«Знай: у меня нет больше сестры». Как в нашей семье начиналась гражданская война

Недавно по российскому ТВ прошёл фильм «Херсон — русский город». Рассказывалось, как его жители приняли освобождение от киевского режима, как город живёт сейчас. Но меня удивили слова одного молодого херсонца. Когда корреспондент спросил его о планах, тот ответил: «Хочу с Российской армией пойти на Николаев». «И на Одессу?» — «Нет, в Одессе живут хорошие люди!» А в Николаеве, выходит, плохие?

С кем Украине будет лучше?

Впрочем, его логика понятна: Николаев ведь постоянно обстреливает Херсон, пытаясь «вернуть на Украину». Меня это очень огорчает, потому что Николаев — мой родной город. Когда Херсон снова стал русским, я стала ждать освобождения и Николаева. Но почему же у соседних городов оказались столь разные взгляды?

Херсон и Николаев — всего в 60 км друг от друга. После победы над Турцией в 1774 г. Россия получила выход к Чёрному морю. Нужен был флот. Херсон, основанный Потёмкиным в устье Днепра, — колыбель Черноморского флота. Парусник «Слава Екатерины» стал первым кораблём, построенным в Херсоне. А спустя 10 лет у слияния рек Ингул и Южный Буг Потёмкин заложил и Николаев, на верфи которого можно было строить более мощные корабли с глубокой осадкой и выводить их в море по полноводным рекам.

Эти два города негласно соревновались — кто матери-истории ближе? Ведь оба связаны с великой морской историей России и СССР. Но именно в Николаеве были построены броненосец «Потёмкин» и первый русский дредноут «Императрица Мария». Потом здесь родились и другие прославленные суда: китобои «Советская Украина» и «Советская Россия», уникальное «космическое» судно «Академик Сергей Королёв» и авианосец «Адмирал флота Кузнецов». А сколько подводных лодок, сухогрузов, рефрижераторов, рудовозов и океанских супертраулеров! Наверное, потому Николаев с его тремя мощными судостроительными заводами, а не Херсон стал называться «городом корабелов».

Много лет назад, перед поступлением в МГУ, я зарабатывала трудовой стаж судовой разметчицей на стапелях завода, с которого начинался Николаев. Планировала после учёбы вернуться в родные края, однако в столице вышла замуж. Но связи с николаевцами не порывала. А у меня там жили родители, брат с женой, двоюродная сестра, школьная подруга, любимая учительница, соседи по даче. Ежегодно их всех навещала — и с мужем, когда он был жив, потом одна.

Но вот случился развал СССР. Моя родина стала «незалежной», а я в ней — иностранкой. И отношение к России на Украине постепенно стало меняться. Основное недовольство — почему нам, братской стране, россияне продают газ по европейской цене? А ведь его, мол, до развала страны добывали и украинцы на месторождениях Севера и Сибири!

И брат Андрей, который когда-то строил БАМ, вдруг тоже высказал обиду: «Почему я за БАМ не получил компенсации от России?» А школьная подруга Алина возмутилась, что Россия якобы присвоила деньги со сберкнижек всех жителей бывшего СССР. Так сказали по украинскому ТВ. Но не добавили, что Россия выплатила все долги Советского Союза.

С каждым годом по мере ухудшения жизни на Украине росла пропасть между нашими странами. И поднимался украинский национальный дух. В Киеве вовсю славили Бандеру, ходили с факелами. А в Николаеве одно за другим закрывались предприятия, некогда связанные с Россией. Перестала она заказывать и строительство кораблей. Жгучую обиду у николаевцев вызвал отказ России выкупить построенный авианосец «Варяг». Его в итоге забрали китайцы «на иголки» по смешной цене.

Неприязнь к некогда братской России я стала ощущать всё чаще. Учителя старались не упоминать о совместной истории. В области стали проводиться учения натовских войск. А в самом Николаеве всё меньше оставалось русских школ и детсадов. Русский язык вытеснялся украинским.

Однажды при президенте Ющенко в центре Николаева появился огромный плакат с призывом: «Думай по-украински!». Я наблюдала, как некоторые, проходя мимо, плевали в ответ. Перед Новым 2010 годом мэр Николаева Владимир Чайка поздравил горожан по местному ТВ по-русски. Тут же нашёлся обиженный, который подал на мэра в суд. Но тот смог доказать, что имеет право выступать на родном языке. Население его поддержало: Чайка переизбирался четырежды.

Вот почему проголосовали и за Януковича, который пообещал сделать русский вторым государственным. Но обманул. Как и во многом другом. Украинские политики вместо сближения с Россией захотели в Европу, поближе к своим счетам в западных банках. И на головы украинцев обрушился информационный вал «еврообработки». Школьная подруга Алина, в прошлом инструктор райкома комсомола, сказала мне: «Зачем нам ваш Таможенный союз? Мы — европейцы! И как многие нормальные люди, не любим таможню!» Да, возможно, название не очень удачное. Евросоюз звучит лучше. Но лучше ли там будет украинцам? ТВ и газеты, между тем, наперебой рассказывали, какие их ждут райские кущи.

А Янукович всё раздумывал: с кем Украине будет лучше? С Европой или с Россией? Как в 1654 г. решал Богдан Хмельницкий: с поляками, турками или с Россией? Выбрал Россию. С тех пор мы были вместе. Стали одним народом. В конце концов, Янукович не подписал соглашение об ассоциации с ЕС. Западные политики «кинули» его, и на майдане Киева появилась скачущая молодёжь с криками: «Москалей — на ножи!» И американка Нуланд раздавала печеньки...

В Николаеве я не видела скачущих. И злобных выкриков в наш адрес тогда не слышала. Они появились позже, с возвращением Крыма в Россию. Но не на площадях, а в транспорте. В Николаеве почему-то было принято обсуждать там политику, особенно в старых трамваях. Они медленно пересекают город, пока доедешь, услышишь многое. Большинство высказывались негативно, но были и те, кто напоминал: Крым был в составе России несколько веков. А Хрущёв взял, да и подарил его Украине на 300-летие объединения. Разве это справедливо?

Я помню, как в Николаеве отмечали эту дату. Тётя взяла меня с собой посмотреть на демонстрацию. Помню колонну парней и девушек в украинских и русских костюмах. Мне особенно понравились украинки в красных сапожках с развевающимися цветными ленточками в ярких веночках. Были выпущены коробки конфет с изображением памятника Богдану Хмельницкому, что стоит в Киеве, и с надписью золотом: «Навеки вместе!». Многие так думали. Моя мама была русской, папа — украинец из Донецка. Получая паспорт, я спросила начальника паспортного стола: какую национальность писать в заявлении — по отцу или по матери? Полковник Раппопорт сказал уверенно: «Ты живёшь на Украине, значит — украинка».

В Николаеве редко можно было услышать украинскую речь, на мове говорили только в деревнях. Но в школах её учили, стихи Шевченко с детства знал каждый, книги на украинском издавались наравне с русскими. Так что читай себе и Лесю Украинку, и Ивана Франко, и Григория Сковороду. Какие проблемы?

По поводу «аннексии» Крыма, как об этом сообщалось в печати и по украинскому ТВ (российские каналы уже были закрыты), негативно высказывался и брат Андрей. Я его спросила:

— А ты какое имеешь отношение к Крыму? У тебя там дачу отобрали? Или не пускают отдыхать? Или Крым вдруг заселили якуты и буряты, выселив местных? Как жили там крымчане, так и живут, только лучше. Люди проголосовали за воссоединение с Россией, не хотят, чтоб к их берегам пришёл американский флот. А что сделали вы? Днепровскую воду отвели из канала в море, лишь бы не в Крым. Совсем по-украински: «Не зъим, так понадкусую». Какая противная поговорка, но ведь она во многом отражает наш хохлятский характер!

Под натиском моих аргументов пыл Андрея стал угасать: «Я, что ли, воду перекрыл?» Зато не унималась его жена Соня, в прошлом инженер-судостроитель, ставшая бухгалтером, которая всю жизнь считала, что я должна им помогать, потому что в Москве все богатые, а они на Украине бедные.

— Воду для Крыма отключили за их долги! — кричала она. — По телевизору сказали!

Каждый день с экрана звучало что-то новое, пронизанное русофобией. Особенно старались наши бывшие ведущие — Савик Шустер и Евгений Киселёв. Они позволяли героям своих передач такие оскорбительные высказывания в адрес России, что становилось понятно, почему соседи вдруг так на нас ополчились.

— Мы вернём Крым! — клялись герои телепередач. Это же обещали и многие мои друзья. «Вы у нас его оттяпали!» — сказал муж Алины Слава. Я всегда считала его добродушным человеком, который хорошо готовил шашлык на даче и пил горилку за дружбу между «москалями» и «хохлами». Теперь же он называл меня предательницей.

— Знаешь, Слава, после лозунга УПА (запрещённой в РФ — прим. ред.) — «Слава Украине, героям слава!», я даже твоё имя не могу слышать, — ответила ему я. Мы надолго рассорились.

О политике — ни слова!

После госпереворота в Киеве новая власть первым делом решила запретить русский язык. Донбасс выразил несогласие, там начались волнения. А тем временем в Николаеве за пару недель перед кровавыми событиями в Одессе группа вооружённых парней избила тех, кто в палатке на площади Ленина собирал подписи за федерализацию. Сам памятник вождю уже снесли. На постаменте появилась надпись на трёх языках — украинском, русском и английском: «Николаев — это Украина».

Вооружённый мобильный отряд отморозков разместился на базе отдыха на морском побережье. Оттуда они совершали свои зловещие набеги. В один из них разгромили здание комитета компартии, избили сотрудников.

— Наши побили ваших, — объяснил мне по телефону брат. — Тех, кто хочет через всякие референдумы захватить нас, как Крым. И правильно сделали, что разогнали этих палаточных агитаторов! Мы не хотим в Россию! Мы живём на Украине, и у нас здесь всё спокойно.

А через три дня, 2 мая, случилась трагедия в Одессе. Ещё через месяц бомбили Луганск.

В тот раз я ехала в родной город с тяжёлым сердцем. Обычно в плацкартном вагоне всегда шумно. В тот день пассажиры больше молчали. И только женщина, которая всю дорогу тихо плакала на боковой полке, сказала мне:

— Мы жили в Луганске, нас обстреляли, разрушили дом. Погиб мой муж, его мать и отец. Меня дома не было — забежала к соседке. Я родилась в Николаевской области, теперь возвращаюсь. Но родня называет меня сепаратисткой, говорят, что нас всех там надо задавить. Представляете, куда я еду?

Оживился сосед напротив, как оказалось, бывший советский десантник:

— Меня поражает, что жители Новороссии осуждают донбассовцев! Вместо того, чтобы вместе гнать бандеровцев до самого Львова!

Другой сосед мрачно заметил:

— Одесса хотела поддержать, а что получила? Люди теперь боятся.

В Николаеве все друзья и родственники, как по команде, меня сразу же предупредили: «О политике — ни слова!» И в транспорте вдруг исчезли любые споры.

Я пошла по городу. Было интересно, что изменилось с приходом Порошенко. Неужели в связи с «декоммунизацией» разрушены памятники, связанные с героической историей города в годы Великой Отечественной? Их у нас три: 68 десантникам, которые не дали немцам при отступлении уничтожить город; Виктору Лягину, руководившему подпольем; школьникам Шуре Коберу и Вите Хоменко, которых повесили фашисты.

Памятники были на месте. И Т-34, который в 1944-м первым ворвался в город, тоже. Это радовало. Правда, кто-то замазал орден Красного Знамени на борту танка. Я положила к пьедесталу пару гвоздик. Проходившая мимо женщина тихо сказала: «Не делайте этого больше, могут избить».

В это было трудно поверить, потому что внешне в городе было спокойно — не стреляли, не митинговали. В открытых кафе посетители наслаждались едой и местным пивом «Янтарь». Это вселяло надежду, что скоро всё наладится и на Донбассе. И казалось недоразумением, что неподалёку идёт АТО — карательная операция против своих же граждан.

Я решила посмотреть, а что в Херсоне? Села утром на маршрутку и через час была там. У соседей внешне тоже ничего не изменилось: по-прежнему стояли памятники Суворову, Ушакову, Потёмкину. Но настроение моё испортилось, когда увидела, как на проспекте Ушакова собирают средства на АТО. И люди отдавали свои гривны. В Николаеве я такого не видела.

Интересно ещё было узнать, как теперь живёт Крым? Купила билет на проходящий поезд Львов—Симферополь и поехала к двоюродной сестре в Севастополь. Там везде ощущалась радость.

С тех пор поезда в Крым Украина отменила. Украинцы по-прежнему могли ездить к Чёрному морю отдыхать, но вот херсонским крестьянам запретили везти туда свои овощи.

На следующий год я поехала в Николаев через Одессу. Как не увидеть, что стало с сожжённым зданием профсоюзов? Но оно было закрыто высоким забором и к нему не пускали. В самом городе царила какая-то зловещая тишина. Такую Одессу я не видела никогда.

А в Николаеве в это время из динамиков на столбах звучали бодрая музыка и реклама на русском и украинском. Жители неторопливо прогуливались по пешеходной улице, которую уже переименовали в Соборную, но её по-прежнему называли Советской. Новое название получил и проспект Ленина, стал Центральным. Но улица подпольщика Лягина осталась.

Бой предстоит нелёгкий

9 Мая проблем в городе не возникло. Никаких демонстраций и митингов не было. Мне поздравлять уже было некого: отец умер вслед за мамой два года назад. На кладбище я повязала на оградку его могилы георгиевскую ленточку. Мне сказали, что в Николаеве их с ветеранов не срывают. На улице увидела парней в майках с надписью: «Спасибо деду за Победу!» и гербом СССР. Казалось, всё идёт к тому, что с Донбассом скоро договорятся, и с Россией будут прежние отношения. Но насторожили плакаты на украинском: «Если ты услышишь, как кто-то агитирует за сепаратизм, позвони». И номер телефона. На стенах домов — нацарапанные надписи: «Россия — оккупант».

Мнение людей насчёт Донбасса разделилось. Одни считали, что его надо отпустить, другие призывали поскорее с ним разделаться. «Как надоели эти колорады!» — сказала жена брата. Брат молчал. Он стал всё чаще прикладываться к бутылке. Подруга Алина вздыхала, что надо что-то делать, потому как из-за войны растут цены и «коммуналка»: «Но вашей оккупации мы не хотим! И указаний из Москвы, как раньше».

Когда «сепары» дали мощный отпор под Иловайском и Дебальцевом, в городе забеспокоились, что начнётся мобилизация. А воевать многим николаевцам не хотелось. Порошенко вроде подписал Минские соглашения, но выполнять их не собирался. Как и новый президент Зеленский, пообещавший остановить войну. Которая приносила всё новые жертвы.

Рано утром 24 февраля меня разбудил звонок из Николаева. Жена брата Соня задыхалась от возбуждения:

— Ну что, радуйся, твой родной город бомбят! — орала она в трубку.

Я постаралась объяснить, что бомбят не город, а военные объекты, потому что началась операция по защите Донбасса, жителям которого восемь лет не давали спокойно жить.

— Да их давно надо было просто уничтожить! — перебила меня Соня. — И я согласна с Юлей Тимошенко, надо было сбросить на них атомную бомбу! Не нравится Украина — пусть бы уезжали в свою Россию, будь она проклята, и ты вместе с ней! И чтоб ты сдохла!

Позже позвонила подруга Алина, сообщила, что бомбили Очаков, куда мы с ней часто ездили купаться. Я ей сказала, что там разбомбили английскую военную базу, мирные объекты трогать не будут. Потом позвонил брат: «Знай, у меня нет больше сестры!»

В нашей семье началась гражданская война. А я стала следить за сводками Минобороны, где всё чаще сообщалось об уничтожении в Николаеве складов оружия, баз с военной техникой, цистерн с горючим для танков. Когда же мой родной город так вооружился и зачем? Почему мы восемь лет этого не замечали? «Мы живём тихо и спокойно», — говорили мои родственники и друзья. И вот дожили.

Оказывается, на судостроительном заводе была организована школа иностранных наёмников. Как они туда попали? Ведь не сами же приехали. Значит, пригласили руководители местной власти. После госпереворота они постоянно менялись. При Зеленском губернатором стал «щирый украинец» с корейской фамилией Ким. Родился и вырос в Николаеве, окончил университет и прославился в соцсетях своей программой, начинавшейся словами: «Добрый вечер, мы с Украины!»

Виталию Киму было 10 лет, когда не стало СССР. Для одних это стало трагедией, для других — радостным событием, как для его матери — украинки из «западенского» Тернополя. Она внушала сыну, что Украина должна быть «незалежной». Это же он потом внушал своим слушателям. Говорил непринуждённо, с шутками-прибаутками, вызывая восторг, особенно у женщин. После начала спецоперации Ким призвал николаевцев готовить коктейли Молотова и строить баррикады, стал организовывать отряды для «освобождения» Херсона и пообещал, что скоро по Украине будут ездить немецкие танки и давить русских.

Начались проверки у горожан мобильных телефонов. Искали тех, кто звонит в Россию. Тех, кто недоволен, — отправляли в фильтрационные лагеря. Осталось только поставить виселицу на площади и вешать «неблагонадёжных», коих оказалось немало.

На последних этажах домов, во дворах школ и детсадов разместились солдаты ВСУ и летучие отряды «нациков» из Одессы. Губернатор Ким стал называться главой военной администрации. Будет ли население сопротивляться при освобождении города нашими войсками? Останутся ли николаевцы убеждёнными украинцами или, как в Херсоне, перейдут на сторону России? Время покажет. Но, судя по всему, — бой за Николаев предстоит нелёгким, в том числе и за мозги его жителей.

А в Херсоне недавно подняли огромный российский флаг на самой высокой точке города. Там готовятся к референдуму о возвращении в РФ. Получают российские паспорта. Корабелы ремонтируют стапеля заводов для строительства ВМФ. Так было раньше. Так будет и впредь.

Елена Василькова

• Источник