Александр Ходаковский: это самая тактическая война из всех известных
Чем выше эшелон принятия решений — тем менее его обитателям интересно, какие проблемы возникают на уровне батальона.
Не потому, что они бесчеловечны — слишком масштабны. Когда доходишь со своими идеями до лица, которое уже может на что-то влиять, то наблюдаешь заметное снижение интереса по мере изложения замысла.
Имея дело с пехотой на переднем крае, я не могу не проникаться её потребностями и проблемами. Основная потребность пехоты — контрбатарейная борьба. Потом идут командирские компетенции и подходы, потом медицинское обеспечение, потом ротации, снабжение, организация быта...
Это оперативно-тактической уровень, — отвечает мне высокий военачальник, выслушав мои предложения и намекая, что его мысли устремлены вдаль в стратегическом направлении. А можно нескромный вопрос: вы в этой войне много видели стратегии? Это самая тактическая война из всех мне известных крупных войн. Она как латочный ремонт асфальта: где увидел дырку — там заткнул. По крайней мере, с тех пор, как мы перешли к удержанию освобождённых территорий.
В этой войне батальонное тактическое звено — пожалуй, самое главное звено: на его плечах основная военная нагрузка. Приведу пример: на одном из направлений противник накрыл наш «крупный» штаб, и тут же перешёл к наступлению, полагая, что на участке наступил паралич. Батальон в полосе наступления даже не сразу понял, что вышестоящий штаб поражён, списав молчание в эфире на подавление связи, и успешно отбил три атаки.
Есть и ещё одно важное «батальонное» обстоятельство — социальное. Ни разу не видел роликов с недовольными лётчиками, артиллеристами, танкистами... Мобилизованные, контрактники, прочие идут в основном туда, в пехотные батальоны. Оттуда они обращаются за поддержкой, демонстрируя нехватку «чего-либо», оттуда они выражают недовольство «чем-либо». Общество о состоянии дел в армии судит по ним, по пехотным батальонам...
Вот какое значение имеют батальоны в войне и не только.
