело к монополизации буквально всех сфер жизни. Монополизация породила полную безответственность и злоупотребления монопольным положением.

— Примеры приведёте?

— Например, рынок продаж продуктов питания монополизирован сетью «Молоко». Монополизация в данном сегменте — это потеря десятков тысяч рабочих мест по всей республике. Водоканал, газовое хозяйство, коммунальные предприятия — это всё централизовано в одну структуру. Раньше в Донецке были сотни коммунальных предприятий, сейчас их нет, всё лежит под монополистом. Если раньше вы могли бороться за что-то с районным водоканалом, то сегодня вы боретесь с гигантским монополистом, а вся доступная борьба — это с таксофона набрать городской номер, по которому какой-то молодой человек, не выслушав вас до конца и не вникнув, что вам нужно, ответит что-то невнятное. Вы не понимаете, к кому идти жаловаться и где искать правду. Монополизация привела к тому, что все ведомства, что у нас есть, начиная от санстанции, водоканала, теплосетей и прочего фактически регулируют сами себя: сами себе пишут нормы и правила, по которым работают. От этого, естественно, страдает потребитель, потому что при полной монополизации отрасли вы не имеете никакого влияния на неё. Если раньше вы могли жаловаться в исполком, депутатам районного или городского совета, сегодня ни на каком уровне население на власть не влияет. Государственная власть и население, как я уже не раз говорил, живут на совершенно разных планетах.

Монополизация влечёт за собой олигархизацию — это очень узкий круг людей, который распоряжается огромным ресурсом и зарабатывает на этом огромные деньги. Ещё одним следствием монополизации является немонетарная инфляция. На самом деле, эта штука мало где присутствует в мире, потому что там, где есть конкуренция, антимонопольное законодательство, представить себе немонетарную инфляцию сложно. У нас прямая немонетарная инфляция — как следствие, взлетевшие цены на мясо и картофель, то, что так бурно обсуждают сегодня наши люди. Нас захлёстывает немонетарная инфляция, и это следствие монополизации всех сфер жизни.

— Вы упомянули о местных советах. Мы не раз обсуждали с вами тему местных выборов. Что-то слышно о них сегодня, хотя бы на уровне разговоров?

— Восемь лет, проживая без местных советов, мы нарушаем права наших граждан. И не очень понятно, что подписывают мэры городов, и кто дал им такое право? Раньше это право давали местные советы. На сегодня в этом вопросе тишина. В общем-то, и минский и нормандский процессы находятся на паузе, потому что в Германии — очень важном игроке по донбасской теме — прошли выборы, и сейчас формируется правительство. Пауза продлится до формирования позиции немецкой стороны, а надо признать, что немцы были одним из самых основных инициаторов и Нормандского формата, и минского процесса в том числе, немецкая сторона была одной из самых активных в этом процессе.

— Провести выборы своими силами не вариант?

— Можно. Но для того, чтобы получить легальные и легитимные выборы, нам нужно на них присутствие международных наблюдателей от БДИПЧ ОБСЕ, а это возможно только в рамках решения Нормандской четвёрки. На сегодняшний день проблема непризнанности даёт нам то, что никого, кроме омбудсмена ДНР, международные структуры не признают. При проведении местных выборов, местные советы станут легитимными для всех международных структур.

— В рамках подготовки к местным выборам, вы создали партию. Чем сегодня занимается Республиканская партия Донбасса?

— На сегодняшний день партия не зарегистрирована. Возможно, вы знаете, что Народным Советом принят закон, согласно которому в республике регистрацией всех общественных движений занимается только одно лицо — единолично. Процесс развития гражданского общества, его легализация и регистрация на территории республики, таким образом, заблокированы.

Занимаемся организационными вопросами. Это выглядит, как встречи в кругу друзей: собираемся и играем в игру, что будет, если завтра объявят местные выборы, и вы в своём условном Иловайске будете той самой командой, которая выдвинется в городской совет, чтобы управлять родным городом, в котором вы остались жить, несмотря ни на что. В публичном поле наша деятельность ограничена. Публичная гражданская активность запрещена.