Россия заняла бы Мариуполь, если бы вошла со своими силами и возможностями. Эксклюзивные откровения участника карбата Азов Олега Однороженко
Карательный батальон «Азов» прослыл сборищем неонацистов и уголовников, на счету которых — масса преступлений в отношении жителей Донбасса и других неугодных киевскому режиму украинских граждан. Его «триумфальный» путь начался в мае 2014 года из донбасского Мариуполя, где каратели базируются по сей день.
Карбат основан на базе харьковской националистической организации «Патриот Украины», создателями которой являлись националисты Андрей Билецкий и Олег Однороженко. И если первый до сих пор «на коне» в украинской политике, то второй с лета 2015 года ушёл из «Азова», а нынче и вовсе вынужден находиться за пределами Украины, поскольку его жизни и здоровью угрожают бывшие побратимы.
Длительные разборки внутри карательной структуры, связанные, в первую очередь, с деньгами украинских олигархов, превратили её из идейно мотивированной в обычную клоаку бандитов и заробитчан, считающуюся «элитным» подразделением Нацгвардии во главе с упомянутым Андреем Билецким, успевшим стать народным депутатом Украины.
ИА «Антифашист» удалось связаться с сооснователем карбата «Азов» Олегом Однороженко, кстати, доктором исторических наук, автором 15 монографий и больше сотни научных статей. Он до сих пор убеждён в благородной освободительной миссии «азовцев» и нивелирует всю их откровенно криминальную подоплеку. При этом Однороженко заявляет, что убийства «азовцев» совершили сослуживцы, и признаёт, что в нынешней структуре практически отсутствует идеологическая составляющая.
Разумеется, мы не разделяем убеждения «азовцев», однако некоторые подробности, которые удалось узнать в ходе интервью, представляют значительный интерес, и поэтому вполне логично поделиться ими с нашими читателями.
С каждого по нитке — «азовцам» рубаха
— Кто спонсировал «Азов» раньше и кто его спонсирует сейчас? Обмундирование, довольствие, зарплата, оружие... Не Минобороны же поставляет?
— «Азов» никогда не имел и не имеет никакого отношения к Минобороны Украины. Изначально он был непосредственно в структуре МВД, а потом — в составе Нацгвардии. Нацгвардия — это как бы отдельная структура в рамках МВД, подчиняющаяся министерству. Вообще «Азов» — это военное подразделение, созданное на основе общественной организации «Патриот Украины», центр которой находился в Харькове. Когда после майдана началась российская агрессия, мы, конечно же, предприняли всевозможные усилия для сопротивления плановым российским поползновениям, и, в первую очередь, всё это происходило в Харькове.
— В принципе, всё логично: Аваков из Харькова, вы из Харькова...
— Это вообще не имеет никакого отношения к Авакову, у нас с ним не было контакта! Более того, между нами был очень серьёзный конфликт весной 2014 года. И потом, повторюсь, «Азов» не взялся с нуля: до его создания существовали так называемые «чёрные человечки»...
— Аналог крымским «зелёным человечкам»?
— Да, это было придумано в пику.
— Я правильно понимаю, что спонсором «Азова» является МВД?
— Скажу так: изначально у нас было очень тяжёлое материальное положение, впрочем, оно таким было всегда... Мы, конечно же, пытались договариваться с какими-то людьми, которые впоследствии оказывали нам посильную помощь. И на Донбассе, и в Харькове, и в Одессе было много бизнесменов и предпринимателей, пусть и не особо патриотически настроенных, но понимающих, что лучше защитить суверенитет Украины и одновременно с этим своё материальное состояние, чем всё это будет «отжато» и растащено, как в ДНР и ЛНР. Позиция того же Игоря Коломойского, к слову, этим и была определена: никто ведь не питал иллюзий насчёт того, что он — большой патриот Украины! Просто интересы украинского государства совпали с его бизнес-интересами. Помогали нам и патриотически ориентированные люди из восточных регионов — особенно после того, как мы показали, что способны на определённые действия.
Не могу сказать, что этого было достаточно, ведь наша структура быстро росла, а большое количество добровольцев создавало массу логистических проблем по обеспечению. Но самой большой проблемой было отсутствие оружия. У нас были крайне сложные отношения с МВД и Аваковым, поэтому для получения оружия мы это ведомство не рассматривали вообще. В ВСУ были готовы принимать добровольцев, но проблема состояла в том, что они ставили над ними начальство из своих кадров. А это советское офицерьё нас в качестве командиров совсем не устраивало! Спустя какое-то время к нам обратился помощник Авакова Антон Геращенко, и мы пришли к определённому компромиссу, что, собственно, и запустило процесс создания «Азова» в начале мая 2014 года. По крайней мере, и зарплата, и оружие, и другое обеспечение было со стороны МВД.
— А военная техника?
— Ну, изначально у нас не было никакой военной техники, мы же формально были ротой патрульно-постовой службы...
— Это изначально, а потом у вас всё было — и БТРы, и другая техника...
— «Азов» был очень боеспособным подразделением, выполняющим задачи, которые должна была выполнять армия. Нам приходилось воевать со стрелковым оружием. К примеру, во время освобождения Мариуполя, 13 июня 2014 года, из тяжёлой техники у нас был обшитый в броню грузовик: его наши батальонные умельцы просто зашили листами железа. Мы поставили на него тяжёлый пулемёт «Утёс», который, кстати, попал к нам очень специфическим способом. Причём, под него не было подставки! Так вот, я договорился с директором музея в Чернигове, где эта поставка хранилась как музейный экспонат, наши ребята поехали туда и привезли её в Мариуполь. Вот такая была техника в «Азове»...
Во время Широкинской операции, зимой 2015 года, у нас даже танка не было! Танки, выделенные в сопровождение от ВСУ, в наступлении практически не участвовали: ВСУшный танк один раз выстрелил и уехал, а нам пришлось наступать с автоматами. Впрочем, Широкино мы взяли, и дальше с теми же автоматами наступали на Саханку… Потом стал вопрос о том, что это ненормальная ситуация: такое боевое подразделение, как «Азов», должно иметь боевую технику! Таким образом, после «Минска-2» у нас появились танки. В целом хочу сказать, что на то время украинская армия находилась в очень разобранном виде, до более-менее нормального уровня она дошла уже после завершения горячей стадии военных действий
«Мариуполь — не Донбасс»
– 9 мая 2014 года было сожжено здание Мариупольского УВД , погибли несколько правоохранителей. Что можешь рассказать об этом?
— Дело в том, что «Азов» не планировали держать в Мариуполе. Изначально договорённость была такая: мы должны были базироваться в Харькове и действовать на севере Луганской области. А в Мариуполь попали, потому что там начались действия коллаборантов и российских агентов, которые пытались захватить админздания. Нас попросили приехать для поддержания порядка. Мы туда приехали 3-го мая, оказалось, что ситуация очень сложная. Общались там с руководством УВД, которое было довольно патриотично настроено. Нам объяснили, что, мол, голыми руками удержать ситуацию не удастся. Поэтому было принято решение нас легализовать: то есть, сначала создать роту, а потом — батальон, чтобы получить оружие. 6 мая был наш первый бой, и, выполнив свою задачу, 8 мая мы уехали из Мариуполя в Киев, чтобы там пополниться и перебазироваться в Харьков. Но происходят события 9 мая: в здании УВД погибает руководитель ГАИ Виктор Саенко — наш очень хороший друг, который, собственно, и обрисовывал нам всю ситуацию, да и помогал, чем мог... То, что мы там быстро легализовались, тоже его заслуга! В общем, нас буквально разворачивают на Мариуполь, куда мы и вернулись 10 мая. Стал вопрос освобождения города от группы коллаборантов и российских диверсантов...
— Если сотрудники Мариупольского УВД, как ты говоришь, были патриотически настроены, включая того же Саенко, то от рук кого они погибли, кто спровоцировал стрельбу и поджог здания?
— Не все сотрудники были патриотически настроены, среди них были и коллаборанты. Лишь несколько людей в руководстве делились с нами информацией. Виктор Саенко погиб с оружием в руках во время обороны...
— ... здания УВД. Так от кого он его оборонял?
— От группы, частично состоявшей из российских диверсантов и частично — из местных коллаборантов. Она была, конечно, небольшая, но эти 30—40 человек смогли на месяц установить контроль над центром Мариуполя, и 13 июня их пришлось оттуда выбивать.
— То есть, по твоей версии, сожжённое 9 мая здание УВД — это дело рук российских диверсантов и пророссийски настроенных местных жителей?
— Мариупольская публика там практически отсутствовала — были люди из Донецка. Мариуполь ведь, на самом деле, к Донбассу не относится: хоть это и Донецкая область, но он всегда был как бы отдельно! Там никогда не было просоветских, пророссийских и прочих «ватных» настроений и активных групп, которые за это выступали...
— ???
— Активного пророссийского элемента в Мариуполе, по большому счёту, не было! Всё, что там происходило, это, как правило, дело рук или заезжих из России, или товарищей из, скажем так, шахтёрского региона, где была специфическая политическая ситуация и действовали разные «Донецкие Республики», которые за российские деньги выступали с пророссийской позицией...
— «Мариуполь — не Донбасс»? Однако... А был ли шанс у донецких ополченцев вернуть Мариуполь под свой контроль в августе 2014 года?
— Во-первых, не донецких ополченцев, а российских коллаборантов. Во-вторых, шансов у них, конечно же, не было. В-третьих, перед ними такой задачи не стояло, потому что эту задачу выполняла российская армия. В августе против Украины воевали не какие-то мифические ополченцы, а регулярная российская армия! Правда, там могли участвовать ошмётки коллаборантов, которые не делали погоду. Сами по себе коллаборанты — это вопрос двух-трёх недель и полное освобождение Донбасса от всей этой компании! ДНР и ЛНР существуют только потому, что в августе—начале сентября 2014-го эти территории вследствие Иловайска и других событий удержала российская регулярная армия. Но тот её контингент, который там действовал, не был способен решить вопрос Мариуполя. Они пробовали наступать из Новоазовска, но это не могло ничего решить...
— Ты и вправду считаешь, что регулярная российская армия не смогла решить вопрос Мариуполя?
— Если бы она зашла всеми своими силами и возможностями, то, думаю, она его решила бы. Но у России после ряда событий — особенно после крушения «Боинга» — не было возможности войти туда десяти- или стотысячным контингентом. Их контингенты были очень ограничены. Российское руководство и российские аналитики грубо просчитались: они не знали и не понимали ситуацию на Украине. Они думали, что достаточно небольшого толчка и небольших групп лиц, и Украина завалится, как карточный домик. Но оказалось, что для того, чтобы захватить наши территории, нужно вводить полномасштабные военные силы. А они не могли этого сделать, потому что российское руководство до сих пор рассказывает, что их там нет. По большому счёту, им удалось закрепиться только там, где была хоть какая-то минимальная поддержка. Её даже в Крыму особо не было...
— То есть, не было?
— Поверьте мне на слово: если бы не российский фактор в Крыму, а противопоставить только пророссийское и проукраинское население, то ситуация разрешилась бы в пользу Украины даже без помощи с материка! На Донбассе — аналогично. Хотя, разумеется, и в Крыму, и на Донбассе всё же были люди, поддерживающие путинскую Россию. В Крыму участия российских регулярных сил хватило, чтобы захватить территорию. А вот в Мариуполе, Запорожье, Днепре, Харькове, Одессе это было нереально, потому что там гораздо более активна проукраинская часть населения.
Бей своих, чтобы чужие боялись?
— За несколько последних лет «Азов» превратился в некий клуб самоубийц. По официальным версиям, бойцы «самовыпиливаются», но родные и сослуживцы настаивают на том, что их убили. Что скажешь по этому поводу?
— Это происходит не в «Азове», а в политических структурах, связанных с ним. Дело в том, что после завершения военной эпопеи 2014—2015 годов перед «Азовом» стал вопрос, как развиваться дальше? А поскольку батальон вырос из организации «Патриот Украины», занимавшейся политическими задачами, мы начали задумываться на предмет того, в каком формате возвращаться в политику. Тогда, собственно, и возник конфликт, который привёл к расколу. И этот раскол произошёл благодаря, опять-таки, российскому вмешательству.
— Неужели Кремль вмешался в дела «Азова»?
— В состав «Азова» попал некий персонаж Сергей Коротких и ещё несколько подобных ему людей, которые проводили подрывную политику, чем и был вызван конфликт, в результате которого погибли некоторые люди.
— Это «азовцы» Ярослав Бабич, Виталий Княжеский, Александр Алябьев?
— Да. К примеру, Ярослава Бабича лично задушил Сергей Коротких. Бабич был юристом «Азова», очень профессиональным, востребованным и высокооплачиваемым адвокатом, этот человек создал рекрутационный центр. Он был высокого политического уровня и, конечно же, выступал против российско-кгбэшных методов, которые через Коротких насаживались в «Азове». Это закончилось убийством Бабича, после чего летом 2015 года я ушёл с «Азова». Дальнейший «Азов», как говорится, уже не моя история... Знаю лишь, что на данное время от первоначального состава там практически никого не осталось. О новом составе мне говорить сложно: я этих людей не знаю. Хотя, говорят, что и сейчас это довольно боеспособное подразделение. А вот политическая составляющая там подконтрольна Сергею Коротких, через него — ФСБ. Да и к Нацкорпусу в целом у меня тоже очень много вопросов!
— В одном из недавних интервью украинскому телеканалу КРТ ты высказал своё недовольство бывшим коллегой Андреем Билецким. Что пошло не так в ваших отношениях?
— С Билецким я знаком около 20-ти лет, мы с ним создавали националистическую структуру «Патриот Украины» и «Азов», ставя перед собой патриотические и идеологические задачи. А когда Билецкий стал народным депутатом, у него появились свои политические планы, и он решил отказаться от идеологических составляющих, чтобы стать классическим политиком, ориентирующимся на прагматические интересы. Это вызвало недовольство, привело к конфликту, и, в конце концов, он отдал приказ убить Бабича. После такого, какие могут быть разговоры и отношения? Бабич ведь был нашим давним другом!
— То есть, Билецкий ликвидировал лучшего друга?
— Да, человека, которого он называл братом. Потому что тот мешал ему реализовывать политические амбиции! Первый раз между ними возник конфликт в конце 2014 года, когда Билецкий за большую сумму денег согласился охранять объекты олигарха Ахметова и пошёл с ним на политическое сотрудничество. Вы же понимаете, что в националистической среде отношение к Ахметову негативное?
— Догадываюсь...
— Бабич ему всё высказал, после чего начался скандал, через полгода закончившийся убийством Ярослава. Билецкого подтолкнул к этому Коротких...
— Вдова Бабича рассказала в интервью «Московскому комсомольцу», что за убийством стоял министр МВД Аваков, и крутились большие заграничные деньги...
— Я не слышал, что она такое говорила. Хотя одна из версий действительно касалась Авакова. Но у Бабича с ним конфликта не было. Изначально выдвигалось много версий, ведь мало кто мог подумать, что за этим стоит Билецкий! Мы три года проводили своё расследование, и оказалось, что ситуация выглядит именно так. Впрочем, я это всё озвучивал ещё в 2018 году...
— Была информация, что в убийстве Амины Окуевой в октябре 2017 года тоже есть «азовский» след. Так ли это?
— Амина Окуева — это вообще другая история. Вопрос об «азовском» следе там действительно был, но мне сложно это комментировать: я данное убийство не расследовал. Но знаю, что Коротких и его ближайшие подручные, в частности, Сергей Коровин (который, кстати, тоже участвовал в убийстве Бабича), были непосредственно задействованы в убийстве чеченца Тимура Махаури, которого взорвали в центре Киева в сентябре 2017 года. Их видели на месте преступления, они ехали за Махаури — это я знаю точно! А Махаури — человек из того же круга, что и Амина Окуева...
Опасная среда
— Последнее время интернет часто пестрит сообщениями, что так называемые активисты Нацкорпуса нападают на сторонников Партии Шария. Идеологически или выполняют чей-то заказ?
— Это, что называется, по Гоголю: как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Дело в том, что Нацкорпус длительнее время сотрудничал с Виктором Медведчуком и разной «ватной» публикой. С Шарием они тоже делали общие дела. Он, кстати, на региональном уровне платил членам Нацкорпуса (своих людей у него там не было), и те делали ему что-то под заказ. Потом в силу разных обстоятельств они поссорились: как по мне, то из-за каких-то мелочей, не имеющих отношения ни к идеологии, ни к мировоззрению, а чисто из-за вещей меркантильного характера. Это классика, как, к примеру, они поссорились с руководителем «Схидного корпуса» Олегом Ширяевым, который был правой рукой Андрея Билецкого и ближайшим другом Сергея Коротких. Сейчас Ширяев — руководитель силового крыла ОПЗЖ и помощник нардепа Ильи Кивы. Поссорились они из-за песчаного карьера в Харькове — просто бизнес! На самом деле, в современном Нацкорпусе нет никаких идеологических убеждений: там чистый гешефт! И когда их называют правыми, националистами, нацистами, фашистами — это смешно, поскольку там нет ничего из вышеперечисленного!
— То есть, сейчас «азовцы» — некий политический инструмент и банальное заробитчанство?
— Там много неидейных заробитчан. Теперь же специфические правила приёма: если в 2014—2015 годах в приоритете была мотивация, и непатриотический человек туда попасть не мог по определению, то сейчас система набора изменилась — основной упор делается на физические данные. Какая кондиция таких людей, мне сказать сложно...
— То есть, тупо набирают боевиков?
— Не знаю, насколько эти люди диферентны во всём и ко всему, вопрос ведь стоит в степени патриотизма. Это только Владимир Владимирович Путин думает, что на Украине все «совки», и на востоке страны поголовно проживают люди с пророссийскими настроениями. Скажу так: 70—80% населения Украины так или иначе патриотически настроены, пусть даже на уровне бытового патриотизма. Немало и патриотов высшего уровня, готовых с оружием в руках стать на защиту страны.
— Ты сейчас, как и многие другие «патриоты», преследуем бывшими соратниками и вынужден скрываться за границей. Не обидно?
— Я не скрываюсь за границей, а нахожусь в долгосрочной научной командировке! В принципе, занимаюсь тем, чем занимался всегда: наукой. То, что сейчас для меня не очень благоприятная среда на Украине, — это да, потому что после расследования убийства Бабича все эти люди — агенты ФСБ — угрожают моей жизни и моему здоровью. Тем не менее, я не скрываюсь, моё местонахождение известно, я не сижу в подполье и веду публичный образ жизни, преподаю, участвую в научных мероприятиях. А то, что на Украине опасная среда... Да, она довольно опасна для всех патриотических честных людей, потому что во властных структурах страны находятся очень разные люди: и откровенные коллаборанты, и откровенные предатели... Поэтому украинские патриотические активисты рискуют сесть в тюрьму или погибнуть: с ними может произойти всё, что угодно! Идёт политическая борьба, в которой я по мере сил и возможностей пытаюсь участвовать. Причина всех проблем на Украине — Кремль и РФ, для меня это однозначно! У меня же конфликт не с какими-то украинскими политсилами, а с инфильтрированными российскими шпионами. Я их рассматриваю как российских вражеских агентов, которые влезли в украинские структуры и пытаются их деструктировать изнутри, демотивируя патриотичных людей и занимаясь подрывной деятельностью...
— Но ведь Сергей Коротких — белорус?
— Он — этнический русский, с российским самосознанием, работает на российские спецслужбы! И потом, КГБ Беларуси — это филиал ФСБ, как, впрочем, и СБУ при Януковиче. Неважно, какое гражданство у Коротких — российское или белорусское. К примеру, от того, что у Виктора Медведчука украинское гражданство, он же не становится проукраинским политиком! Хотя Медведчук — этнический украинец. А Коротких — этнический русский, ранее противодействовавший белорусским патриотическим организациям в пользу Лукашенко. Его наставник, кстати, экс-боец белорусского спецназа Валерий Игнатович, отбывающий пожизненный срок за заказные убийства. На их руках, в частности, убийство оператора Павла Шеремета Дмитрия Завадского в 2000 году.
«Россия — корень всех зол в современной Украине»
— Как говорится, у России две беды — дураки и дороги, а у Украины три беды — дураки, дороги и Россия...
— Нет, у Украины вообще одна беда: кремлёвский режим!
— Дураков и дорог нет, что ли?
— Кремлёвский режим и РФ в целом, ведь 94% «Крымнаш», всё-таки, определённо характеризует российское население. Конечно же, в России есть люди, которые занимают антипутинскую позицию — кстати, в националистической среде их наибольшее количество. В 2014 году в российском национализме произошёл реальный раскол — примерно 50 на 50 — по поддержке Украины. Это единственная политическая среда, расколовшаяся по нашему вопросу наполовину! На Украине любят говорить, что, мол, российские либералы нас тоже поддержали... Да, были такие, но большинство либералов поддержали Путина и «Крымнаш», и либеральная среда России не раскололась. Вообще, я считаю бедой и советское наследие, портящее всё! С ним, думаю, мы справимся подобно Прибалтике и Польше. А вот постоянные вмешательства России, политическое и экономическое давление, военная агрессия — это корень всех зол в современной Украине. Все остальные украинские проблемы — следствие, они малозначимы и решаемы.
— Кто бы спорил, я, пожалуй, не буду, ибо бесполезно... Если вернуть время вспять, ты бы создавал «Азов»?
— Я в любом случае участвовал бы в этом, ведь это вопрос защиты страны! А, значит, нужно всё остальное отложить в сторону. Может, участвовал бы в каком-то другом формате, либо в том же, но с какими-то своими выводами. Честно говоря, я в своей жизни вообще ничего не хотел бы переиграть!
— Ты сейчас в Польше находишься?
— В данный момент нет. Я езжу по европейским архивам, которые открыты в период карантина.
— На Украину собираешься возвращаться?
— Я нигде не просил политического убежища, поэтому иногда приезжаю на Украину. Я ведь сотрудник Института украинской археографии и источниковедения НАН Украины: публикую статьи, издаю книги... Но большинство времени, всё таки, провожу за границей.
— То есть, в твоей жизни абсолютно ничего не поменялось?
— Глобально абсолютно ничего!
