«Разрядка наступит в ближайшие полгода, дальше некуда — только открытая война». Большое интервью Андрея Пургина об обострении на Донбассе, коррупции в ЛДНР и интеграции с Россией. Часть 2

Во второй части интервью по итогам 2021 года с основателем ДНР Андреем Пургиным мы поговорили о теме, которая неудобна абсолютна никому — исчезновении людей и арестах в ЛДНР. Эта тема не интересна на Украине, поскольку сажают в подвалы вовсе не граждан, лояльных украинскому режиму, и нет смысла устраивать из-за них визги в Европе. Чай не Сенцов. Эту тему крайне редко поднимают и в России.

Для прозападной российской оппозиции арестованные сторонники «Русского мира» люди совершенно чужие, а для лояльных федеральной власти тоже не удобны, поскольку выставляют должностных лиц ЛДНР с нелицеприятной стороны. Как известно, тема коррупции в ЛДНР до сих пор табуирована и поднимается в СМИ лишь когда поступает указание сверху. Об этом читайте во второй части интервью.

Окончание. Начало тут

— В этом году в Донецке был осуждён Роман Манекин, гражданин России, историк, с 2014 года находившийся в Донецке и поддерживавший «русскую весну», при этом достаточно некомплиментарно отзывавшийся о власти. В России об этом пишут мало, но всё же пишут. В ЛДНР эта тема закрытая. Вы регулярно рассказывали о ходе этого процесса в соцсетях. Что сейчас с ним происходит?

— 25 декабря исполнится год со дня его ареста. Состоялся полностью закрытый, даже для его родственников, суд, потом точно такая же тотально закрытая апелляция. Один из адвокатов попытался войти в это дело, его не допустили, это дело для всех теперь официально засекречено. Приговора суда до сих пор ни у кого на руках нет. В настоящий момент никто не знает, за что гражданин России Роман Владимирович Манекин получил срок в 2,5 года колонии-поселения. Изначально, напомню, его готовились посадить на 12—18 лет, предъявив полностью сфальсифицированное обвинение в шпионаже. И только после того, как друзья Манекина взломали его соцсети, почту, PayPal и показали, что всё это подделка, никаких денег от Украины он никогда не получал, обвинение в шпионаже стыдливо исчезло из дела. Если он подаст кассацию, то пока останется в тюрьме МГБ, если нет, то теоретически попадёт на поселение в Торез или ещё куда.

— Как на это дело реагирует Россия?

— Никак. Отписками.

— В этом году был арестован не только Роман Манекин в ДНР, но и автор телеграм-канала «Луганский инсайд» в ЛНР. Он изначально занял пророссийскую, патриотическую позицию, но рассказывал о реальных трудностях в республике, без вот этих привычных патриотических барабанов и восхвалений, которые приняты в Луганске. И конечно рассказы эти очень сильно отличались от официальной пропаганды...

—... и не только он. По моей информации исчез человек, который вёл донецкий агрегатор «Донтел», а сам канал передан группе «официальных профессиональных патриотов», имеющих мало отношения к Донбассу. На одном из так называемых «патриотических» каналов появилось сообщение, что с этим человеком всё хорошо, но у меня другая информация. Я не берусь на 100% утверждать, что он именно арестован, у меня нет абсолютной уверенности в этом, но то, что политика канала изменилась — это факт. Мы не знаем, куда делся человек, который писал авторские тексты. Около двух месяцев на канале нет авторских текстов, только репосты хвалебного или нейтрального толка, сводки и статистика по коронавирусу. Раньше у пропаганды были очень большие претензии к каналу, в сеть даже было вброшено фото автора и его личные данные, теперь, как видим, установилась тишина, больше он никому не мешает. Делайте выводы.

— Почему исчезновения и аресты людей не беспокоят общество?

— Это апатия и выученная беспомощность. Население уже приучили к тому, что бороться с коррупцией, беспределом, неустроенностью жизни бесполезно, потому что никого и никогда за эти годы не наказывали. Наказывали только тех, кто критикует и говорит правду, тех, кто ворует — никто не трогает. Арест Голощапова потому и взорвал интернет, потому что показалось, что впервые за 8 лет у нас обозначилась какая-то минимальная справедливость. Протесты в наших реалиях порождают только репрессии и абсолютное игнорирование требований, выдвинутых на них.

— Сторонники власти зачастую занимают странную позицию — мол, «там разберутся». То есть, одобряют ситуацию, при которой власть сама определяет, когда применять правосудие в отношении коррупционеров, а когда можно подождать. Но возьмём украинскую эмиграцию в России. Многие люди довольно успешны. Они очень ярко выступают на различных телевизионных ток-шоу, у того же Соловьёва, изо всех сил обличая процессы, происходящие на Украине. Но при этом никак не реагирует на проблемы с соблюдением прав и свобод жителей ЛДНР. Парадоксальный факт — украинским политикам в эмиграции стал безынтересен Донбасс. Они больше не считают его своим? Почему, на ваш взгляд?

— Откровенно говоря, я во все эти эмиграции не очень верю. История помнит достаточно спорную белогвардейскую эмиграцию, было правительство в изгнании в Польше и Лондоне. Но люди, которые покинули свой дом, имеют очень немного шансов определять его жизнь в дальнейшем, или хотя бы как-то влиять на неё. Эти люди — не всегда, но чаще всего — достойны уважения, многие из них потеряли всё, что у них было, кто-то прошёл через тюрьмы и пытки, кто-то внутренне сломлен, даже если внешне этого и не видно. Я им очень сочувствую. Но ожидать от них какого-то реального влияния на политические процессы в той же Украине было бы несколько самонадеянно. Да, они выступают на ток-шоу, ведут соцсети, но эта деятельность, скорее, направлена на российскую аудиторию, на то, чтобы не допустить революционных процессов в России, но не на Украину.

Что касается нас, то кому нужны донецкие, кроме самих донецких? Так всегда было, и во времена Украины, и сейчас. Мы — дончане, это наша жизнь, наша боль, мы об этом говорим. А все остальные уверены, что нам нужно потерпеть. Когда я таким советчикам предлагаю поменяться местами с дончанами, или хотя бы приехать терпеть вместе — пока ещё никто на моё встречное предложение не откликнулся, и терпеть вместе с нами не приехал.

— Вы уже сказали об аресте мэра Макеевки Сергея Голощапова. Его обвиняют в коррупции. Что происходит в республике в этом отношении — началась «чистка рядов» или это эпизодический случай? И, кстати, почему ушёл с должности вице-премьера правительства россиянин Владимир Пашков?

— Коррупция в республике тотально захватила все сферы жизни — это ни для кого не является секретом. Государственные учреждения рассматривают население как элемент, которому надо либо предельно усложнить жизнь, либо срубить с него денег, но желательно — то и другое вместе. Госучреждения, ЖЭКи, водоканалы, газовая служба — это какая-то неприступная «Бастилия», которую удаётся «взять» единицам, чтобы добиться хоть чего-то, тратя на это годы жизни. Остальные уходят, как русский мужик в XVII веке, в скит, или, как сейчас принято говорить, во внутреннюю эмиграцию, пытаясь предельно минимизировать свои отношения с государством. Рано или поздно это может спровоцировать социальный взрыв — это сделает не оппозиция, а ЖЭКи, паспортные столы и водоканалы, доведя население до того, что оно криком будет кричать, ощущая себя приговорённым. У нас попросту не осталось работающих административных моделей: куда бы человек ни пошёл, соприкасаясь с государством, он соприкасается с тотальной «пришибеевщиной» и открытой — я подчёркиваю это — открытой коррупцией. В этом отношении Голощапов, очевидно, был совсем отвязным парнем, потому что все в Макеевке в курсе, как там решаются дела, что сколько стоит, а коммунальная катастрофа в Макеевке даже масштабнее, чем в Донецке.

Что касается Пашкова, то я не думаю, что его отсюда вывели как коррупционера. Жизнь не стоит на месте, возможно, у него что-то изменилось, возможно, у тех, кто его сюда делегировал, что-то изменилось, вот он и ушёл. Я бы не искал здесь какого-то подтекста.

«Всем понятно, что Курченко должен сидеть в тюрьме. Но всем понятно, что он не будет там сидеть».

— В этом году из Донбасса ушла компания «Внешторгсервис» и Сергей Курченко. Возможно, это немного наивный вопрос, тем не менее: вы как думаете, есть шанс, что кто-то понесёт наказание за уничтожение промышленности региона?

— Очень сомнительно. И в этом большая проблема — наше население увидело тотальный открытый беспредел, который длился много лет, но ни один человек за это не наказан. И это очень плохо влияет на состояние общества, оно атомизируется, впадает в апатию, выученную беспомощность. Это очень опасно, потому что мы потеряли монополию на правду. Всем понятно, что Курченко должен сидеть в тюрьме. Но всем понятно, что он не будет там сидеть.

— Вместо Курченко в Донбасс зашёл российский предприниматель Евгений Юрченко. Как вы оцениваете его первые шаги?

— Для меня это выглядит как вход регионального воронежского бизнеса — успешного, имеющего какие-то навыки, но регионального, а не федерального масштаба. А вы прекрасно понимаете, что поднять махину горно-металлургического, машиностроительного комплекса Донбасса таким ресурсом просто невозможно. Да, он пытается что-то делать, но пропаганда преподносит его едва ли не как спасителя, и здесь я выражаю большие сомнения. Если он потянет хоть какую-то часть горно-металлургического комплекса, то ему уже нужно будет рукоплескать стоя.

«Не юридически, но по факту мы становимся зоной Таможенного союза ЕАЭС». Об объединении республик и России

— В этом году была убрана таможня между ДНР и ЛНР, подписаны документы о едином таможенном и экономическом пространстве. Прошло несколько месяцев. Что изменилось в лучшую сторону?

— Ничего. Абсолютно ничего. Документы подписаны, физически таможня убрана, но грузы из Луганска как растамаживались, так и продолжают растамаживаться.

Документ не работает, потому что нельзя сделать кусочек работы, нужно делать всё. Нужно срастить законодательные базы, упорядочить огромное количество документов. Семь лет две республики внедряли у себя абсолютно разные законодательные базы, теперь законодательство настолько различно, что сейчас Донецк и Луганск — это как Австралия и Мексика. Целые пласты документации подлежат проработке, а это огромное количество работы.

— Но, тем не менее, республики идут к объединению?

— Безусловно. Бедность будет способствовать этому объединению, ускорять его. Жизнь очень тяжёлая, кризис глобальный, и всё, что позволяет экономить деньги — даже не зарабатывать, а просто экономить — будет включаться. Барьеры будут сниматься, благодаря этому будут высвобождаться какие-то ресурсы. Все барьеры постепенно будут сметены бедностью.

— В ноябре Владимир Путин подписал указ, предписывающий правительству допустить на российские рынки товары из ЛДНР, постановив не применять товарные квоты на экспорт и импорт. Что это значит в экономическом и политическом плане?

— В экономическом плане это огромные возможности для территории, если она ими сумеет воспользоваться. Не прямо, не юридически, но по факту мы становимся зоной Таможенного союза ЕАЭС. И плюс мы напрямую допущены к российскому рынку госзакупок. Проблематика состоит в том, что Россия двери открыла, но республики пока не готовы в эти двери заходить — ни законодательно, ни административно.

— Что республики могут поставлять на российский рынок?

— Благодаря этому указу, мы можем развить собственное машиностроение. Нормальных машиностроительных центров на юге России не существует. Донбасс может закрыть эти потребности, при том, что речь не всегда идёт о сложных машинах и механизмах. Начнём поднимать машиностроение, будет работа для металлургии, если будет работа для металлургии, значит, коксующиеся угли не будут выезжать куда-то. Запустится промышленность, понадобятся энергетические угли, чтобы производить больше электроэнергии. Да, отчасти это возврат к цепочке «уголь-кокс-металл» в локальном масштабе, но, в любом случае, это лучше, чем ничего, чем то, что мы имеем сейчас.

Наши не слишком большие предприятия также смогут найти свои ниши, втиснуться в рынок госзакупок, выйти на коммерческий рынок без вот этих вот «рогаток», которые сильно удорожают стоимость продукции.

В политическом плане это не даёт ничего. С указами Путина вообще происходит такая штука, что все почему-то считают их политическими, хотя он открыто говорит, что они носят гуманистический характер. Я напомню, ещё недавно каждая пятая деталь российского ВПК была с территории Украины, более того, товарооборот России и Украины не уменьшается, не смотря ни на что. У России много схем взаимодействия с соседями на разных этажах: это и Союзное государство, и ЕАЭС, и ШОС. Мы получили свой кусок экономической модели, но она экономическая, здесь очень мало политики. Что здесь меняется в политической плоскости? Если бы заработал еврорегион «Донбасс», который был подписан в 2010 году, у нас фактически происходило бы то же самое: были бы площадки на территории Ростова и Донбасса, где бы без растаможки, с полным признанием сертификатов происходила продажа и обмен продукции. Что это меняло бы в политическом плане? Просто в схеме еврорегиона мы выступали как Донецкая и Луганская области Украины, теперь мы выступаем как республики.

— Ваш прогноз на 2022 год — что ожидает Донбасс на внешнем и внутреннем треке?

— Наверное, самый главный вопрос для нас, это война. Надеюсь, что обострённая до предела ситуация разрешится. Что это будет — миротворцы, новые камеры ОБСЕ на линии соприкосновения, личные договорённости Путина и Байдена, которые будут доведены до Зеленского — не знаю. Но предполагаю, что разрядка наступит в ближайшие полгода, просто потому, что дальше некуда — только открытая война. Но она не нужна ни России, ни США, поэтому имеет смысл ожидать какого-то разрешения нашего «карибского кризиса».

Что касается отношений с Украиной — у нас их нет. Украина дегуманизировала Донбасс, вынесла его за скобки, а предполагаемый референдум Зеленского не более чем очередная профанация. Украина живёт в своей внутриполитической раковине, там идёт борьба кланов за власть, каждый пытается понравиться то американцам, то англичанам, но к Донбассу всё это не имеет никакого отношения. Предполагаю, ситуация останется такой же и в следующем году.

На внутреннем треке, думаю, нас ждут внутренние изменения, потому что в глубоко коррупционном, закостенелом, недвижимом административно-политическом строе воспользоваться открытой дверью России невозможно. Изменения неизбежны, потому что люди, перед которыми открыли эту дверь, не в состоянии в неё войти — они не могут объективно оценить перспективы из-за нехватки широты взгляда. Они привыкли жить на очень узком коррупционном монополизированном островке.

Я уже не раз говорил, что наша жизнь тотально монополизирована, поэтому вдруг выясняется, что «индекс Оливье» у нас на 200 рублей дороже, чем в Москве. В Москве! А цены выше, чем в Севастополе, одном из дорогих городов России. Хотя, на самом деле, должны быть процентов на 10-20 ниже, потому что, заезжая сюда, российские продукты получают возврат НДС. Монополизация взвинчивает немонетарную инфляцию. Монополисты не смогут никого никуда пропустить. Поэтому открытые двери в экономике потенциально порождают политическую турбулентность.

— Что насчёт интеграции с Россией?

— Считать ли открытые экономические двери интеграцией? Знаете, круче, чем Белоруссия, никто с Россией не интегрирован. Можно ли говорить о том, что Белоруссия — это часть РФ?

— Нет.

— Здесь что-то похожее. Прогнозировать, что Донбасс будет признан или напрямую присоединён к России в следующем году, я не стану.