Антон Крылов: Нет ни малейшей разницы между советскими и антисоветскими
Разделение в российской политике сейчас проходит не по идеологическому принципу «левый – правый» или «либерал – государственник», а по готовности убивать и разрушать для доказательства своей правоты.
В Москве опять попытались ликвидировать стихийный мемориал Борису Немцову на Москворецком мосту – были убраны цветы с тротуара. Это уже четвертый раз, подсчитали сторонники увековечивания памяти политика на месте его убийства.
А на прошлой неделе поклонники другого мертвого политика, Иосифа Сталина, почтили его память, устроив массовое возложение цветов к могиле генсека возле Кремлевской стены. Противники не смогли убрать эти цветы, все-таки режимный объект, зато устроили обструкцию в «Фейсбуке» – «потомки рабов», «комплекс неполноценной нации», «быдло» и так далее.
На Кавказе неизвестные избили журналистов и правозащитников и сожгли их автобус. Дело взято на «особый контроль», но что-то подсказывает: вряд ли кто-то понесет за это серьезное наказание.
А в Вильнюсе широко известная в узких кругах Божена Рынска напала на сотрудника телеканала «Россия», отобрала у него телефон и потом очень возмущалась, что телефон журналисту вернули. Была бы у нее возможность безнаказанно сжечь автобус и сломать руку, думаете, она бы ей не воспользовалась? Судя по тому, что ранее Рынска призывала сжигать полицейских и выкалывать им глаза шилом, воспользовалась бы непременно.
В идеальной России мемориалы Ленину и Сталину будут стоять рядом с памятниками Ельцину и Немцову. (фото:Валерий Мельников/РИА Новости)
Многие читали «Соло на Ундервуде» Сергея Довлатова и помнят следующий диалог:
– Толя, – зову я Наймана, – пойдемте в гости к Леве Друскину.
– Не пойду, – говорит, – какой-то он советский.
– То есть как это советский? Вы ошибаетесь!
– Ну, антисоветский. Какая разница.
Чем больше времени проходит с момента распада СССР, тем сильнее стирается разница между советскими и антисоветскими, и тем сложнее делать выбор между ними, а главное – совершенно исчезает желание делать этот выбор. Какая разница, предлагает человек во имя счастия народного перевешать всех либералов, расстрелять всех коммунистов или закатать в асфальт всех чиновников и журналистов? Ни малейшей разницы.
Любой, кто начинает свою политическую программу со слов «Давайте для начала свергнем (уничтожим, запретим, избавимся от) …», принадлежит к партии разрушителей, а уж под каким соусом он хочет уничтожить страну – либеральным, коммунистическим, имперским или каким-то еще – совершенно не принципиально. В 20 веке Россию уже дважды уничтожали, может, в 21-м обойдемся без этого?
Сложно сказать, когда российская политическая мысль получила эту родовую травму, отрицающую саму возможность компромисса, конструктивной оппозиции, категорического неприятия человеческих жертв и слома государственной машины для достижения цели.
Разумеется, первым делом приходит мысль во всем обвинить большевиков с их единственно правильной партией и единственно верным путем к коммунизму, но ведь не на пустом же месте они появились? Но, опять-таки, можно и нужно спорить о том, когда и отчего возникла эта травма, но почему многие упорно пытаются выдать травму за достоинство?
Мысль о том, что не надо никого уничтожать во имя светлого будущего, до сих пор не является очевидной для катастрофически большого числа участников политических процессов.
И ладно бы исторические примеры – вот прямо сейчас на наших глазах агонизирует Украина, граждане которой от революции не приобрели вообще ничего, только потеряли, и ладно бы деньги и территории, но ведь тысячи людей погибли без малейшего смысла. Но все равно на московские улицы выходят люди под украинскими флагами и кричат: «Героям слава!»
Разделение в российской политике сейчас проходит не по идеологическому принципу «левый – правый» или «либерал – государственник», а по готовности убивать и разрушать для доказательства своей правоты.
Так вот те, кто делает ставку на силу – они безнадежны. Западные страны стали самыми богатыми не потому, что они самые беспринципные и хитрые, а потому, что они перестали съедать себя изнутри и устраивать революции и перевороты. Революции – это для «третьего мира»: богатые просто не могут себе этого позволить.
Условно говоря, в начале 20 века все страны Европы стояли на одинаковых стартовых позициях. Революция отбросила Россию далеко назад. СССР сумел мобилизоваться и догнать, но к 80-м годам выдохся. Вместо того чтобы отдышаться, переобуться и бежать дальше (как это сделал, например, Китай), Россия опять оказалась отброшена в начало трассы, чтобы начать по новой. И что, спустя четверть века опять возвращаться на старт?
Те, кто считает, что только их цветы правильные, только им можно бить журналистов, только они знают, куда вести страну, а всех остальных нужно как минимум люстрировать, оптимально – отправить в лагеря, а как максимум – расстрелять, в реальности способны на одно: вновь уничтожить страну.
И если победит любая из этих сил – проиграем мы все. В идеальной России, как мне кажется, мемориалы Ленину и Сталину будут стоять рядом с памятниками Ельцину и Немцову (как они уже мирно соседствуют с памятниками царям), никто не будет призывать воевать с мертвыми политиками и оскорблять тех, кто принес им цветы.
Но для начала всем нужно очень хорошо понять, что нет ни малейшей разницы между советскими и антисоветскими. Есть созидатели и есть разрушители, при этом совершенно неважно, о каких светлых, чистых и великих целях говорят последние.
