По следам украинской агрессии. 15-й участок. Часть 1

Есть хроники войны. Сколько раз обстрелян тот или иной населенный пункт, чем обстрелян, сколько погибших и раненных, что и в какой степени разрушено. В Донбассе есть даже хроники «перемирия».

Но за всеми этими официальными докладами и цифрами очень часто теряется человек: его судьба, его жизнь и быт на войне, его мысли, чаяния, надежды. Донецкая редакция «Антифашиста», регулярно бывающая в прифронтовых районах города, сосредотачивает свое внимание на судьбах людей - людей, для которых война стала страшной нормой жизни.

14 февраля, воскресенье. Лучшего времени для поездки «на край» не придумаешь: среди обломков своих домов жители 15-го участка, огромного частного сектора, разбитого в квадратуре круга между останками аэропорта и железнодорожным вокзалом, начинают ремонтировать дома, и копошатся в огородах.

15-й участок – это большой частный сектор с переплетением нескольких улиц. Впервые оказавшись здесь, сразу подумалось – вот оно, счастливое детство без интернета, где все соседи знакомы, где в магазин можно выходить в халате, где детей реально учат любить свою землю, с каждой весной отправляя их с тяпкой и семенами в свой уголок огородика. Сегодня детей, людей и целых домов здесь мало, но они есть, даже на улице гуляют компании, молодежь держится за руки. Так близко к аэропорту я еще не подъезжала. От храма святителя Игнатия Брянчанинова, тоже попавшего под удар и оставшегося без колоколов (но частично уже восстановленного сегодня), до аэропорта – прямая дорога. Ловлю в объективе серое пятно одного из разрушенных терминалов. По левую сторону от меня – мечеть и шахта «Октябрьская», за спиной остался ж/д вокзал, еще одно обновленное детище Донецка к «Евро-2012». К горлу комом подкатывает ощущение липкого страха, которое должны были переживать местные жители, находясь между двумя важнейшими муниципальными объектами мегаполиса, ежедневно попадавшими под артобстрел.

Первым я встречаю Василия Ропота с улицы Пятницкого, 80.

Василий Васильевич до войны работал сантехником в одном из училищ в центре Донецка. Уволился сам, еще в самом начале войны. Говорит, жена очень боялась, ради нее оставил работу, чтобы быть рядом. Но супруга и дети все равно разъехались кто куда: кто на Украину, кто в Россию. Почти 2 года Василий живет один, прикармливает соседских собак, на улице готовит еду, греется у костра. Его дом более-менее цел, выбитые взрывной волной стекла «не считаются», крыша посечена осколками с лета 2014 года, хозяин сам заделывал ее, как мог. В эти места помощь доходит редко – «красная зона», ремонтировать, отстраивать и восстанавливать бессмысленно: пока мы шли до его дома на улице Пятницкого, через проулок от нас со стороны Песок прилетело что-то тяжелое. До сих пор это одно из самых опасных мест в городе, где есть 95% шансов если не быть случайно убитым шальной пулей или снарядом, то наступить на неразорвавшуюся мину или подорваться на растяжке, которые иногда сами местные ставят в своих покинутых дворах, защищаясь от мародеров.

Идем дальше. «Сюда снаряд прилетел, но здесь сами заделали, - рассказывает он по дороге к своему двору. – Напротив тоже прилетел. Здесь женщину разорвало, она в огороде была, когда мина прилетела, руки оторвало, завалило, осколками сильно поранило. Сын ее достал уже и без ног. И, кажется, зрение потеряла… Вообще в каждый двор что-то прилетало. Вот – угольник разбит, вывернуло все, вон гараж пробило. Перед забором – «кассетка» в пенек попала, расколола его на 4 части. Мне повезло, у меня орех на участке растет, он на себя удар принял. Сарай только разворотило».

«Повезло» - это посеченная крыша, разбитая хозпостройка, сломанное дерево, выбитые окна, воронка у забора, осколки снарядов по всему огороду, «градина» на память, рубцы от пуль в ногах. «То давно было, еще в самом начале, когда ополченцы только вошли в аэропорт, и их там бомбить начали. Помню, я за сигаретами в магазин вышел, а к нам «азовцы» зашли. Спрашивают: «Где церковь?», я показал, они мне ноги прострелили. Потом из церкви и стреляли». Вопрос о том, почему он не уехал отсюда, Василий воспринимает с полным удивлением: «А я не хочу отсюда уезжать. Хоть я не украинец, и не русский, вообще не ввязываюсь в военно-политические игры… Это мой дом родной, я не хочу уезжать».

Василий Ропот, как и все местные, к войне привык. Если раньше прятались, приседали, то теперь просто идут дальше: двум смертям не бывать, одной не миновать… У калитки к забору прислонен снаряд «Града», во дворе в старой тумбе хранится коробка с осколками и гильзами. Обычный двор дончанина с обычными подарками от киевской Хунты.