Как выживают врачи в ДНР
«АФ» продолжает знакомить читателей с тем, как выживают в ДНР люди разных профессий. Недавно мы рассказали, как сводят концы с концами учителя. Сегодня поговорим о врачах. Чтобы представить наиболее полную картину, мы решили откровенно побеседовать с участковым педиатром, акушеркой и травматологом.
Светлана, педиатр
Светлана - педиатр с 15-летним стажем. С мужем в разводе. Одна растит дочь-школьницу, живет вместе с мамой-пенсионеркой. Недавно переучилась на врача семейной медицины. Оклад семейного врача – чуть больше 4000 рублей. Пенсия мамы 2800 рублей. Кроме этого, семья еще получает пособие 2100 рублей, как малообеспеченная. Итого, доход в месяц составляет 8900 рублей. На одного человека – почти 3000 рублей. На день по 100 рублей на каждого. За коммунальные услуги семья не платит почти 2 года. Из-за долгов переживают, но платить не могут. Едва сводят концы с концами. Выручает гуманитарная помощь от фонда Рината Ахметова, которую получает бабушка.
На работу она добирается пешком. Экономит расходы на транспорт. Но и это не выход. Быстро изнашивается обувь. А купить новые сапоги или туфли при таких доходах не реально.
- Я часто хожу на склады, где раздают одежду из гуманитарной помощи, - говорит Света, - при моем небольшом росте и худобе удается подобрать много хороших вещей. Иногда попадаются не плохие вещички и для дочки. А вот с обувью – огромные проблемы. Ее почти не присылают. Разбитые сапоги приходится ремонтировать. В этом году окончательно развалились туфли, поэтому после сапог я сразу перешла на летние балетки.
Сидеть на приеме не сложно. А вот ходить на вызовы труднее. Служебную машину дают не всегда.
Пациенты попадаются разные. Есть капризные, избалованные родней. Есть просто одинокие люди, которые вызывают врача от скуки, прекрасно зная, как лечить простуду или сбить слегка подскочившее давление. Но ко всем Света внимательна.
- Я привыкла сюсюкать с малышами, пока работала педиатром, - смеется она, - поэтому и сейчас часто говорю со взрослыми пациентами, как с маленькими.
На вопрос, почему не уехала, она отвечает, что здесь свое, пусть скромное, жилье. А на новом месте придется жить на съемной квартире, за которую надо платить. Да и для мамы, у которой больное сердце, переезд очень сложен.
Елена, акушер
Елена работает акушеркой уже почти 20 лет. Замужем, воспитывает сына-школьника и пятилетнюю дочь. Зарабатывает мало: оклад 3157 рублей, плюс надбавки за категорию и суточные дежурства. В результате, с вычетом налогов, с трудом получается чуть меньше 5000 рублей. Муж – строитель. До войны у него была небольшая фирма. Но сейчас мужчина официально безработный. Устраиваться на предлагаемые в центре занятости вакансии на смешные зарплаты не хочет, поэтому перебивается случайными заработками, как говорят в народе - шабашками. В месяц у него с трудом набегает 8-10 тысяч рублей. Семья живет в двухкомнатной квартире. За коммунальные услуги платит чуть больше полутора тысяч рублей в месяц. На жизнь остается 9500-11500 рублей. Получается от 2400 до 2900 рублей в месяц на каждого члена семьи. А в день – от 80 до 96 рублей. Гуманитарку семья не получает, так как официально не относится ни к одной из льготных категорий. Как выживают, известно одной лишь хозяйке.
- В самом начале войны, - рассказывает Елена, - мы еще неплохо жили. Были сбережения в гривнах и в долларах, золотые украшения. Выручал и дачный участок. Приспособиться к более скромному уровню жизни мы смогли не сразу, да и не верили, что конфликт продлится долго.
Шли дни, недели, месяцы…Семья понемногу тратила сбережения. Мысль уехать возникала. Идею переселиться на Украину отвергли сразу. Бывшая подруга и сокурсница Лены по медучилищу, живущая сейчас в Виннице, даже разговаривать не стала и бросила трубку, вылив на голову дончан ушат оскорблений и обвинений во всех тяжких грехах. Потом решили уехать в Россию. Но начали протестовать дети. Сын не пожелал бросать школу, друзей, не захотел приспосабливаться к новому коллективу, учителям. Так и остались на родине.
Первые несколько месяцев, когда работники бюджетной сферы не получали зарплату, семья прожила легко, продавая доллары из сбережений. Но «содержимое банок и чулков» таяло на глазах.
К счастью, работа у Елены оставалась. И при смешных окладах, приходилось много трудиться.
- Забавно, но война привела к всплеску рождаемости, - рассказывает акушерка, - люди начали рисковать рожать по второму, а иногда и третьему ребенку. Более того, «аист прилетел» почти к 80-ти процентам бесплодных пар, которые до начала военных действий лечились у нас по 5-8 лет.
Большинство женщин легко вынашивали и рожали своих малышей. Патологических беременностей стало намного меньше. Даже сидя в подвалах и сырых, холодных бомбоубежищах, при отсутствии нормального питания и в состоянии хронического стресса, женщины мало обращались за помощью в связи с осложнениями.
Были случаи, когда врачам удавалось вытаскивать будущих мам из очень серьезных ситуаций. Елене запомнилась пациентка с пиелонефритом, поступившая в отделение с высокой температурой на сроке беременности 22 недели. Теоретически, ей надо было срочно делать кесарево сечение и лечить почки сильнодействующими препаратами. Но шанс такого плода выжить был не более 30 процентов. Врачи рискнули и продержали женщину на поддерживающей терапии еще полтора месяца. На сроке 28 недель сделали кесарево. Мальчика, родившегося с весом 900 граммов, выходили.
Запомнилась девушка-ополченка, ушедшая на фронт следом за мужем. Супруг и пара его друзей привезли ее со схватками с передовой.
О своих пациентках Лена говорит с любовью, без раздражения, хоть проблем они ей доставляют гораздо больше, чем размеры ее зарплаты.
- И уговаривать приходится, - рассказывает Елена, - и по голове гладить, и рассказы о том, какой «муж сволочь, пусть сам бы и рожал» выслушиваю.
Из забавных случаев она вспоминает, как бравый ополченец привез жену на роды. Сначала, когда шли схватки, он терпеливо выслушивал крепкие выражения от супруги. А когда начались роды, побывавший на линии огня боец, упал в обморок.
На каверзный вопрос о том, платят ли пациенты за роды сейчас, Елена отвечает уклончиво. Перечисляет тарифы, действовавшие до войны: от 100 гривен до 100 долларов, в зависимости от клиники и квалификации акушерки.
Артем, травматолог
Артем - травматолог. Институт закончил несколько лет назад. Не женат. Мечтает о практике в стационаре, сложных операциях, спасении чужих жизней. Но пока вынужден сидеть на приеме в поликлинике и зарабатывать 5200 рублей. Проблема в том, что в 2014 парень, как и многие его ровесники, пошел в ополчение. Боевая карьера была не долгой. Получил осколочное ранение руки. Ранение легкое, но коварное. Осколок повредил нервные окончания и теперь у молодого врача нарушена мелкая моторика, что лишает его возможности стоять у операционного стола. Артем верит, что сможет полностью восстановиться, активно борется с последствиями ранения. Заработка хватает лишь на очень скромное питание, проезд в транспорте и средства гигиены. Заводить семью молодой человек пока не планирует. Считает, что при такой зарплате он просто не имеет права брать на себя ответственность за жену и детей.
- Я старомоден в этом вопросе, - смеется он, - считаю, что жениться надо только тогда, когда буду зарабатывать достаточно для того, чтобы моя супруга могла сидеть дома и заниматься детьми и уютом в нашем доме.
Сейчас Артем живет с родителями. Мама тоже врач, но ветеринарный. Зарабатывает неплохо. При окладе в 7000 рублей занимается еще и частной практикой. В любое время суток выезжает на дом к элитным животным состоятельных людей, многие из которых вернулись в Донецк, немного пожив в Киеве, Харькове или Одессе. Папа – военный. О нем Артем говорит только одно: «Зарабатывает хорошо».
Так, едва сводя концы с концами, выживают в республике те, кто день и ночь спасает жизнь её граждан. Не впасть в уныние помогает вера в то, что всё было не зря, что все беды и страдания, нищета и бесконечные обстрелы, рано или поздно закончатся. И наступит светлое будущее, то, ради которого Донбасс пришёл на референдум в 2014 году, а потом, с оружием в руках, отстаивал (и отстаивает до сих пор) свой выбор. И что больше никогда на территории Донбасса его жители не увидят жовто-блакытный прапор. Никогда больше.
