Украинский неофеодализм, или Что значит реформа децентрализации
Тема децентрализации чаще всего упоминается в контексте выполнения Минских соглашений и перезагрузки отношений центральной власти с регионами, не поддержавшими "майдан".
Придя к власти по итогам "майдана", "команда реформаторов" обозначила приоритетами своей детельности евроинтеграцию, деолигархизацию, децентрализацию и декоммунизацию. Если провал евроинтеграции и деолигархизации очевиден, а декоммунизация выродилась в стремительную деиндустриализацию, то на вопросе децентрализации следует остановиться подробнее.
Тема децентрализации чаще всего упоминается в контексте выполнения Минских соглашений и перезагрузки отношений центральной власти с регионами, не поддержавшими "майдан". Однако сводить данную реформу к предоставлению регионам особых статусов неверно.
Процесс децентрализации имеет несколько аспектов, направленных на решение узкокорпоративных целей верхушки киевской власти. Рассмотрим детальнее.
Во-первых, это подрыв влияния местных элит. Достигается двумя инструментами:
а) введением подконтрольного президенту института префектов (вместо местных госадминистраций), которые получат право останавливать акты местного самоуправления. Законопроект "О префектах" находится в комитетах Верховной Рады с осени 2015. Кроме того, в конце 2015 в первом чтении был принят законопроект "О статусе депутатов местных советов", перечеркивающий субъектность депутатов местных уровней (таковых в Украине 158 тысяч), так как лишение мандата становится сугубо технической задачей.
б) Лишением местных элит части "кормовой базы" путем изменения порядка распределения НДФЛ (налога на доходы физических лиц) – ключевого источника собственных доходов местных бюджетов. Если ранее НДФЛ в полном объеме находился в распоряжении местных властей, то после изменений Бюджетного кодекса в декабре 2014 в регионах остается 75% собранных сумм НДФЛ. Планировалось, что данная пробоина будет "закрыта" за счет экологического налога, налога на недвижимость, сбора с продажи подакцизных товаров, однако суммы несопоставимы и близко.
Во-вторых, сброс "балласта" в виде социальных обязательств с государственного бюджета на местные. Согласно исповедуемой Киевом ультралиберальной экономической теории, госбюджет – это актив, предназначенный для эксплуатации исключительно в финансовых интересах правящего класса, потому социальные расходы следует максимально "люстрировать".
Помимо этого, центральная власть смещает фокус социального недовольства граждан на местное самоуправление, которое отныне становится ответственным за предоставление социальных услуг и поддержание систем жизнеобеспечения на должном уровне.
В частности, в 2016 году на местные бюджеты Кабмин переложил не менее 19 млрд гривен расходов на социальную инфраструктуру (учреждения образования и здравоохранения). В то же время, номинальные доходы местных бюджетов (с учетом трансфертов из госбюджета) увеличились всего на 16,6 млрд (с 294,4 до запланированных 311 млрд), а с учетом фактора инфляции реальные доходы упали на 35%. Сократился и удельный вес местных бюджетов в структуре консолидированного бюджета Украины –период 2013-2016 падение (как с учетом трансфертов, так и без) составило 6-7%. Победные заявления профильного министра Геннадия Зубко об увеличении доходов местных бюджетов в полтора раза разбиваются о суровые реалии официальной статистики и элементарных арифметических вычислений.
Не менее "обнадеживающе" выглядят планы Кабмина по децентрализации-2017. На местные бюджеты планируется переложить следующие расходы: погашение задолженности по разнице в тарифах прошлых лет (от 7,3 до 18,3 млрд грн), компенсации транспортникам за льготные перевозки (2,2 млрд), внешнее освещение населенных пунктов (1,2 млрд), социальные льготы по профессиональным признакам (суммы могут варьироваться, однако не менее нескольких миллиардов).
Крайне чувствительный удар будет нанесен по объектам социальной инфраструктуры. Согласно проекта госбюджета-2017, зарплаты технического и административного персонала в сфере медицины и образования перекладываются на местные бюджеты (9,2 млрд). Оплата же услуг ЖКХ, потребленных медицинскими и образовательными учреждениями, становится прерогативой самих учреждений либо местных бюджетов – ориентировочно 15,3 млрд грн.
Понятно, что местные бюджеты, испытывающие хронический дефицит финансовых ресурсов, не смогут потянуть на себе подобные расходы. Отраслевые эксперты высказывают опасения, что график обучения детей придется перестраивать (летом – учебный процесс, зимой – каникулы), так как оплата коммунальных тарифов в отопительный сезон станет неподъемной ношей для администраций школ и местной власти в целом.
Все это говорит о том, что деградация объектов социальной инфраструктуры, и без того дышащих на ладан (в частности, уже полтора года в больницах и поликлиниках нет базовых прививок), со следующего года выйдет на принципиально новый уровень. Особенно болезненно подобные процессы будут протекать в сельской местности, где начнется неизбежная «оптимизация» (в переводе с бюрократического языка – закрытие) медучреждений и школ (которые "реформируют" в "опорные" либо, как предлагал экс-министр образования Сергей Квит, оставят лишь начальные классы).
Фактически Украина, за исключением островков относительной стабильности в виде крупных городов, постепенно превращается в территорию инфраструктурной и социального катастрофы, скатываясь в неофеодальные отношения.
Впрочем, в этом нет ничего удивительного, если учесть, что, в-третьих, одна из стратегических задач киевской власти – передел плодородной земли (государственный земельный банк – порядка 10 миллионов гектаров), последнего ликвидного актива Украины, принадлежащего, согласно Конституции, всему украинскому народу. Начать консолидацию земель и приступить к ее переделу отечественным элитариям будет куда проще, если согнать крестьян с земли. Благодаря "децентрализации", продуцирующей стремительную деградацию социальной инфраструктуры, крестьяне вынуждены будут покидать сельскую местность (вероятнее всего – за границу из-за ситуации на рынке труда даже в крупных городах), либо переходить к натуральному хозяйству на собственных приусадебных участках.
Вместе с тем, в сельской местности в рамках децентрализации проводится административно-территориальная реформа на основе принятого в феврале 2015 закона "О добровольном объединении территориальных общин". Планируется, что до 2020 года из более 6 тысяч общин путем объединения образуется 883 общины (на сегодня создано 177).
Фактически происходит укрупнение сел – в селах, которые присоединены к более крупными населенными пунктами, ликвидируются сельские советы и исполнительные комитеты, а вместо них выбираются старосты. В ряде областей (прежде всего – в Херсонской, где создана всего одна община) попытки внедрения данной реформы натыкаются на сопротивление местных жителей, понимающих, что после ликвидации сельских и поселковых советов уничтожению социальной инфраструктуры и систем жизнеобеспечения будет придан новый импульс.
С высокой долей вероятности, парламент в угоду МВФ не продлит на следующий год мораторий на продажу земель сельскохозяйственного назначения, после чего процессы люмпенизации и латифунцизации украинского села, сопровождающиеся монополизацией экспортно-ориентированных отраслей растениеводства, станут неумолимыми. Притом класс латифундистов формируется в том числе за счет рейдерских захватов фермерских хозяйств – таких случаев за последний год, по словам главы Ассоциации фермеров и частных землевладельцев Украины Ивана Томича, зафиксировано 2 тысячи. Когда-то в средневековой Англии "овцы съели людей", в Украине после "майдана" крестьян "съедают" "реформы" правительства социальных дарвинистов.
Денис Гаевский
