«Я понимал, что нас приехали не пугать, а убивать». 6 лет Одесской Хатыни. Интервью с Михаилом Долговым
В Донецке в парке Ленинского комсомола стоит памятный знак, напоминающий о трагедии и массовом убийстве людей, произошедших в Одессе 2 мая 2014 года. Многие одесситы, приехавшие в Донецкую народную республику, приходят туда почтить память погибших. Они же сегодня и проявляют инициативу, обращаясь к республиканской власти и прося разрешения на установку на месте памятного знака памятника, который впоследствии мог бы быть передан Одессе.
«Антифашист» поддерживает данную инициативу и напоминает читателям о тех трагических событиях, публикуя интервью с непосредственным участником бойни на Греческой площади в 2014 году и участником подпольно-диверсионной группы сопротивления Михаилом Долговым, который рассказал о происходящем в тот день.
— Михаил, ни для кого не секрет, что в Одессу были специально свезены националисты под видом ультрас. Были ли среди них боевики добровольческих батальонов? Например, многие харьковские ультрас до сих пор отрицают, что участвовали в бойне как минимум, а как максимум — вообще не были в Одессе.
— Насчёт харьковских ультрас — не знаю, считается, что они там были. Касательно одесских болельщиков есть интересный момент. Многие утверждают, что не принимали участия в тех событиях, а те, кто всё же пошёл на националистический марш, старались снизить градус жестокости, несмотря на то, что они полностью поддерживали Евромайдан. Но поняв, что ничего не получилось — сбежали. Касательно боевиков — да, в столкновениях участвовали специально подготовленные люди с опытом за плечами.
— А для чего было вообще устраивать параллельный националистическому антимайданный марш? Неужели никто не представлял последствий?
— Здесь необходимо вспомнить предшествующие 2 мая события. Среди участников всеобщего движения «Куликово поле», которое состояло, так сказать, из разных фракций, была маленькая группа под названием «Партия Сталина», в неё входил подло убитый новой аваковской полицией в 2018 году, Валентин Дорошенко. Я, например, был общественным корреспондентом от «Одесского сопротивления», поэтому в отличие от многих спокойно передвигался по городу, не прятался, как члены координационного штаба и знал лично множество людей. Так вот, Дорошенко вместе с несколькими людьми буквально за пару дней до 2 мая решили снять на камеру организованный боевиками из добробатов блокпост возле рынка «7 километр» и наличие у них оружия. Задержавшись чуть дольше необходимого на месте съёмки, Валентин был захвачен бандитами из этого самого террбата. Они продержали его в плену до самого вечера, о чём никто не знал. Вернулся он побитый, с разбитой камерой и очень злой. Это вызвало дикое возмущение среди наших.
К тому моменту мы уже знали, что на матч «Черноморец-Металлист» должны были привезти иногородних нациков, чтобы те, повторяя уже отработанный ранее в Харькове, Запорожье, Днепре и даже в Донецке сценарий, попытались установить контроль над городом и показать своё превосходство. Тогда и возникла мысль показать, что город не сдаётся, что здесь ещё существуют те, кто готов его защищать от бандеровской нечисти. О том, что события могут повернуться таким образом, никто даже предположить не мог. Все понимали, что будет драка, кто-то может быть ранен, но чтобы так…
— Кто был инициатором проведения параллельного антимайданного марша?
— Не поверите, но я. Изначально я поговорил с рядовыми участниками, которые поддержали мою идею, а потом вместе с ещё одним человеком отправился оббивать пороги командиров. Говорил с «Одесской дружиной» с Сергеем Долженковым, с Егором Кваснюком (сын известного одесского журналиста и политика Григория Кваснюка, который скончался в июне 2017 года — прим. ред.) и другими людьми, которые что-то могли решить. Все понимали, что, подчеркну, на параллельный марш — мы не должны были пересекаться с нациками, должны пойти люди, которые понимали, что могут отхватить по голове, но в добровольном порядке. Никто из командиров не согласился с моей инициативой. Они, как уже заядлые политики, утверждали, что не нужно провокаций и т.п., предпочитая договариваться с врагами, нежели вступить с ними в бой. Тем удивительнее для меня был звонок среди ночи с фразой, что моя инициатива одобрена и собираемся мы на Александровском проспекте.
— Каким образом два параллельных марша всё же столкнулись между собой?
— Нам чётко сказали, что два марша никак не пересекутся, и никаких стычек не планируется. Наш маршрут проходил по параллельной улице Дерибасовской, где должен был проходить марш нациков, улице Бунина. Отчего-то мы повернули на Екатерининскую, которая пересекает Дерибасовскую, я находился в середине колонны. Внезапно спереди поступила команда разворачиваться и идти на Греческую улицу (там с противоположной стороны, с улицы Преображенской уже находились евромайдановцы, из-за чего противоборствующие стороны оказываются на расстоянии визуального контакта — прим. ред.). Меня обогнали участники «Одесской дружины» и ещё какая-то молодёжь. Послышались взрывы и тут уже побежали мы.
Первыми начала драку именно «Одесская дружина», некоторые из них потом влились в ряды правосеков. Были ли они засланными казачками или действовали по ситуации, спасая позже свои шкуры — я не знаю. Но зачинщиками были участники «Одесской дружины», спровоцировав стычку с многократно превосходящим в численности противником, чьи командиры сначала не хотели проводить марш, а потом вместе с остальными клятвенно пообещали не допустить столкновений. Зачем? Не знаю.
— Что было дальше?
— Мы были не подготовлены к этой драке. Вы спрашивали, были ли там боевики из добробатов. Да, уверен, были. Так метать камни (главное оружие того боя — прим. ред.) методично, быстро, далеко, слажено могли лишь специально подготовленные люди. У нас даже близко так не получалось. Предположим, несколько камней вы всё же закинете, но они тяжёлые, и метать их на протяжении нескольких часов без перерыва довольно утомительно. А ещё нужно избегать прилетающих, и если сначала я хоть как-то вертелся, то в один момент позже поймал сразу несколько, из-за чего у меня травмы, одна довольно серьёзная и даёт о себе знать до сих пор. Более того, когда началась стычка, у нас не было ничего, включая пресловутые камни, мы метали лишь те, которые прилетали в нас.
— А как же милиция?
— Здесь нужно сказать огромное спасибо милиции, если бы её не было, нас бы размазали в течение первых минут. Они выстроились двумя шеренгами, создав своеобразный заслон между нами. При этом у них даже не было щитов, лишь каски. Очень многие пострадали в этой заварушке. Те из нас, у кого были щиты, кто додумался хоть что-то взять из дома, передали их милиции.
Один мой знакомый выскочил за милицейский кордон, где на него сразу же накинулись свидомые. Есть видео, где видно как его пыряют ножами. Я встретил его уже в конце лета 2014 года, он рассказал, что чуть не погиб от многочисленных ножевых ранений, потом же он перебрался в ЛНР, где записался в армию и, видимо, погиб, наш контакт прервался.
— Как вы смогли выбраться из этой мясорубки?
— Нас атаковали со многих направлений — с Дерибасовской, Преображенской, переулка Жукова… защищаться не было никаких возможностей. Через 2—3 часа сначала мы были вынуждены бегать, закрывая те участки, где свидомые усиливали напор. В конце концов, они прорвались и разрезали нашу колонну на две части, одна — это те, кто потом смог зайти в ТРЦ «Афина» и другая, которая фактически оказалась окружена нациками, где был я. Единственное, почему нас не забили, это то, что нас ещё защищали милиционеры. Камни они уже не могли бросать, так как попали бы в своих, а арматурой и ножами дотянуться не могли из-за кордона. Нам милиция открыто говорила, дескать, уходите отсюда, вас сейчас поубивают на фиг, но как уходить? Куда?
В какой-то момент, пока нас ещё прикрывали, мы бросились бежать. Я бежал одним из последних, потому что один из милиционеров отдал мне щит, и видел, как милиция просто расступилась, и за нами погналась озверевшая толпа. Тех, кто отставал от нашей группы, догоняли и принимались избивать, даже не так — забивать. Лично мне просто повезло. Я успел добежать до Тираспольской площади, от которой уходит улица Жуковского, где буквально несколько часов назад мы начали собираться. Мой товарищ, которого я потерял из виду в той бойне, припарковал там машину и, увидев, что я бегу, сдал назад. Я на ходу запрыгнул, а нацики, видимо, решили не догонять машину, отстали.
— Вы поехали на Куликово поле?
— Да. Там были человек 300—400, в основном пожилые и женщины. Они там строили какую-то смешную баррикадку из палочек, а я после увиденного на Греческой прекрасно понимал, что нас приехали не пугать, а убивать. Поэтому сразу же начал уговаривать людей покинуть площадь. Несмотря на то, что многие меня знали, меня обозвали провокатором и заявили, что будут защищать лагерь. А я стою, смотрю на них, и с меня кровь хлыщет. Как вы будете защищаться? Палочками? Кого-то удалось уговорить, но большинство остались, причём самыми воинственными оказались женщины.
В итоге, когда кто-то из девушек меня вновь перевязывал, я увидел Вячеслава Маркина (депутат Одесского облсовета, погибший после травм, полученных 2 мая в Доме профсоюзов — прим. ред.) и Давидченко-младшего (Артём, брат Антона Давидченко, одного из организаторов одесских протестов, который на момент событий находился в киевском СИЗО — прим. ред.), взявшего на себя функции старшего брата, которые обсуждали дальнейшие действия. И если Давидченко хотел со мной согласиться, начал раздумывать, как вывести людей, то Маркин категорически настоял на варианте перебраться в Дом профсоюзов.
— Как получилось, что вы не оказались в западне в Доме профсоюзов?
— Я, честно говорю, не хотел туда заходить. Я понимал, что защитить его невозможно, в Доме профсоюзов масса дверей, окон. К тому же я истекал кровью. После перевязки мы вместе с товарищем решили съездить на разведку, так как никто не знал, где точно находятся майдановцы, и что именно происходит, телефоны не работали. Я ушёл буквально за 10 минут до начала, мы просто-напросто упёрлись в эту толпу, которая бежала на Куликово поле. Минут через 20 мы чудом дозвонились девочкам, которые уже были в Доме профсоюзов. Они и сказали нам, что появились первые убитые там. После этого мы до глубокой ночи кружили вокруг Дома профсоюзов, надрывая телефоны. Милиция бросала трубки, пожарные отвечали, что едут. В конце концов, товарищ дозвонился знакомому милиционеру, и тот сказал, бегите, никто не приедет.
— Потом вы уехали с Украины?
— Нет. Я оставался в городе до мая 2015 года, ходил на Куликово поле, делал репортажи и участвовал в подпольно-диверсионной деятельности группы «Призрак», руководителем которой был Александр Шевцов (Украина обвиняет эту группу в террористических актах в 2014 и в 2015 году — в закладке взрывных устройств под офисами волонтёрских центров и других националистических организаций Одессы. Все участники обменяны в ЛДНР в конце декабря 2019 года — прим. ред.). Они совершили около 20 диверсионных актов в Одессе. Долгое время это не признавалось по понятным причинам, но сейчас ребята на нашей стороне. Это одна из самых результативных групп подполья, державшая в страхе всю украинскую СБУ и свидомых.
Старались обходиться без жертв, так как психологически не были готовы убивать своих врагов, о чём сейчас я очень жалею. И, конечно же, не должны были пострадать рядовые одесситы. Я знаю случай, невиданный в мировой диверсионной практике, когда в момент взрыва ночью не сработало устройство, ведь все они были самопальные, сделанные на коленке из подручных средств, так как нам никто не помогал ни деньгами, ни знаниями, а утром мимо бомбы должны были идти люди на работу. Чтобы не произошло непоправимого, старший группы пошёл и обезвредил устройство, рискуя жизнью, лишь бы никто не пострадал. В таких случаях обычно устройство уничтожают издалека, но никак не идут и не снимают самостоятельно.
Задачей группы было привлечь как можно больше сил к Одессе, чтобы их не отправили на Донбасс, за что одесские менты, кажется, нам очень благодарны (приговор группе Шевцова так и не был вынесен до момента обмена, несмотря на явные доказательства и признание участников, включая письменные записи — прим. ред.).
Когда арестовали Шевцова, я ушёл на нелегальное положение, пытаясь организовать адвоката ребятам, чтобы было довольно тяжело, учитывая серьёзность обвинений и отсутствие денег, после чего принял решение уезжать. Я не знал, даёт ли кто-то на меня показания, но помимо этого у Шевцова нашли дневник, в котором описывалась диверсионная деятельность. Была такая дурацкая привычка. Я фигурировал там под псевдонимом Блогер, и для знающих людей, к тому же учитывая уровень стукачества, связать ниточки не представляло никакого труда.
«Ноги хотели бежать, что было сил, но я их удержал и продолжал идти. Сердце стучало где-то в горле от того количества адреналина, что был в крови, а приходилось себя сдерживать. Я перешёл улицу, встретил Битого, и вдвоём мы пошли в сторону Привоза. Кортес потерялся где-то сзади. На М. Арнаутской мы разошлись, Битый поехал к себе, а я пошёл дальше.
Время шло, а взрыва всё не было. Нервы звенят, казалось, что ещё чуть-чуть и порвутся все жилы в организме. И в этот момент донёсся глухой звук, похожий на обвал земли на склонах. Окружающие даже не заметили, а я понял, что устройство сработало. Ура! Позвонил. Тут же позвонил Блогеру и домой жене. Работа сделана», — из опубликованного Арсеном Аваковым дневника Шевцова.
Как выбрался? Наверное, опять повезло. В то время практически полностью развалилась система поиска разыскиваемых милицией лиц, и если в Одесской области меня подали в розыск и могли найти запросто, особенно при пересечении границы, то в любой другой — шанс понижался. Меня в итоге вывезли за пределы Одессы, и оттуда я уже самостоятельно добирался в Россию. И добрался, к счастью.
Что касается изъявленной одесситами, находящимися в Донецке, инициативы об установлении памятника — я её полностью поддерживаю. И надеюсь, что когда-нибудь, после того, как Украина освободится от националистической оккупации, этот памятник займёт своё место в родном городе, ещё помнящем эту жуткую трагедию 2 мая.
