Война — не пандемия, её нельзя просто переждать
Сегодня, 1 августа, мы отмечаем День памяти российских воинов, погибших в Первой мировой войне. В войне, из которой наша страна выбралась с колоссальными потерями, вступив на свой смертный путь. Несмотря на то, что российская армия, показав образцы беспримерного мужества (крепость Осовец) и военно-тактического гения (Брусиловский прорыв), не проиграла на поле боя, мы, по факту, потерпели поражение и в конечном итоге потеряли государство, территории, людей.
Сейчас мало кто об этом вспоминает, но ещё до того, как при большевиках та война получила уничижительное определение «империалистическая», а позже обрела нейтральное «Первая мировая», в России её называли — Вторая Отечественная. Вторая, после той, первой, 1812 года.
Решение прийти на помощь нашим сербским братьям (прямо эффект дежа вю какой-то) и вступить в войну, принятое в августе 1914 года, сопровождалось небывалым патриотическим подъёмом во всём русском обществе, ничуть не меньшим, чем нынешняя поддержка СВО (72% по последним данным ВЦИОМ).
И тем не менее, Россию это тогда не спасло. Почему? Мне кажется, наиболее правильный ответ на этот вопрос дал директор Службы внешней разведки РФ, а по совместительству председатель Российского исторического общества Сергей Нарышкин, заявивший во время памятной церемонии в Москве по случаю 108-й годовщины вступления Российской империи в Первую мировую войну, что уроком более чем столетней давности для нашей страны стало понимание того, что победы над врагом в боях можно добиться лишь тогда, когда власть, армия и общество едины и не поддаются деструктивному влиянию извне.
«Я уверен, что опыт участия России в Первой мировой войне позволяет сделать важнейший исторический вывод, который состоит в том, что российское воинство несокрушимо, если армия, власть и общество объединены общей целью — победой над врагом. Так было во все времена», — подытожил глава СВР.
А вот как раз с единством и откровенно прозападной ориентацией значительной части сегодняшних российских элит у нас весьма серьёзные проблемы. На фоне событий, происходящих на фронте, всё сильнее бросается в глаза косность и неповоротливость системы внутри России.
Многие наши чиновники, вполне комфортно жившие до сих пор, уютно встроившись в западную систему ценностей, до сих пор относятся к происходящему как к временным трудностям, неудобствам, которые надо всего лишь переждать, перетерпеть, пересидеть в изоляции, как при недавней пандемии, пока всё не утрясётся. И, что самое удивительное, власть либо не видит этого, либо не считает необходимым обращать внимание на такие «мелочи».
За примерами далеко ходить не надо, они у всех на виду. Восемь лет нас убеждали, что если после воссоединения Крыма с Россией у нас чего-то не делается и не меняется, то лишь для того, чтобы не спровоцировать новые санкции Запада. Теперь же, когда эти самые санкции наложены на всех и на всё, что было можно и даже нельзя, как-то не находится аргументов, чтобы даже самим себе объяснить, почему российские банки так и не появились в Крыму, почему наши сотовые операторы рассматривают этот регион как заграницу и врубают роуминг, почему Российский футбольный союз продолжает игнорировать российский полуостров и отказывается включить крымские команды в розыгрыш чемпионата России?
Вы, например, знаете, что буквально за месяц до старта нынешнего первенства исполняющий обязанности президента Российской премьер-лиги (РПЛ) Александр Алаев заявил, что не видит возможностей для включения крымских команд в состав Российского футбольного союза (РФС). И это уже после того, как и ФИФА, и УЕФА на политических основаниях исключили наши клубы и сборные из розыгрышей всех кубков и всех соревнований.
Хочется спросить, а какого чёрта, для Александра Алаева Крым — это не Россия? И что по этому поводу думает глава РФС Александр Дюков? И не являются ли столь странная позиция по Крыму российских футбольных функционеров и недавнее выступление на Суперкубке известной своими проукраинскими настроениями группы «Би-2», пролоббированное лично Дюковым и губернатором Санкт-Петербурга Александром Бегловым, звеньями одной цепи?
Почему в стране не происходит смены одиозного руководства многих вузов, особенно столичных, профессура которых открыто настраивает студентов на антигосударственную позицию?
Почему в прайм-тайм в эфире Первого канала в политических ток-шоу продолжают солировать театральный режиссёр-русофоб Иосиф Райхельгауз, утверждавший, что после 2 мая 2014 «воздух в Одессе стал чище», и украинская журналистка-русофобка Янина Соколовская, прославившаяся, если кто не в курсе, своим заявлением, что ВСУ должны силой заставить жителей Донбасса любить Украину. И как долго Константин Эрнст продолжит делать из главного канала страны рассадник западного либерализма и откровенно антироссийской повестки?
Почему наша телевизионная пропаганда по-прежнему бездарна, топорна и направлена на то, чтобы убеждать тех, кто и так «за», а не на то, чтобы закладывать зерно справедливых сомнений в головах тех, кто «против»?
Список этот, увы, продолжать можно ещё долго... Кому-то всё это может показаться мелким и незначительным, эдакими проблемами частного порядка, решением которых на фоне глобального кризиса можно пренебречь. Уверяю вас, это не так. Объясню, почему.
Никто не делает большого секрета из того факта, что мы, Россия, планируем включить в состав РФ освобождённый юг Украины (Херсонская и Запорожская области). Прямо сейчас там проходит подготовка к проведению референдума, прикомандированные из России чиновники и ВГА, составленные в основном из тамошних жителей, работают над восстановлением хозяйственной деятельности и нормализацией (по российским стандартам) жизни людей.
Но при этом совершенно никто не задумывается над тем, как местное население будет относиться к новой для них и, увы, привычной для нас российской действительности.
Это крымчане, настроенные к России изначально патриотически, могли себе позволить восемь лет терпеть отсутствие на полуострове Сбера или дискриминацию со стороны «Большой тройки» (МТС, Мегафон, Билайн) российских сотовых операторов.
Это жители Донбасса, с радостью воспринимающие освобождение, будут готовы мириться с «временными трудностями», лишь бы их перестали, наконец, обстреливать.
Ни в Херсоне, ни в Мелитополе, где большинство людей смотрит на происходящее, мягко говоря, скептически, до конца не понимая, чего ожидать, такого не будет. Не пройдёт и пары месяцев этой странной реальности с «полноценной» и «неполноценной» Россией, и начнётся ропот «зачем вы сюда припёрлись, нам и при Украине было хорошо». И даже если при новой власти станет объективно лучше, любой даже самый малозначительный её «косяк» будет восприниматься как преднамеренное ущемление прав местного населения.
Намедни крымчане записали видеообращение к жителям Запорожской и Херсонской областей, в котором рассказали о развитии транспортной, больничной, образовательной инфраструктур, а также о других позитивных изменениях в регионе после воссоединения с Россией.
«Открывается много детсадов именно с приходом России, строятся дороги, больницы. Действительно, могу сказать, что при Украине такого не было»;
«Хочу обратиться к жителям Херсонской, Запорожской областей. Мы все были братьями испокон веков, надеюсь, что так это и останется. Мы будем к вам в гости ездить, вы — к нам, будем жать руки и обниматься».
Всё это здорово и справедливо. Но что они им ответят на вопрос, почему в головах у многих российских чиновников по факту существует две России — РФ до 2014 и новые-старые русские земли? Несмотря на то, что звучит он как риторический, на него просто необходимо дать конкретный ответ.
Пока что всё выглядит так, будто в руководстве нашей страны этого не замечают, и головы начальства заняты более глобальными проблемами. Понятно, война на Украине объективно лишь одна из шахматных клеток большого противостояния Запада и России, пусть и на данный момент самая горячая. Но если мы не начнём срочно менять систему внутри себя, если до тех, кто всё ещё хочет просто отсидеться, не дойдёт, что сделать этого не получится и необходимо определяться с выбором, то всё, за что сейчас сражаются наши парни в Донбассе, может пойти прахом.
И это не говоря уже о том, что после их возвращения домой в обществе наверняка появится некий «украинский синдром», по типу «афганского» или «чеченского», то есть повышенный запрос на справедливость, в том числе и социальную. И если этот запрос не будет удовлетворён, мы получим масштабные внутриполитические проблемы и нестабильность в стране. Возможно, даже близкие к тому, что было в 1917-ом. Хотелось бы верить, что там, наверху, это понимают.
