Беженцы от эффективных реформ
Сделанное 2 января заявление польского премьера Матеуша Моравецкого вызвало резкую реакцию официального Киева. Он сказал, что Польша не примет «беженцев из Северной Африки и Ближнего Востока, потому что это наше суверенное решение. На восточной границе Евросоюза мы значительно помогаем снизить напряжение, потому что уже приняли как минимум несколько десятков и, может быть, сотен тысяч беженцев из Украины».
4 января Павел Климкин, считающий себя Министром иностранных дел воюющей страны, написал в Твиттере: «Беженцы – это категория международного права. Им нужно помогать. За 2 года такой статус в Польше получили 88 украинцев. При этом почти 300 тыс. получили разрешение на работу, а больше 2 млн. – визы, потратив несколько млрд. евро (польская статистика :)».
Первый вице-спикер украинского парламента Ирина Геращенко тоже отметилась: «Правда в том, что десятки тысяч украинцев во времена экономического кризиса, спровоцированного в том числе и войной, работают в соседних странах, в том числе и в Польше, усиливая ее экономику, вкладывая свои руки, ум, силы, украинское трудолюбие и искренность в формирование польского ВВП. Мне кажется, было бы честно со стороны польских властей благодарить за это украинцев – честных и трудолюбивых, желательно во многих сферах, особенно рабочих профессий в Польше. И говорить о них как о беженцах – это нонсенс».
Терминология
Для начала поговорим о терминах.
С фактической точки зрения польский премьер был неправ (если, конечно, речь не идет о сложностях перевода). Есть беженцы, и есть трудовые мигранты. Юридически это разные понятия.
Однако, польский премьер делал не официальное заявление, а комментировал польскую политику в беседе с венгерским коллегой. Поэтому и мог позволить себе некоторые юридические вольности.
С фактической же точки зрения все и вовсе обстоит немного не так. Бежать можно, конечно, от войны и политических преследований, но можно бежать и от невыносимых условий существования, вызванных безработицей, ростом цен, беспределом «цеевропейской» власти… Кстати, Ирина Геращенко признает, что экономический кризис вызван не только (и даже не столько, как показывает, например, опыт Молдавии) войной, но и «эффективными экономическими реформами» и «успешной» евроинтеграцией.
Если в Россию (на Север, особенно) люди ехали за «длинным рублем», то в Польшу – от безнадеги. И необходимость платить за рабочую визу их не останавливает.
Конечно, вал украинских трудовых мигрантов можно трактовать как помощь Польше в восстановлении ее потенциала. Но мы же знаем, что едут туда украинцы на низкооплачиваемые и вредные работы, не требующие высокой квалификации. В лучшем случае, замещают пресловутых «польских сантехников», уехавших в Англию 10-20-ю годами ранее.
Но польский премьер имеет полное моральное право говорить о том, что это именно Польша спасла от нищеты сотни тысяч украинцев, оказавшихся лишними в своей собственной стране.
То, что украинские официальные лица согласились с первой трактовкой, наглядно показывает, что выехавшие в Польшу украинцы дома уж точно не нужны и украинская власть их бегство себе в минус не записывает. И даже оговорка Геращенко о том, что «власть действительно должна приложить все усилия для развития и восстановления экономики, чтобы люди возвращались и работали на родной земле», о понимании проблемы отнюдь не свидетельствует.
Статистика
Как ни странно, но сравнимых данных относительно выезда граждан Украины не только в разные страны, но даже и в одну страну нет. Один сайт утверждает, что в 2015 году украинцы получили в Польше полмиллиона рабочих виз, другой – что 700 тыс. А уж сейчас, когда оборот безвизовый, и вовсе трудно установить, сколько народу выехали на заработки, а сколько – испить чудесного краковского кофию.
Примерно ситуация с выездом следующая: в 2014 году получили рабочие визы в Польше 373 тыс. украинцев; в 2015 – 517 тыс.; в 2016 – 650 тыс.; за 9 месяцев 2017 – 988 тыс.
При этом, в 2016 году (т.е., до безвиза) в Польшу въехало 1,2 млн. граждан Украины (т.е., в основном гастарбайтеры и продляющие въезд на таможенную территорию «бляхари»).
Сравнимых данных с Россией нет, поскольку украинцы получают там право на проживание сразу по нескольким программам (патент, переселение соотечественников, временное убежище и т.п.). Примерно известен, однако, оборот людей. Однако данные украинской и российской стороны существенно расходятся, потому что украинские источники не учитывают миграции жителей Донбасса (по российским правилам они остаются гражданами Украины, но украинские пограничники данных не имеют), а те и другие не учитывают крымчан (у Украины нет данных, а Россия миграцию не учитывает, поскольку считает жителей Крыма гражданами РФ).
Картина (по украинским данным) выглядит примерно так: 2010 год – 5,5 млн.; 2014 – 3 млн.; 2015 – 4 млн.; 2016 – 1,7 млн.; 2017 – 2,6 млн.
Внезапный обвал 2016 года объяснить трудно, возможно что-то где-то недоучтено. Однако, очевидно, что в 2017 году миграционный трафик вырос (косвенно это подтверждает и рост украинского экспорта в РФ).
В то же время, обращает на себя внимание то обстоятельство, что, например, в 2016 году количество людей, выехавших в Россию (1,7 млн.) и в Польшу (1,2 млн.) – сравнимо.
Выезд на работу в Польшу охватил не только западные области страны, где это было традиционным занятием, но даже подконтрольные Украине районы Донбасса. В общем, миграционная динамика показывает, что Украина постепенно отрывается от России и приближается к Европе.
Остается только поздравить Климкина и Геращенко с перемогой…
