Президентство Байдена: симптом упадка или ключ к обновлению?

Наблюдениями о первых месяцах президентства Джозефа Байдена делится Ольга Ребро — эксперт Центра перспективных американских исследований ИМИ МГИМО и «Евразийских стратегий», автор еженедельного дайджеста внешней политики Вашингтона. Эксперт почти 10 лет живёт в США.

Мне часто задают вопрос: «Как жизнь в США?» В январе мне казалось, что страна погрузилась в болото. Треть населения была одержима пересчётом выборов, хотя к тому моменту не было предоставлено ни одного сколько-нибудь весомого доказательства фальсификаций. Другая треть была озабочена импичментом Дональда Трампа, хотя заранее было понятно, что это лишь символический шаг, и республиканцы его ни за что не поддержат. Оставшимся так надоели и те, и другие, что — по меткому замечанию журналиста Мэтта Тайбби — хотелось полностью отключиться от новостей, заткнуть уши и устроить информационный детокс. Казалось, что конца этому не будет. Победа 78-летнего Джо Байдена выглядела явным признаком кризиса американских элит, а его программу можно было обозначить двумя фразами: «я не Трамп» и «ничего фундаментально не изменится».

Три месяца спустя, когда мне снова задали вопрос про жизнь в США, я поняла: всё не так плохо. Администрация Байдена к тому времени приняла пакет помощи в условиях COVID-19, полным ходом шла вакцинация, снимались ограничения. Идентичность, как главный критерий отбора кандидатов в администрацию, отошла на второй план. В СМИ обсуждали планы масштабных реформ экономики на десятилетия вперёд. Во внешней политике Байден объявил окончание войны в Афганистане. Международные саммиты завершались совместными заявлениями, а не скандалами. Впервые с начала президентства Трампа речь шла не о делении общества на своих и чужих, не об очередной утечке-расследовании, а о масштабах экономических реформ, об уровне налогов и в целом — о совместном будущем.

В то время ещё были живы воспоминания о хаосе администрации Трампа — такой оптимизм был скорее результатом сопоставления, при котором любое более-менее компетентное руководство страной уже казалось счастьем.

Тогда стало понятно, что Америка не обязательно должна лететь в бездну, этот процесс ещё можно остановить. Возникает вопрос, Байден — временная аберрация на пути этого неотвратимого падения или Трамп — дно, от которого американские элиты смогут оттолкнуться и критически взглянуть на состояние страны?

У ответа на этот вопрос два измерения. Во-первых, содержательное: в чём заключается упадок, и могут ли заявленные Байденом политические инициативы обратить его вспять? И во-вторых: на каком этапе данного процесса мы находимся? «Упадок» США предсказывают уже несколько десятилетий, а они всё никак не «упадут». Может и ситуация не настолько острая, чтобы идти на решительные меры?

«Упадок» по-американски

Аудитория за пределами США под упадком понимает сокращение американского влияния на мировые процессы. С одной стороны, это объективная реальность: доля США в мировой экономике сокращается не потому, что у Америки проблемы, а потому что «не-Америка» растёт быстрее.

С другой стороны, за последние двадцать лет американские элиты вывели политику из баланса. В отсутствие одного врага как системообразующего фактора внешнеполитического планирования — о чём предупреждал ещё в конце 1980-х академик Арбатов, а в 2000 году — Кондолиза Райс, Америка в 1990-е «расширялась и вовлекала», не заботясь о выстраивании системы на месте разрушенной биполярной. В 2000-е на атаку конкретной группы лиц ужасную, но не критическую — Америка ответила глобальной войной с аморфной угрозой терроризма. В 2010-е Обама пытался развернуть Америку к Азии, но так и не сумел «отвернуться» от других регионов.

Для самих американцев упадок подразумевает внутренние проблемы: «американская мечта» больше не работает, и дети в США сегодня живут хуже своих родителей. Доминировавшие идеи глобализации и тотальной свободы привели к увеличению неравенства и бесконтрольной монополизации, а сформировавшийся за это время IT-сектор развивался фактически без контроля государства. В 2020 году мы стали свидетелями радикализации на обоих концах политического спектра: погромы в течение лета и штурм Капитолия. Они не имели серьёзных последствий, но их нельзя недооценивать, поскольку радикальные группировки получили опыт уличной борьбы. С тех пор, как в 2008 году Митч Макконнел провозгласил, что «ключом к возвращению республиканцев будет полное блокирование всех законодательных инициатив Обамы», паралич законодательной ветви власти стал методом политической борьбы.

Поляризация vs. объединение

В чём причины современного раскола в США? До 1990-х годов республиканцы и демократы ориентировались на определённый экономический класс, и для победы на выборах они боролись за голоса центра, отказываясь от наиболее радикальных позиций. С 1990-х обе партии начали представлять интересы элит, а на месте образовавшегося вакуума возникли популисты. Учитывая существующие в американской политической системе барьеры для третьих партий, они проявились в виде течений внутри двух существующих. При этом, как гласит принцип политических кампаний, главное — первым определить себя и противника.

На первое место выходят не конструктивные темы, а противопоставления американцев друг другу. Если насущные для большинства американцев вопросы носят классовый характер и не сводятся к логике «свой-чужой», то вопросы идентичности подходят лучше всего.

«Вернуться к нормальности» и «отстроить Америку»

За последние месяцы администрация Байдена попыталась предложить ответы на все элементы упадка США. Важнее всего сохранить фокус на насущных вопросах и сознательно игнорировать разделяющие нацию темы.

На международной арене Америка провозгласила возвращение к союзам, в основу которых был положен принцип противостояния автократий и демократий. По удачному наблюдению Фёдора Лукьянова, это выглядит, как некая попытка найти координаты или ухватиться за что-то знакомое в стремительно меняющемся мире.

Америка стремится снизить неконтролируемость происходящих в мире процессов, выйти из потенциально непредсказуемых (open-ended) мероприятий и определить нижнюю планку для конкуренции.

Ещё со времен Обамы обозреватели по инерции используют термин «разворот в Азию», но в риторике администрации Байдена он отсутствует. Вместо этого говорят об остановке «race to the bottom» — фактически о развороте траектории экономического развития, которое и привело к сокращению удельного веса США.

Во внутренней политике Байден обещал две вещи: «вернуться к нормальности» и «отстроить Америку». Не привлекая внимания администрация Байдена серьёзно подходит к борьбе с монополиями. Байден назначил главой Федеральной торговой комиссии (ФТК) Лину Хан, прославившуюся критикой Amazon по монополизации рынка. Администрация горячо поддержала представленные в июне законопроекты по демонополизации интернет-платформ. А 19 августа ФТК обратилась в суд с требованием «разбить» Facebook.

В июле Байден издал указ по борьбе с монополиями и заявил: «Капитализм без конкуренции — это эксплуатация». Указом создана комиссия, которая должна разработать шаги по демонополизации экономики, и содержит конкретные меры в отношении государственных ведомств, субподрядчиков и учреждений, финансируемых государством — всех, до кого дотягиваются руки исполнительной власти.

Наибольшие опасения вызывают инициативы по борьбе с внутренним терроризмом. Эта тема возникла одной из первых после 6 января. Демократы продолжают продвигать эту тему, проводят расследование, а администрация призывает IT-гигантов модерировать контент. 11 сентября целую речь этому посвятил Джордж Буш-младший, за которую получил всеобщую похвалу.

Эра прогрессивизма 2.0

На каком этапе находятся США? Марк Твен однажды заметил: «История никогда не повторяется, но часто рифмуется». Рефреном сегодня звучат две темы. С одной стороны, при описании проблемы часто вспоминают, что в США самый большой разрыв между богатыми и бедными со времён Позолоченной эры (1). С другой, администрация Байдена рассказывает о решениях и постоянно сравнивает себя с Франклином Рузвельтом: в Овальном кабинете висит его портрет, в речах президента постоянно появляются его цитаты.

Возникает диссонанс: Позолоченный век и эпоху Рузвельта разделяют 50 лет, и последняя никак не может быть ответом на первое. Ведь за эти 50 лет было множество кризисов, мировая война, чуть не появилась третья партия — популистов, Америка добилась невероятных высот в «ревущие двадцатые» (3) и погрузилась в самый серьёзный кризис в своей истории, не считая гражданской войны.

Если говорить о содержании политики Байдена, то она больше всего «рифмуется» с эрой прогрессивизма (2), когда происходило значительное укрепление роли государства, и шла борьба с монополиями.

Одновременно были приняты законы, позволяющие «бороться» со своим населением. Это привело к сокращению роли тред-юнионов и общественных движений, что вылилось в «ревущие двадцатые» — а кульминацией стала Великая депрессия (4).

Джо Байден, скорее всего, сможет «отремонтировать» наиболее явные перекосы, но он ещё не стал тем президентом, который сможет обеспечить социальную стабильность на десятилетия вперёд — как это сделал Франклин Рузвельт.

60 лет американской истории до Второй мировой войны:

1. Позолоченный век (англ. Gilded Age) — эпоха взрывного роста американской экономики (1870—1900), связанная с восстановлением юга и повсеместной прокладкой железных дорог. Сопровождалась беспрецедентной коррупцией, ростом неравенства и дискриминацией. Паника 1893—97 годов привела к росту популистов (например, People’s Party в 1892—1896 годах).
2. Эра прогрессивизма (1900-1920) — приходится на правление Теодора Рузвельта, Уильяма Тафта и Вудро Вильсона. Характеризуется борьбой с коррупцией и монополиями, расширением избирательных прав, улучшением положения рабочих. В 1913 году создана Федеральная резервная система (ФРС). Начал применяться на практике Sherman Antitrust Act 1890 года, была создана ФТК. Компания Standard Oil — монополист энергетического рынка — была разбита в 1911 году. Компании (Форд) начали повышать зарплату с мыслью, что их служащие, имея больше средств, начнут больше покупать их продукцию. Также были приняты Espionage Act 1917 и Sedition Act 1918 — касались преследования внутренней оппозиции, что сказалось на сокращении тред-юнионов.
3. Ревущие двадцатые (англ. Roaring Twenties) — 1920-е годы в истории США. Главные черты: свобода, пик потребления, технологический прогресс — также гангстеры (на фоне сухого закона), мафия, расцвет Уолл-стрит, радио в политике, прямое освещение кампаний.
4. Великая депрессия (англ. Great Depression) — мировой экономический кризис, начавшийся 24 октября 1929 года с биржевого краха в США и продолжавшийся до 1939 года. 1930-е годы в целом считаются периодом Великой депрессии. Наиболее сильно она затронула США, Канаду, Великобританию, Германию и Францию, но ощущалась и в других государствах. В наибольшей степени пострадали промышленные города, в ряде стран практически прекратилось строительство. Из-за сокращения спроса, цены на сельскохозяйственную продукцию упали на 40—60%.

Лонгрид подготовлен Ольгой Ребро на основе доклада на круглом столе Центра перспективных американских исследований ИМИ МГИМО 17 сентября 2021 года. Над текстом работал Никита Липунов.

---

🇺🇸 Материалы по теме:

📌 Статья Ольги Ребро и Игоря Истомина «Кадры решают всё? Краткий путеводитель по рекрутингу администрации Байдена», 22 марта 2021: https://bit.ly/3uas9Z4

📌 Андрей Сушенцов о «штурме Капитолия», 9 января 2021: https://bit.ly/3zz7fUf

📌 Статья Максима Сучкова «Три кризиса Америки», 3 февраля 2021: https://bit.ly/3o2LRog

📌 Статья Максима Сучкова «Миллионеры из “Западного крыла”: власть и деньги команды Байдена», 18 марта 2021: https://bit.ly/2ZsDMiD

📌 Андрей Сушенцов о новой внешнеполитической стратегии США, 19 марта 2021: https://bit.ly/3ELoXYD

📌 Раздел «США буксуют в колее» доклада «Евразийских стратегий» «Международные угрозы 2021»: https://bit.ly/2XMkLY7

• Источник