Прочерк. О поэтах, родившихся в 1924 году
В этом году — столетие тех, кто родился в 1924 году. Столетие поколения, которое почти в полном составе не вернулось с войны. Вернулись от силы три процента.
Через два поколения выйдут на свет
Люди, которых сегодня нет...
Им будет робость моя чужда
Они рискованней будут и злей...
Зависть, ненависть и вражда
Взойдут над просторами их полей.
Булат Окуджава
Среди вернувшихся по Божьей милости были и поэты. Но в 1945-м они так высоко о себе не думали. Они знали лишь то, что их ровесники погибли, а они почему-то вернулись. А раз вернулись, надо жить.
Это потом появится прекрасная песня о том, что надо жить за себя и за того парня. Фронтовики понимали, что это слишком красиво сказано. Со своей бы жизнью управиться. А прожить жизнь за мальчика, убитого в 19 лет?.. Нет, это всё слова, которыми люди заслоняются от материнского горя. Громкие слова.
А у поэтов, родившихся в 1924-м и вернувшихся с войны, были негромкие голоса. Всегда говорили вполголоса Булат Окуджава, Николай Панченко, Николай Старшинов и их менее известные одногодки: Овидий Любовиков, Евдоким Русаков, Владимир Туркин, Константин Левин... Они будто стеснялись, что выжили, и с недоумением глядели на юбилейные медали, которые им полагались к очередной дате — зачем они?
В грохоте салютов им слышались разрывы снарядов и стоны раненых.
До конца жизни они пронесли убеждение в том, что среди их погибших ровесников лежат в братских могилах и Пушкины, и Лермонтовы, а они, уцелевшие, — лишь отблески той плеяды.
Как библейские звёзды исхода,
Надо мною прибита всегда
Сорок первого вечного года
Несгорающая звезда...
Не затем я тебя не забуду,
Что однажды вдохнул я твой дым,
Что уже молодым я не буду,
А с тобою я был молодым.
Не затем. Но всё глуше, ревнивей,
Всё бездомнее буду скорбеть
Об упавших на чёрной равнине,
О принявших военную смерть.
Это стихи Константина Левина (автор знаменитого «Нас хоронила артиллерия»). Как он угадал это слово — бездомная. Бездомная скорбь. С уходом фронтовиков этой скорби совсем не остаётся пристанища. Сердца живых заняты новыми скорбями. Где тут ещё старым поместиться?
Есть что-то нелепое и странное в столетних датах тех, кто навсегда остались мальчиками и девочками. Давно нет никого, кто бы их помнил. Некому рассказать, как они смеялись, как плакали, как переживали первую двойку и первую любовь...
Имена гениев и просто талантов, родившихся в середине 1920-х и отнятых той войной, мы никогда не узнаем — ребята, ушедшие на фронт в 17—18 лет, только пробовали себя в поэзии, а свои стихи смущённо прятали в юношеских дневниках. Впрочем, несколько имён чудом до нас дошли. Вот они, ребята, родившиеся в 1924-м и, возможно, ставшие бы поэтами:
Юрий Дивильковский (11.03.1924—5.03.1944), выпускник московской школы № 110;
Мурат Елекоев (18.11.1924—7.11.1943), уроженец Северной Осетии;
Мурат Елекоев
Александр Нахимов (13.10.1924—30.07.1944), выпускник сельской семилетки из Вологодской области;
Оксана Ромодановская (1924—05.10.1943), выпускница московской школы №70;
Оксана Ромодановская
Одессит Леонид Розенберг (6.05.1924—01.08.1944);
Леонид Осипович Розенберг, портрет с надгробия на братском кладбище в посёлке Тылжа в Латвии. Фото: Wikimedia
Надежда Лисанова (1924—24.02.1942), выпускница ялтинской средней школы №7.
На днях ялтинский журналист Сергей Сардыко рассказал мне, что в Массандре, в овраге над шоссе Симферополь — Ялта, где 24 февраля 1942 года фашисты расстреляли Надежду Лисанову, а потом и других подпольщиков и просто мирных жителей, — на этом самом месте кипит стройка, возводятся один особняк за другим. На сегодняшний день уцелели лишь два надгробия. На одном имя Марии Гончарук, на другом — Ивана и Анны Паэгле.
Если нам ещё ведомо чувство стыда, то пусть оно застанет нас в тот миг, когда мы видим прочерк между датами 1924—...
Прогулочный теплоход, носивший имя Нади Лисановой, был распилен на металлолом
ПЕРЕКЛИЧКА
Стихи поэтов, родившихся в 1924 году
Если б мир, пылающий пожарами,
Залитый морями крови,
Вдруг узнал,
Что бы сделали для жизни молодые,
Погибающие на полях сражений, Он бы содрогнулся, увидав,
Что убил грядущее своё.
Юрий Дивильковский
1941
Юрий Дивильковский
* * *
Надежда Лисанова. Фото из фондов Ялтинского Историко-литературного музея
Мне вспомнилась школа родная,
Мне вспомнился русский народ,
Прибрежная Ялта родная
И огненный солнца восход.
Умру я свободно и честно
И голову тихо склоню,
И русскую землю родную
Я светлой слезой оболью.
Тогда надо мной защебечут
Родные мои соловьи
И кудри мои разовьются,
Но плечи не дрогнут мои.
Я сильно любила Отчизну,
И век я была ей верна...
Надежда Лисанова
(неоконченное стихотворение).
Надя Лисанова и Надя Ладонкина — учащиеся средней школы №3 Ялты
* * *
Мы свалились под крайними хатами —
Малолетки с пушком над губой,
Нас колхозные бабы расхватывали
И кормили как на убой.
Отдирали рубахи потные,
Тёрли спины — нехай блестит!
Искусали под утро — подлые,
Усмехаясь: «Господь простит...»
А потом, подвывая, плакали,
Провиантом снабжали впрок.
И начальнику в ноги падали,
Чтобы нас как детей берег.
Николай Панченко
1942
Николай Панченко
* * *
В вагоны грузится бригада,
По сходням сапоги стучат.
«Не надо, мама! Мам, не надо!..»
То шепчет, то кричит солдат.
Локомотив рванул и шибко
Заколесил на всех парах,
И виноватая улыбка
Окаменела на губах.
Как будто он тому причина,
Как будто он тому вина.
Что ей — тревога и кручина,
Ему — дорога и война.
Овидий Любовиков
1942
Овидий Любовиков
* * *
Марля с ватой к ноге прилипла,
Кровь на ней проступает ржой. --
Помогите! — зову я хрипло.
Голос мой звучит как чужой.
Сушь — в залитом солнцем овраге.
Сухота в раскалённом рту.
Пить хочу!И ни капли во фляге.
Жить хочу! И невмоготу.
Ни ребят и ни санитара.
Но ползу я, пока живу...
Николай Старшинов
1943
Николай Старшинов
* * *
В песке лицо. Лопатка. Я.
И никого живого кроме.
Но вижу, как на муравья
С виска упала капля крови.
Солдаты мстят. А я — солдат.
И если я до мести дожил.
Мне нужно двигаться. Я должен.
За мной убитые следят.
Владимир Туркин
1944
* * *
Я только раз видала рукопашный.
Раз — наяву. И тысячу — во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Юлия Друнина
1945
Юлия Друнина
* * *
Россию стянули струпья курганов,
Европа гуляет в ночных кабаре —
Лежат лейтенанты, лежат капитаны
В ржавчине звёздочек и кубарей...
Сидят писаря, слюнят конверты
(Цензура тактично не ставит штамп),
И треугольные вороны смерти
Слетаются на городской почтамт.
И почтальонши в заиндевелых,
В толстых варежках поскорей
Суют их в руки остолбенелых
И непрощающих матерей.
Константин Левин
1945
Константин Левин
* * *
В сердце дух могучий, русский,
Взгляд калёного угля...
Но знобит от давней грусти
И от скрипа костыля.
Даже в малой деревушке,
Где б к окошку ни приник,
То видна вдова-старушка,
То калека-фронтовик.
И куда б ни кинул взора —
Вся Россия мне родня!
Нет такой избы, где горя
Не оставила война.
Евдоким Русаков
1960-е
Евдоким Русаков
* * *
Всего на одно лишь мгновенье
Раскрылись две створки ворот,
И вышло моё поколенье
В свой самый последний поход.
Да, вышло моё поколенье,
Усталые сдвоив ряды.
Непросто, наверно, движенье
В преддверии новой беды...
Булат Окуджава
1985
Булат Окуджава
Дмитрий Шеваров
