Почему Борис Джонсон – не британский Дональд Трамп
По бесшабашному стилю поведения Джонсон действительно может быть больше похож на радикала Трампа, а не на технократа Мэй, но по реальной повестке новый британский премьер мало чем отличается от своей предшественницы. Основные приоритеты его начинающегося правления были заложены Мэй еще три года назад, а он лишь добавил в них немного бескомпромиссности
Бориса Джонсона, который сегодня станет новым премьер-министром Великобритании, часто называют британским Дональдом Трампом, ожидая от него таких же непредсказуемых и радикальных перемен. Но если не считать внешней эпатажности и стиля прически, то общего между ними не так много. Трамп действительно пересмотрел многие базовые принципы в политике и США, и Республиканской партии. А вот правление Джонсона, скорее всего, будет вписываться в логику действий его респектабельной предшественницы Терезы Мэй, разве что с более яркой и эмоциональной риторикой.
Мистер брекзит
В отличие от Трампа Джонсон совсем не похож на радикала-аутсайдера, которого привели к власти низовые активисты в обход партийных элит. Свои голоса за нового премьера отдали не только рядовые члены Консервативной партии, но и большинство в парламентской фракции, включая умеренных тори, голосовавших на референдуме 2016 года за то, чтобы остаться в Евросоюзе.
Да, не всем тори по душе вызывающий стиль Джонсона, его оскорбления в адрес мировых лидеров и байки про Евросоюз – например, о привлечении полиции для мониторинга кривизны бананов. Да, умеренных консерваторов настораживает намерение Джонсона любой ценой покинуть ЕС 31 октября. Однако в целом большинство тори считают, что альтернатив подходу Джонсона у них нет.
Отменять брекзит в партии не готовы, а ту сделку по брекзиту, которую согласовала с ЕС Тереза Мэй, блокируют в парламенте жесткие евроскептики. В таких условиях агрессивный подход Джонсона и его чудаковатая репутация – это шанс выбраться из тупика. Осознав, что при Джонсоне риск брекзита без сделки реален, ЕС и тори-евроскептики, вероятно, станут более склонными к компромиссам, и в последний момент консенсус все-таки будет найден.
Кроме того, из всех кандидатов Джонсон лучше всех подходит на роль «мистера брекзита» – воплощение оптимистического будущего за пределами ЕС. Избиратели консерваторов слишком устали от проволочек с разводом Лондона и Брюсселя, монотонность Мэй вгоняла их в уныние.
Партийная эволюция
По бесшабашному стилю поведения Джонсон действительно может быть больше похож на радикала Трампа, а не на технократа Мэй, но по реальной повестке новый британский премьер мало чем отличается от своей предшественницы. Для начала Джонсон отказывается противопоставлять себя элитам – осушать коррупционное болото Вестминстера или выводить на чистую воду лоббистов, космополитов и других врагов народа.
Амплуа революционера слабо сочетается с анамнезом Джонсона – выпускника престижных Итона и Оксфорда, который, хоть и с перерывами, участвовал в большой британской политике еще с начала 2000-х годов. Если Трамп гордо называет себя white trash, под одобрительное ликование низов раздает оплеухи истеблишменту и унижает надменных интеллектуалов, то Джонсон, наоборот, выступает эмиссаром от элит, который должен примирить их с народом, обезвредив радикальные силы.
Даже брекзит для Джонсона – это не возможность вернуть страну на 50 лет назад, а способ реформировать статус-кво, сохранив самостоятельность Британии на фоне углубления евроинтеграции в остальной Европе. Это не националистический уход в себя, а глобализация a la carte. Ядерный электорат правых получит возвращение Британии суверенитета, граждане со скромным достатком и жители провинции – снижение миграции из-за рубежа и рост социальных госрасходов, а либералы – отмену европейских регламентов и новые торговые сделки.
Отличия от Мэй тут только стилистические. Это технократичная Мэй еще в начале своего премьерства отказалась от непопулярного курса на затягивание поясов и стала наращивать бюджетные расходы. Это Мэй сразу пообещала реализовать жесткий брекзит с выходом Британии из Европейского единого рынка (ЕЕР) и Таможенного союза ЕС.
В эти заложенные три года назад приоритеты Джонсон разве что добавил еще немного бескомпромиссности. Если Мэй хотелось уравновесить рост госрасходов новыми налогами, то Джонсон хочет одновременно и снизить налоговую нагрузку, и инвестировать в образование и полицию. Если Мэй говорила о возможности брекзита без сделки, но до последнего пыталась этого избежать, то Джонсон, похоже, готов и к такому исходу.
Коалиция Джонсона
Другой вопрос – насколько курс Джонсона перспективен для Консервативной партии с точки зрения рейтингов. Шансы заполучить новое большинство у консерваторов есть. Да, на последних выборах они потеряли 13 мест и таким образом лишились большинства (сейчас тори опираются на поддержку ольстерских унионистов). Но эти потери – издержки мажоритарной системы.
На тех выборах тори завоевали рекордный процент голосов (42%) – на 5,5% больше, чем в 2015 году, и больше, чем любая партия с 1997 года. Просто новые избиратели тори, привлеченные к партии брекзитом (рабочий класс, пенсионеры), рассеяны по всей стране, что не позволило конвертировать их поддержку в победы в отдельных округах.
В пользу Джонсона могут сыграть два фактора, которыми не смогла воспользоваться его предшественница. Прежде всего, он куда лучше справляется с публичными выступлениями, чем Мэй или лидер лейбористов Джереми Корбин. Яркость Джонсона и его либерализм в таких вопросах, как права меньшинств, могут привлечь молодежь и жителей крупных городов, отказавшихся голосовать за тори во главе с Мэй в 2017-м.
На еще больший прирост голосов Джонсон может рассчитывать, если сумеет провести упорядоченный брекзит. Покинув Евросоюз, тори выбьют почву из-под ног жестких евроскептиков из Партии брекзита и восстановят свою монополию в правой части спектра. При плавном выходе из ЕС консерваторы также могут привлечь часть тех колеблющихся избирателей, кто в 2016 году голосовал против выхода из ЕС, но в принципе готов смириться с брекзитом на определенных условиях (их около трети от голосовавших против выхода).
Наконец, упорядоченный брекзит внесет разброд в ряды сторонников лейбористов. Те из них, кто был резко против брекзита, могут наказать свою партию за слишком нерешительную поддержку членства в ЕС и проголосовать за подчеркнуто проевропейскую партию «Либеральные демократы».
Нет сделки – нет большинства
Впрочем, разблокировать все эти электоральные бонусы Джонсон сможет при одном условии: ему нужно получить от Евросоюза соглашение, которое предусматривало бы после брекзита переходный период и переговоры по экономическому сотрудничеству. А такой исход не гарантирован.
Борис и тори-евроскептики отказываются принимать условия механизма backstop, включенного в сделку Мэй и Брюсселя. Он вводит режим, обязывающий Британию оставаться в таможенном союзе с ЕС до тех пор, пока не будут найдены альтернативные способы, как сохранить ирландскую границу прозрачной.
Брюссель считает backstop обязательным условием любой сделки о разводе. В противном случае Дублин останется без гарантий выполнения мирного процесса в Северной Ирландии. Самый прагматичный вариант решения проблемы – оставить backstop, но четко ограничить время его действия. Однако он потребует уступок как от ЕС, который ранее говорил о недопустимости временных ограничений, так и от Джонсона и жестких евроскептиков, обещавших избавиться от backstop совсем.
Обсуждение backstop можно отложить на период после брекзита или провести таможенную границу не между Ирландиями, а в Ирландском море, чтобы не угрожать мирному соглашению. Но первый сценарий вряд ли приемлем для Дублина и ЕС, а второй – для североирландских унионистов, на голоса которых тори опираются в парламенте.
Канадские риски
Что произойдет, если из-за backstop или еще чего-то переговоры Джонсона с Брюсселем все-таки зайдут в тупик? Самый простой вариант: Джонсон решит выйти из ЕС без сделки, а британский парламент решит этому не препятствовать. Несмотря на самые мрачные пророчества, это вряд ли приведет к армагеддону. Стороны, вероятно, согласуют минимальный пакет договоренностей, чтобы хоть как-то смягчить последствия разрыва.
Правда, обидчивый Евросоюз может в дальнейшем отказаться от предметных переговоров с Лондоном, пока там не примут условия Брюсселя, в том числе и backstop. К тому же издержки брекзита без сделки, пускай и с мини-соглашениями, окажутся серьезными. Скорее всего, он приведет к появлению жесткой ирландской границы, что может нанести удар мирному процессу в Северной Ирландии. Экономический шок приведет к замедлению инвестиций в Британию и возникновению новых торговых барьеров.
Такие издержки поставят крест на планах Джонсона по наращиванию бюджетных расходов, которые даже в штатных условиях эксперты считают слишком дорогими. В итоге консерваторы смогут рассчитывать на поддержку только ядерного правого электората, а объединить страну и привлечь колеблющихся у них едва ли получится.
Возможен и другой вариант – британский парламент откажется одобрять брекзит без сделки и пригрозит вынести премьеру вотум недоверия. Тогда Джонсону не останется иного выбора, кроме как снова отложить брекзит и назначить или новые выборы, или повторный референдум. В лагере Джонсона, судя по всему, склоняются к первому варианту.
Однако после провала миссии по выходу из ЕС консерваторам будет непросто добиться большинства в парламенте. Многое будет зависеть от того, согласятся ли евроскептики из Партии брекзита на коалицию с тори, чтобы избежать раскола правых.
На новых выборах к власти может прийти проевропейская коалиция с участием лейбористов и либеральных демократов. Это будет означать или значительное смягчение условий брекзита, или его отмену через повторный референдум. Оба варианта вызовут ярость у активистов-тори и евроскептиков. Умеренные тори, наоборот, сочтут такое развитие событий результатом того, что Джонсон слишком заигрывал с радикалами и в итоге остался ни с чем.
Тогда Консервативная партия, несмотря на многовековую историю, может вообще развалиться. В англо-саксонских системах такое бывало. Правоцентристская Прогрессивная партия Канады восходила еще к первому канадскому премьеру Макдональду и в сумме провела у власти не одно десятилетие. Но к выборам 1993 года проблемы в Квебеке и экономике обрушили ее результат с 43% до 16%, что в мажоритарной системе привело к потере 154 из 156 мест в парламенте. В итоге Прогрессивная партия была расформирована, а ее остаткам пришлось создавать новую партию в союзе с правыми популистами.
Евгений Пудовкин
