Приазовское сражение. А что потом?
Как пишет The Wall Street Journal, союзники Украины хоть и ожидают, что весеннее контрнаступление ВСУ «склонит чашу весов в пользу Киева на поле боя», при этом не имеют в голове чёткого плана, что делать потом и как добиться прекращения войны.
Успех наступления, как полагают на Западе, может «подтолкнуть Путина к компромиссу, в ходе которого он уступит территорию, захваченную после февраля 2022 года». Однако многим экспертам такой исход кажется маловероятным, как минимум, потому что прямо противоречит УК и Конституции РФ, куда уже были внесены поправки с указанием новых субъектов Федерации.
Комментирующие происходящее западные дипломаты, считают, что Зеленский и Путин «вовлечены в экзистенциальную борьбу за будущее своих стран, и каждый всё ещё думает, что может победить». В то же время, по мнению источников издания, наиболее вероятным выглядит вариант войны на истощение, которая продлится несколько лет. Предполагается, что даже имея новое западное вооружение, украинские силы вряд ли получат настолько решающее преимущество на поле боя, чтобы Киев мог вернуть всю территорию.
Москва же, как утверждает WSJ, имеющая большую армию, считает, что время работает на неё, а недавний визит Си Цзиньпина в гости к Владимиру Путину только укрепил эту уверенность. При этом, вопреки прогнозам западных аналитиков, российская экономика не рухнула под санкциями.
Ещё одним поводом для затягивания конфликта со стороны России может быть расчёт на то, что следующим президентом США станет республиканец, который уже не будет так активно поддерживать Киев оружием.
Не менее важным фактором, говорящим в пользу выжидательной позиции Москвы, является накопившаяся у европейских союзников Вашингтона серьёзная усталость. Президент Франции Макрон и некоторые другие лидеры стран ЕС настаивают на скорейшем мирном урегулировании, «открыто сомневаясь в способности Украины одержать полную победу на поле боя».
В результате, как отмечает WSJ, США и их европейские союзники «могут заставить Зеленского прекратить войну, угрожая замедлить поставки оружия». Но это будет потом, после контрнаступления ВСУ. Сейчас же мир, по крайней мере, значительная его часть в любом случае застыл в ожидании скорого «генерального» сражения, о котором все только и говорят.
Впрочем, в последние дни поползли слухи, что его может и не случиться. Киев отчаянно «сливается», понимая, чем ему грозит поражение в Приазовской битве. То Зеленский пожалуется японским журналистам на нехватку необходимого вооружения, то Арестович вдруг внезапно выскажет мысль, что без обладания ракетами дальнего радиуса действия начинать контрнаступление бессмысленно и смерти подобно. И всё же, будем исходить из того, что оно состоится.
При этом уже сейчас возникает закономерный вопрос: а что потом, что станет или должно стать его итогом? Журналисты The Wall Street Journal уже частично попытались пофантазировать на заданную тему. Постараемся и мы представить себе дальнейших ход событий. По сути, имеются лишь два основах варианта исхода Приазовского сражения.
Вариант первый: успех ВСУ
Как видим, даже западные аналитики сомневаются, что Киеву удастся вернуть все утраченные территории одним ударом. Кстати, и Арестович тоже на это намекал, призывая Запад послать чёткий сигнал, что на этом его помощь Украине не прекратится, а наоборот усилится.
«Мы ожидаем, что Запад, наконец-то переформулирует принцип „Украина не должна проиграть‟, на „Украина должна победить‟», — подчеркнул бывший спикер Офиса президента.
И всё же, западные союзники Киева, даже воодушевлённые новыми победами Украины, вряд ли будут в состоянии помочь ей столь существенно, чтобы вернуть всё к границам 1991 года. Более того, США, скорее всего, и не станут этого делать, опасаясь ядерной эскалации. Припереть Россию к стенке в их планы не входит. В конце концов, прописную истину о том, что ядерные державы не проигрывают войн, никто не отменял. Стало быть, нас ожидает заморозка конфликта на каких-то новых рубежах, условный «Минск-3» и долгие годы в состоянии «ни мира, ни войны», что, как уже было сказано, вряд ли устроит Москву.
Но в такой конфигурации есть одно важное «но». Если в любом случае всё закончится не полным поражением России, а лишь некой консервацией конфликта, то какая Западу, по большому счёту, разница, на каких границах это случится? Останется ли за Москвой только Крым, или Крым и часть Донбасса, или даже вся нынешняя освобождённая территория — сути дальнейшего мироустройства с продолжением санкционной войны и жёстким размежеванием на полюса это не изменит. Ну а если так, то чего упираться? Фактически Штатам будет даже выгоден некий ничейный исход «на земле», который позволит продавить Киев на условия мирного плана Салливана.
Вариант второй: победа России
А вот тут всё ещё интереснее. По факту никто не может поручиться, что, скажем, разгром ВСУ в полях Приазовья повлечёт за собой масштабное контрнаступление ВС РФ с выходом на границы новых областей или, тем паче, освобождением ещё больших территорий — от Харькова до Одессы. Недавнее заявление Медведева о походе на Киев или даже Львов имеет чёткое условие: «если не удастся достичь стабильного мира иным путём». То есть, если пушки умолкнут, то специально, ради выполнения целей СВО, освобождать Киев никто не станет. Это же касается и прочих, пока ещё оккупированных Украиной русских городов.
Получается, что даже в случае позитивного для нас исхода, мы возвращаемся всё к тому же состоянию ни мира, ни войны. По крайней мере, в логике Штатов так и будет. И поломать эту логику могут только решительные действия самой России, постёгиваемой Китаем, которому, после того, как он поставил все деньги на русскую карту, отступать тоже уже некуда.
Но при таком раскладе выходит, что даже временный успех ВСУ ничего не изменит, а лишь отсрочит окончательную победу российско-китайской коалиции. Просто потому, что нам эта победа нужнее, чем Западу. А значит, единственное, о чём можно говорить со всей определённостью — после Приазовского сражения война не закончится, разве что обретёт некие иные формы. Причём, это справедливо как для тенденции на снижение уровня эскалации, так и для строго противоположной.
