«Зеленский не нашёл мужества приехать к Дому Профсоюзов. Он — трус!» Интервью с Олегом Музыкой
Автор документальной книги «2 мая. Одесса. 4 года спустя», видный участник одесского Антимайдана и непосредственный свидетель событий Олег Музыка рассказал «Антифашисту» о событиях трагической даты 2 мая 2014 года и о том, как их воспринимают в Европе.
— Не могли бы вспомнить тот трагический день 2 мая 2014 года? Где вы были? Как удалось спастись?
— На Куликовом поле я был с самого утра, поскольку общался там с одесситами. В 9 утра появились сотрудники милиции, которые проверили палаточный лагерь на наличие оружия и прочих запрещённых предметов. Атмосфера была какая-то нездоровая, поэтому я решил остаться — на территорию заезжали какие-то машины с некими высокими чиновниками. Также я заметил, что на крыше здания обладминистрации, расположенного напротив палаточного городка, какие-то люди что-то устанавливали.
Около 2—3 часов дня начали поступать сведения о первых столкновениях в центре города, появлялись люди, призывавшие туда идти. Я пытался отговаривать тех, кто находился на поле, туда направляться, за что меня даже называли «предателем», ведь я не пускал «дружинников». Около 16:30 я всё-таки переместился на Греческую площадь, где был до полного разгрома «антимайдановцев», затем вернулся на Куликово поле.
У меня была возможность уйти оттуда, но я не захотел этого делать. Передо мной были люди, строившие баррикаду, чтобы держать оборону. Я решил остаться с ними, в итоге все укрылись в Доме профсоюзов. Оборона длилась недолго — со всех сторон нас забросали коктейлями Молотова, дымовыми шашками и другими предметами, по нам стреляли. В удушающем угаре я вместе с ещё четырьмя людьми забаррикадировался в одном из кабинетов на 4-ом этаже, и там мы находились практически до конца, пересидев пожар. Потом уже ночью в темноте я пытался найти своего родного брата, его обнаружить не удалось. В общем, выжить мне удалось по чистой случайности.
После того как включили электричество, в здание ворвались сотрудники милиции и СБУ, стали всех задерживать. Выживших увезли в здание городского УВД на улице Преображенской. Меня сопроводили в камеру вместе с 73-летним дедушкой. На следующий день к нам подселили ещё одного мужчину — моряка, который увидел происходящее и приехал на Куликово поле вместо того, чтобы пойти в рейс. Нас вызывали на допросы, ни одного протокола я не подписал и советовал всем этого не делать.
— Какие были у вас чувства, когда одесситы штурмовали РОВД и освободили незаконно арестованных 4 мая. Почему та ситуация не переросла в полноценное восстание против режима?
— 4 мая нам вновь предлагали подписать документы для определения меры пресечения и везти в суд. Я отговаривал от этой процедуры кого мог. Вернувшись от следователя в камеру, я услышал на улице шум. Когда люди выломали ворота и вошли на территорию городского управления, во всех камерах закричали: «Одесса — город-герой». Мы начали стучать в двери под грохот включившейся сирены. Через некоторое время раздалось громкое объявление, что нас будут освобождать, чтобы мы не пытались выломать двери. Постепенно людей освобождали и, выйдя на улицу, я увидел царившую атмосферу радости. Слёзы на глазах наших родных, восторженные выкрики в наш адрес. Чувства, которые я тогда испытал, очень сложно передать словами, они кипели внутри. Рассказывая об этом, я как будто переживаю эти минуты вновь.
Меня поставили на тумбу, и я тогда толкнул речь, что мы готовы пойти в обладминистрацию к губернатору Немировскому и выяснить всё, что касается 2 мая. Было тогда много эмоциональных требований. Хотелось что-то предпринять и может даже сменить власть в Одессе.
Я увидел тех, кто нас освободил, а там были и пожилые женщины, дети, чьи-то родные... Среди них не было людей с оружием, которые могли бы что-то серьёзное предпринять.
Я обратился к некоторым присутствующим политикам насчёт того, чтобы пойти на более решительные действия, чем наше освобождение, но они в поддержке отказали. Позже поступила информация о сборе националистов у памятника Дюку. Я поблагодарил одесситов за наше освобождение, но так как мы не готовы к каким-либо решительным действиям, а в случае восстания погибших может быть больше, чем 2 мая, сделал предложение разойтись всем по домам. От кое-кого даже звучали непристойные слова в мой адрес. Сейчас по прошествии времени мне говорят, что я тогда поступил правильно, так как штурмовать какие-либо здания люди были не готовы.
— Когда вы поняли, что придётся покинуть родной город и Украину? Тяжело далось такое решение?
— В Одессе я находился до 21 мая 2014 года, давал интервью журналистам, встречался с выжившими и активистами. Моя семья была вынуждена уехать из дома, так как ко мне на работу и по месту жительства приходили неизвестные люди, пытались разыскать меня. Поэтому я с целью обезопасить себя и иметь возможность продолжать борьбу принял решение покинуть город. Не скажу, что это решение далось трудно, тогда была надежда, что ситуация затянется ненадолго. Теперь, к сожалению, при нынешней политической конъюнктуре я вернуться в Одессу не могу уже целых 7 лет, что тяжело и для меня лично, и для моей старенькой мамы. С ней приходится общаться с помощью средств электронной связи.
— Чем занимаетесь на чужбине?
— На протяжении всего времени моего нахождения в Европе я видел своей задачей прорыв информационной блокады вокруг 2 мая в Одессе и донесение правды о жизни в нынешней Украине. Трижды мне удавалось побывать в Европарламенте, выступить в ООН, ОБСЕ. Я посетил 15 государств ЕС, организовывал фотовыставки о трагедии, организовывал массу митингов, пикетов, встреч украинских политиков (Порошенко, Кличко, Яценюка и др.). Хотелось бы сделать больше, но поддержки не хватает, так как всё осуществляется на волонтёрских началах.
— Расскажите о вашей книге, каков её главный посыл? Читают ли её европейцы? Как принимают?
— В августе 2018 года удалось издать книгу «Одесса. Второе мая. 4 года спустя», в следующем году книгу «Второе мая. Пять лет спустя», потом перевели её на немецкий и греческий языки. Интерес к книгам со стороны европейцев есть, но нам оказывают огромные препятствия в их распространении. Существует организованное движение украинской диаспоры в Европе против нас. Они отслеживают наши действия, стараясь срывать презентации наших книг. Более того, на нас подали в суд, потребовав удалить одну из глав, где содержалась информация об одном нехорошем человеке.
Постановлением суда тираж книг был изъят из продажи, и запрещено их распространять в электронном виде. Но мы продолжаем знакомить с ней европейцев при каждой удобной возможности. В ближайшее время книга будет презентована на итальянском языке.
Сейчас полноценным мероприятиям мешает ситуация с коронавирусом, но показ в Италии считаю достаточно серьёзным успехом.
— Обращались ли вы в правозащитные европейские организации или в органы власти в Германии (и других европейских стран) по «делу 2 мая»? Как к трагедии Одессы относятся в Европе?
— Находясь в Европе, я чётко увидел «красную линию», которая делит общество «за» и «против». Часть общества поддерживает нашу деятельность, другая часть отвергает. 90% населения Европы вообще безучастны, они даже не знают, что происходило в Одессе 2 мая 2014 года. Что касается европейских политиков, то выступающих против нас гораздо больше.
Только спустя 3 года я подал документы на получение статуса политического беженца, долгое время надеялся на изменение ситуации на Украине. Теперь я имею данный статус в Германии официально. Сейчас я уверен, что трагедия 2 мая никого из европейских политиков, которые могут как-то повлиять на ситуацию, изменить её, не интересует.
— Есть ли кто конкретный, кого вы вините в случившемся в Доме профсоюзов? Как вы считаете, виновные понесут наказание, ведь «дело 2 мая» уже столько лет стоит на месте и никак не расследуется?
— Конкретными виновниками преступлений я считаю организаторов киевского Майдана. Это толкнуло страну в пропасть, где она находится по сегодняшний день.
В одесской трагедии виновно постмайданное руководство Украины. Если называть фамилии, это Парубий, Немировский, Гончаренко, более мелкие сошки — Юсов, Резвушкин, Гордиенко и др.
Не меньшая доля ответственности лежит на одесской милиции. Последнее письмо, полученное мной от следователей прокуратуры в 2018 г, занимавшихся трагедией в Доме профсоюзов, гласило, что дело приостановлено, оно никого не интересует, забудьте о каком-то расследовании. Виновных в трагедии можем наказывать только мы сами. Если не изменится ситуация, другого варианта не будет, о чём свидетельствует ситуация со Стерненко.
— Как вы считаете, есть ли Украины шанс «срастить» территории или же страна всё дальше и дальше будет погружаться в бездну национализма и нищеты?
— Новый президент Зеленский успел побывать в Одессе 4 раза за 2 года, покрасовавшись своими трусами на набережной и посетив юмористические мероприятия. Но он не нашёл в себе сил прийти к Дому профсоюзов, хотя декларировал стремление стать президентом объединённой страны. Он — трус, думающий лишь о своих интересах и действующий с оглядкой на националистов, заправляющих в стране. Даже в среднесрочной перспективе надежд на изменения к лучшему на Украине нет, сейчас всё идёт к тому, что там появятся американские военные базы. Украина будет долго умирать в этом хаосе, люди — разъезжаться кто куда, ничего хорошего там не предвидится.
И всё же. Я буду всегда по возможности поддерживать родных погибших в трагедии, бороться с информационной блокадой. Пусть знают, что есть люди, которым 2 мая небезразлично.
