Какое значение имеет Трамп для истории?
У Соединенных Штатов никогда не было такого президента, как Дональд Трамп. Страдающий нарциссизмом и неспособностью сконцентрироваться, а также отсутствием опыта в международных делах, в вопросах внешней политики он как правило выдвигает лозунги, а не стратегию. Некоторые президенты, такие как Ричард Никсон, обладали подобным чувством неуверенности в себе и социальными предубеждениями, но Никсон придерживался стратегического взгляда на внешнюю политику. Другие, такие как Линдон Джонсон, были крайне эгоцентричны, но у них был огромный политический опыт в работе с Конгрессом и другими лидерами.
Будут ли будущие историки рассматривать президентство Трампа как временное недоразумение или как главный переломный момент в роли Америки в мире? Журналисты, как правило, концентрируются на личностях лидеров, потому что получается “хороший материал”. Социологи, напротив, склонны предлагать обширные структурные теории об экономическом росте и географическом местоположении, которые представляют историю неизбежной.
Я написал книгу, в которой пытался изучить важность лидеров, исследуя важные поворотные моменты в создании “Американской эпохи” в прошлом веке, и рассуждая о том, что могло бы произойти, если бы в президентском кресле сидел его главный соперник. Привели бы структурные силы под разными президентами, к той же эпохе глобального лидерства США?
В начале двадцатого века, Теодор Рузвельт был лидером-активистом, но он повлиял в основном на время. Мощными определяющими факторами были экономический рост и география. Вудро Вильсон разрушил Американские традиции масштаба полушария, отправив Американские силы воевать в Европу; но где Вильсон превнес существенные изменения, так это в моральном тоне американской исключительности, в свое оправдание – а что было контрпродуктивным, так это его упорная настойчивость участия в Лиге Наций по принципу все или ничего.
Что касается Франклина Рузвельта (ФДР), по меньшей мере представляется спорным, если бы структурные силы втянули бы США во Вторую мировую войну находясь под консерватором изоляционистом. Очевидно, что для Рузвельта угроза исходящая от Гитлера и его готовность воспользоваться таким событием, как Перл-Харбор, сыграли ключевую роль.
Структурная биполярность США и Советского Союза, после 1945 года, определила рамки Холодной войны. Но президентство Генри Уоллеса (которое могло бы произойти, если бы Рузвельт не заменил его как вице-президента в 1944 году на Гарри Трумэна), возможно, изменило бы стиль реагирования США. Точно так же президентство Роберта Тафта или Дугласа Макартура могло бы нарушить относительно сбалансированную консолидацию системы сдерживания, которой руководил Дуайт Эйзенхауэр.
В конце века, структурные силы глобальных экономических изменений привели к ослаблению Советской сверхдержавы, а попытки Михаила Горбачева провести реформу системы ускорили распад Советского Союза. Тем не менее, наращивание обороны Рональдом Рейганом и опытное ведение переговоров, наряду с навыками Джорджа Буша положить конец Холодной войне, были важны для конечного результата.
Существует ли вероятный сценарий, в котором Америка, из-за другого человека занимающего пост президента, не достигла бы глобального превосходства к концу двадцатого века?
Возможно, если бы Рузвельт не был бы президентом, а Германия укрепила бы свою власть, международная система в 40-е годы могла бы реализовать концепцию Джорджа Оруэлла о подверженном конфликтам многополярном мире. Возможно, если бы Трумэн не был президентом, а Сталин добился больших успехов в Европе и на Ближнем Востоке, Советская империя была бы сильнее, и биполярность могла сохраниться гораздо дольше. Возможно, если бы Эйзенхауэр или Буш не были президентами, а другой лидер был менее успешным в предотвращении войны, то господство Америки было бы замедленно (как это произошло на какое-то время, из-за вмешательства США во Вьетнам).
Учитывая свои экономические масштабы и благоприятную географию, структурные силы, вероятно, создали некоторую форму Американского превосходства в двадцатом веке. Тем не менее, решения лидеров сильно сказались на сроках и типах превосходства. В этом смысле, даже когда структура объясняет многое, лидерство внутри нее может сыграть важную роль. Если история – это река, курс и течение которой сформированы значительными структурными климатическими силами и топографией, людские ресурсы могут быть изображены как муравьи, цепляющиеся за бревно, охваченное течением, или как рафтеры на порогах рек, выруливающие и избегающие камней, которые изредка опрокидываются, а подчас добиваются успеха.
Итак, вопрос лидерства важен, но насколько? Окончательного ответа никогда не будет. Ученые, которые пытались измерить влияние лидерства в корпорациях или лабораторных экспериментах, иногда приходят к цифрам в диапазоне 10% или 15%, в зависимости от контекста. Но это весьма структурированные ситуации, когда изменения часто линейны. В неструктурированных ситуациях, таких как пост-апартеидная Южная Африка, трансформационное руководство Нельсона Манделы имело огромное значение.
Американская внешняя политика структурирована институтами и конституцией, но внешние кризисы могут создать контекст, гораздо более восприимчивый к выборам лидеров, к лучшему или к худшему. Если бы Альберт Гор был объявлен президентом в 2000 году, США, вероятно, вступили бы в войну с Афганистаном, а не с Ираком. Поскольку внешнеполитические события – это то, что социологи называют “зависимым путем”, относительно небольшой выбор лидеров, даже в пределах 10-15% в начале пути, со временем может привести к значительным расхождениям в результатах. Как однажды сказал Роберт Фрост, когда две дороги в лесу расходятся, выбор той, что наименее проторена иногда может иметь решающее значение.
И в заключение, риски, создаваемые личностью лидера, могут быть не симметричны; они могут изменить положение уже зрелой силы, чем силы набирающей мощь. Столкновение со скалой или разжигание войны могут потопить корабль. Если Трамп избежит крупной войны, и если он не будет переизбран, будущие ученые могут рассматривать его президентство, как любопытное явление на кривой истории Америки. Но это всего лишь большое “если”.
Joseph S. Nye
