Самоубийца из "АТО" обвинил сослуживцев в своей смерти

Военнослужащие украинской армии развлекаются не только убийством и издевательствами над мирным населением Донбасса и пленными ополченцами, но часто и над собственными сослуживцами, которые, по какой-то причине, выдались стае головорезов неугодными или подозрительными.

1 июля в месте расположения подразделения в селе Криницы, Донецкой области 30-летний водитель 3 взвода зенитно-ракетной батареи Лукаш выстрелил себе в подбородок из автомата. Это по официальной версии. Родня же располагает доказательствами, что их сын и муж мог быть убит и точно поддавался зверским истязаниям перед смертью. Однако военное командование и власти всеми силами скрывают настоящие обстоятельства смерти погибшего, обрекая убитую горем семью не только на страдания, но и на материальные лишения – за самоубийц компенсации государством не предусмотрены.

Со страшными фотографиями Лукаша, на лице которого отпечаток подошвы, нос искривлен, правый глаз вдавлен, на груди и плечах порезы и ожоги - вдова и мать мобилизованного Евгения Лукаша пришли в редакцию "Обозревателя", которому не хватило смелости их опубликовать, настолько чудовищно то, что на них изображено.

Жителя городка Гребенка Полтавской области мобилизовали в первую волну. Он уговаривал близких не сокрушаться. За три месяца от солдата не было ни одной жалобы – ни начальству, ни родным. И вдруг – 29 июня в 23.04 жене Любе пришло странное смс-сообщение – в нем два слова - фамилии: "Ку***ко. Про*****ко".

"Я тут же перезвонила, - рассказывает Люба, демонстрируя сообщения погибшего мужа на своем мобильном телефоне. – Он сказал, что над ним хотят поиздеваться, а потом прислал еще смс: "Если умру, ищи фамилии из Полтавской области".
Люба сохранила все смс-ки. В одной из них: "Не верь. Ни во что не верь. Я не сепаратист". В другой: "Что делать, когда все ждут, когда уснешь, чтобы напасть". Вопросительного знака нет, но похоже на вопрос. В следующем сообщении солдат прислал жене телефон доверия, по которому можно обратиться за помощью.
"Опять перезвонила. Говорит: меня могут одеть как сепаратиста, и убить. А потом стал просить, чтобы его вырвали оттуда. Попросила передать трубку его начальнику. Женя тут же передал трубку взводному, и я стала спрашивать - в чем конфликт. Стала просить: если у него нервный срыв – направьте в больницу. Начальник пообещал, что так и будет".
Следующие двое суток, 30 июня и 1 июля, мама и жена Лукаша практически не выходили из кабинета Гребенковского военного комиссара Михаила Холодова.
Из части военкому сообщили, что солдат Лукаш ведет себя неадекватно, и вечером 30 июня его в сопровождении командира взвода направили на обследование в ближайшее медицинское учреждение.
На следующее утро взводный сам набрал Любу и отругал: "Ваш муж и физически, и психически здоров, а косит под дурачка. Будет за это отвечать".
После больницы Лукаш прислал жене еще несколько смс-ок. Писал, что ему дали лекарства, от которых клонит в сон, а засыпать боится.
Последняя смс-ка пришла на следующий день - 1 июля, в 15.24: "Кицуня, мне не выжить, все бесполезно". А в 18.05 его не стало.

О смерти Евгения его мать Татьяна Федоровна Лукаш узнала от командира батареи.
"Лукаш Татьяна Федоровна? Я командир батареи. У меня для вас плохая новость. Вашего сына нет в живых. Он застрелился". Я кричу: "Как? Что?!. "Подробностей не знаю", - говорит подполковник. Но я вам дам номер телефона младшего лейтенанта Антона. К., он командир взвода, обращайтесь к нему. И назвал фамилию начальника, который не раз говорил с Любой по телефону за эти дни. Того, которого Женя обвинил в своей смерти".
Взводный К. и солдат П. (чьи фамилии были в первой смс-ке) оказались последними, кто видел Лукаша живым. Они же – и главные свидетели самоубийства.
Вместе с телом Евгения родственникам отдали его вещи. Близких шокировал не только вид тела, но и еще тот факт, что в телефоне оказалась стерта вся смс-переписка и контакты.
Теперь Люба и трехлетний сын покойного Коля еле сводят концы с концами. После смерти своего отца Евгений был опорой для матери, своей жены и ребенку.
"В акте записано, что их в палатке (в базовом лагере – Ред.) было трое – К., П. и сын, - говорит мать погибшего Татьяна Федоровна Лукаш. – Я не верю, что это совпадение – люди, чьи фамилии называл сын, оказались сослуживцами, которые были с ним перед смертью. Женя предупреждал, что его убьют".
О том, что уголовное дело по факту доведения солдата до самоубийства все-таки существует, мама погибшего узнала спустя несколько месяцев. Чтобы добиться ответа, ей пришлось отправить письмо самому Верховному главнокомандующему Петру Порошенко.
Где-то в военной прокуратуре уголовное дело о доведении до самоубийства пылится до сих пор.
Следователь из Александровского района Донецкой области, который выезжал на место совершения самоубийства, рассказал, что не заметил следов истязаний на теле, а осмотр судмедэкспертом почему-то не проводился.
"Неувязок в толстой пачке официальных бумаг, накопленных семьей за полгода, слишком много, - говорит Валерия Вершинина, юрист "Общества ветеранов АТО", которая разбиралась в деталях запутанной истории. - Под вопросом даже сам механизм совершения самоубийства. В одном месте говорится: Лукаш выстрелил из своего автомата, сидя в палатке. В другом указано – Лукаш стал неадекватно себя вести, и потому автомат у него отобрали, но он выхватил его у кого-то и выстрелил себе в подбородок".
Вместе с тем Вершинина не ставит под сомнение факт самоубийства, но считает, что следствие халатно отнеслось к расследованию его мотивов.
"Парень мог быть не в себе. И в этой ситуации военная часть была обязана забрать у него оружие. Но согласно военного билета, автомат у Лукаша никто не забирал. Второй вопрос: порезы, побои, раны - откуда они? Из материалов вытекает, что версия о том, как он убил себя – возникла со слов 2 людей, на которых перед смертью указывал покойный. А почему следователь не допросил тех врачей, которые накануне обследовали Лукаша? Я не уверена в психическом здоровье погибшего. Оно могло быть таким, что он подумывал о суициде, но очевидно и то, что обстоятельства сопутствовавшие самоубийству, тщательно скрываются. Следователь даже не запросил у оператора распечатку звонков и смс-сообщений, а семье передали пустой телефон. Странно, что человек перед самоубийством почистил телефон, но не оставил предсмертной записки".

Для юриста очевидно, что прокуратура тормозит процесс расследования. Прокурорские работники просто меняют местами слова в предложениях, чтобы новые отписки немного отличались от предыдущих...
Валерия Вершинина уже сталкивалась со случаями, когда убитого в зоне "АТО" выдавали за самоубийцу или умершего по какой-то другой причине, не связанной с боевыми действиями.

В похожей ситуации оказалась и семья 25-летнего бойца Артема Рудника, который тоже погиб в июле в зоне боевых действий и был объявлен самоубийцей.
"Самоубийства быть не могло, это не тот человек, который бы так поступил – он ждал ребенка, очень радовался этому, ему было ради кого жить", - говорит молодая вдова Оксана с Черниговщины, которая на 8 месяце беременности осталась без мужа.
Проблема и в том, что семьи мобилизованных, которые наложили на себя руки в зоне так называемой АТО, полностью незащищены государством. Они не могут рассчитывать на получение материальной компенсации и льгот, предусмотренных по закону для вдов и сирот павших воинов. Не исключено, что число "самоубийств" искусственно множится в украинской армии и по этой причине.