Терриконы Донбасса: символ и головная боль. Теперь наша головная боль
Подрыв Каховской ГЭС обернулся экологической катастрофой глобального масштаба, но этот подрыв дал всем понять, что киевский режим готов на всё. И это, по сути, закономерно, ведь именно киевские политики открыто заявляли, что Юго-Восток будет украинским или безлюдным. Но также закономерно спросить, а какие ещё дремлющие экологические проблемы может таить Украина? Территорию в каком состоянии мы интегрируем в состав Федерации? Какие проблемы, умноженные на 30 лет «незалежности», придётся решать?
В 2019-м году ясным апрельским вечером, будучи в ЛНР, я со своим другом, коренным донбассовцем, решил полюбоваться на степь в лучах закатного солнца с ближайшего террикона. Это была своеобразная терапия от переизбытка политических событий. В то время накал борьбы за президентское кресло Украины достиг своего пика. Оба кандидата как раз развозили по аффилированным с ними же клиникам анализы мочи. Один хотел убедить избирателей, что не наркоман, а другой пытался опровергнуть слухи, витающие вокруг его красного носа.
Когда мы забрались на террикон, мой друг вдруг заговорщицки заулыбался и достал из кармана зажигалку. С коротким возгласом «гляди» он зажёг огонь и начал описывать в паре сантиметров от земли странные пассы. Подумалось, что удивляться нечему, коли мир рехнулся… Но внезапно прямо из земли тонкой струйкой взвился огонёк. Через секунду он задрожал и исчез.
Конечно, ощущения того, что ты устроил пикник на какой-нибудь Ключевской Сопке, не было, но стало откровенно не по себе. О специфике терриконов я был наслышан и ранее, но личное очное знакомство всегда вне конкуренции. Тогда немедленно всплывают множество нюансов. Да, даже запах террикона сравнить с чем-то невозможно. Этот «неповторимый аромат» напоминает смесь сероводорода, газосварки и разрезаемого железа.
В общем, террикон это не нечто статичное. Он «живёт» своей жизнью, «дышит» и даже бурлит. И почти каждый террикон индивидуален. Одни открыто дышат газом, терриконы-старики уже не столь активны или вовсе поросли зеленью. А некоторые терриконы и вовсе имеют повышенный радиационный фон.
Ходит легенда о посещении Донбасса японской делегацией. Японцы собирались добывать из терриконов редкоземельные металлы, которые активно применяются в приборостроении, радиоэлектронике и других отраслях. И вот японцы решили обследовать один из терриконов более основательно. Первым в ход пошёл счётчик Гейгера, который вдруг начал трещать сильнее обычного.
В итоге, под удивлённые взгляды донбассовцев японцы бежали, куда глаза глядят. Конечно, в этом изрядная доля радиофобии и генетической травмы Хиросимы, но радиоактивность некоторых терриконов отнюдь не вымысел.
Бахнет, обязательно бахнет…
Террикон, несмотря на то, что является отвалом отработанной породы, содержит огромное количество разнообразных элементов, не считая вышеуказанных редкоземельных металлов. Весь этот внутренний бульон разнообразных химических реакций разогревает чрево искусственной горы порой до 1000 градусов.
В 1966-м году в Димитрове один террикон внезапно превратился в вулкан. От напластованных пород отделился разгорячённый кусок и ринулся вниз. Масса в итоге сползла в посёлок, приютившийся у террикона, похоронив под собой почти десяток домов вместе с людьми. По сути, произошёл взрыв террикона, предположительно из-за попадания в химический бульон дождевой воды.
Конечно, это был далеко не единственный случай подобных техногенных катастроф. После трагедии в Димитрове людей вне очереди на жильё начали расселять подальше от терриконов. Также было принято решение конусообразные горы ровнять, чтобы снизить опасность обрушения или взрыва.
Однако это было только попыткой подлечить следствие, а не устранить причину. Ведь террикон сам по себе является источником экологической опасности. Химические элементы, которые входят в состав отвалов, способны проникать в грунтовые воды. А горящие терриконы - есть и такие - банально загрязняют воздух вокруг.
Решить проблему просто не успели
Ещё до развала Союза, в 70-х годах прошлого века, власти вознамерились окончательно решить проблему терриконов. За проблему взялись с размахом. Были подключены многочисленные НИИ, была налажена работа с производственными предприятиями и шахтоуправлениями. Планов было громадьё.
Самым простым решением было банальное возвращение породы обратно в шахты. Для этого на некоторых предприятиях было установлено специальное оборудование для отработки экономической целесообразности и простой практики. Также терриконы предлагали активно озеленять. Но воистину инновационный подход состоял в плане использования тепла этих рукотворных вулканов для гражданских нужд и даже в добыче газа, выделяемого терриконами.
К 80-м годам был наработана колоссальная практика рекультивации территорий. Она ждала полноценного воплощения в жизнь. Но развал Союза поставил на этих планах крест.
Все технологии остались на территории Украины. Но вот «национальный капитал», взращиваемый Кучмой официально, на самом деле являлся олигархатом. Олигархи же только эксплуатировали советское наследство. Украинские олигархи не спешили вкладывать деньги в такой масштабный проект, а государство не стремилось в этом им помочь. К тому же виллы и яхты, к примеру, Рината Ахметова стояли не под Ровеньками и швартовались не в Мариуполе.
Тяжёлое наследство
Сейчас ЛНР и ДНР полноправные субъекты Российской Федерации. Естественно, по наследству нам перешли и огромные проблемы двух республик, на которые Киев в свойственной ему манере неприязни к Востоку закрывал глаза. Официально старыми шахтами и всеми связанными с этим проблемами на Украине занималась «Укрреструктуризация». Ну, как «занималась» - эта контора, по сути, просто закрывала шахты, а олигархат избавлялся от необходимости рекультивации.
После обретения независимости республики национализировали шахты, но в связи со скудостью местных бюджетов говорить о рекультивации тоже не представлялось возможным. Сейчас рассматривается возможность сдачи шахт в аренду российским добытчикам. Однако вопросы рекультивации и здесь начинают буксовать на грани отсутствия обсуждения.
Нет, дело не в том, что в России нет технологий или денег. Дело в структуре угольной промышленности России, которая, в отличие от газовой, нефтяной и атомной, практически не привязана к государству и находится в частных руках. И вопрос даже не в том, что не следует рассчитывать на внезапный взрыв социальной ответственности наших состоятельных частников, которые и на собственных предприятиях аккуратизмом не отличаются. Вопрос в том, что на планете в принципе нет частных компаний, способных воплощать в жизнь перспективные крупные проекты без государственного участия.
И это мы ещё не поднимаем вопрос о многочисленных затопленных шахтах Донбасса... А вопрос незаконных точек добычи угля, т.е. вопрос пресловутых копанок, вообще обходят стороной. Да и техника безопасности на многих шахтах игнорируется, а потому шахтёры часто бегут не за длинным рублём, а из чувства самосохранения. Картина печальная, но одновременно это непочатый край работы.
