Олег Новиков: Протестных настроений сейчас нет. Слишком уж запугали примерами расправы над неугодными

Олег Новиков, известный в Харькове антифашист, руководитель общественной организации «ИСХОД», который официально включился в борьбу с националистами и радикалами уже после зачистки Харькова в апреле 2014 года.

Именно он вместе с депутатом от КПУ Аллой Александровской и другими, не воспринимающими государственный переворот 2013-2014 г., поддерживали антимайдановское движение в Первой столице после вынужденного отъезда и заключения в тюрьмы местных лидеров и идеологов. При этом, в отличие от предшественников, Олег пытался бороться на официальном уровне, зарегистрировав свое движение и проводя круглые столы с международными правозащитными организациями. Однако он также не избежал участи остальных и был осужден на 3 года тюрьмы по статье 110 УК Украины (Посягательство на территориальную целостность страны).

- Олег, вас арестовали 20 января 2015 года, почти год спустя после зачистки Харькова Арсеном Аваковым. С чем связан столь долгий срок? Ведь большинство активистов Антимайдана были задержаны буквально по горячим следам.  А вас довольно часто задерживали на митингах уже после зачистки, но всегда отпускали. Может ли быть причиной ареста не видеообращение к харьковчанам после сноса памятнику Ленину, а ролик к вашему школьному товарищу полковнику СБУ Илье Пухнатому, которого вы обвинили в преследовании харьковчан за их отличные от «правильных» взгляды?

- Для меня Антимайдан начался значительно позже памятных событий марта, аккурат на 1 мая я ушёл от коллег по горисполкому к колонне обычных Харьковчан у вечного огня, чем вызвал бурю эмоций своего начальства. Я работал в одном из департаментов города в сфере ЖКХ, на довольно симпатичных позициях и участие в митингах принимал от стороны Партии регионов, начиная с провального съезда депутатов всех уровней 22 февраля 2014 года. Однако до мая мое участие в протестах было выборочное, в общей массе, когда позволяло время.

Безусловно, как и большинство горожан, я с восхищением смотрел на тогдашних лидеров Антимайдана Костю Долгова, Юрия Апухтина, Гурьянова Антона, стримера Серёжу Юдаева, Спартака Головачёва, но не более того. С момента первых арестов желание продолжить сопротивление Киевской власти только усиливалось. И все же, первый осознанный вызов, в первую очередь местной политэлите, я сделал 1 мая. Собственно, после все и началось для меня - акция 2 мая у памятника Ленину на площади Свободы переросла в поминальную свечу жертвам Мариуполя, Одессы, Донбасса. Ровно сто дней отстояли с митингами, общением с людьми, разными идеями. Там то и «первое крещение» получил и от милиции, и от нациков. Там то и перезнакомился со всеми оставшимися представителями Антимайдана – «Боротьба», «Женское движение», Аллой и Александром Александровскими, Андреем Бородавкой, Татьяной Требиной. Много всех было разных, со своими позициями, со своей точкой зрения. Вот только к середине лета на площади осталось не более ста разрозненных, со своими амбициями и целями, в чем-то наивными, где-то предсказуемыми... видимо, поэтому нас и не беспокоила СБУ, закон  мы не нарушали.

На тот момент меня поставили перед выбором: либо оставаться в кресле своего кабинета, либо увольняться и заниматься тем, чем посчитаю нужным. Выбрал второй вариант. По образованию я юрист и был уверен, что, если действовать строго в рамках закона, протестное движение можно поддерживать на плаву, но, к сожалению, после сноса памятника Ленину надежды стали растворяться. И тем не менее, мне удалось официально зарегистрировать общественную организацию ИСХОД (Историко-социальное христианское общественное движение), провести ряд акций и даже открыть в центре города свой офис. Пожалуй, это и послужило основной причиной ареста. Одно дело пытаться проводить малочисленные митинги с заранее известным финалом (разгон и сопровождение в отделение милиции), другое - постоянное место для общения с представителями ОБСЕ, Красного креста, различными группами протестного движения - они все у нас побывали за непродолжительное время работы офиса.

Помню какой ажиотаж вызвала публикация о его официальном открытие: «уничтожить рассадник сепаратизма в центре города» - самое мягкое из призывов к Авакову. А к концу января, видимо звёзды сошлись у двух силовых ведомств. МВД пришло арестовывать по подозрению в теракте у Московского райсуда, а СБУ перехватило по подозрению в сепаратизме, за ними и остался, и это всё в день, когда я забрал жену из роддома с новорожденной Евангелиной.

- Вы видели, что происходит в Первой столице и как без суда и следствия наших ребят бросают в застенки. Почему вы не уехали вместе с семьей, а дожидались ареста, ведь он бы все равно состоялся?

- Это нечто глубинное - воспитание, чувство справедливости, память о подвигах наших дедов... В конце концов ответ на извечный вопрос, что значит быть мужчиной. Рядом со мной постоянно находилась невероятная девушка, моя жена, это подвигло побороть страх очевидного ареста. Она это тоже понимала, за что я ей безумно благодарен. Она позволила мне остаться самим собой - мужчиной. Она и сейчас рядом!

- Вас обвиняли по статье 110 ч. 2 УК Украины на основании записи видеообращения после сноса памятника Ленину, в котором вы, мягко говоря, были возмущены действиями националистов. Назначали ли экспертизу записи? Например, по делу Юрия Апухтина специалисты, проанализировав записи его речей, сделали вывод, что в них не содержится призывов к нарушению территориальной целостности Украины. Но несмотря на этот факт, его осудили, а в приговоре стыдливо умолчали о вердикте экспертов.

- Экспертиза института Бокариуса была, дала положительное заключение - единственное на чем они смогли построить свое обвинение. Был еще юноша Толик, свидетель, член нашей организации, но до него дело не дошло.

- А кто такой Толик?

- Толик... Был у нас мальчишка, студент, как-то вечером его подловили наци и на камеру заставили выложить все об организации, в общем, ничего секретного и крамольного, но с тех пор Толик больше у нас не показывался. По телефону сказал, что ему больше не интересно. Позже, следователь дал мне почитать написанную Толиком бумаженцию в мой адрес, понятно было что под диктовку, слишком уж топорно, но как мне сказали свидетель у них стопроцентный. Вот так вот. Мальчишка хороший в общем, любознательный, глаза горели искренне. Если бы дальше дело раскручивали ему бы пришлось участвовать в суде, чтобы дальше с психикой его было, кто знает. Его и так в столь юном возрасте судьба перед выбором поставила. Ну а мое признание сняло инициативу следствия приглашать его в качестве оговорщика.

- Как именно проходили следствие и суд? Были ли откровенные нарушения как ваших прав, так и самого законодательства? Ведь сам процесс закончился сравнительно быстро. Уже 18 мая 2015 года, спустя 4 месяца после ареста, был вынесен приговор – 3 года тюрьмы. Почему вы решили признаться в совершении «преступления»? На вас оказывалось давление?

- Физического воздействия никто не оказывал, моральное - один раз, в самом начале, принесли толстую папку с фамилией моей жены: «Дело о мошенничестве, связанное с городским бюджетом» и я понимал, что они это сделают, несмотря на двух малышей. В тот раз я отказался что-либо признавать. Вы не представляете, какой ужас я испытывал в те дни, рисуя в голове картины ареста моей супруги. Уже после, спустя три месяца, понимая, что сидеть все равно придется, понимая, что призывы к федерализации, поддержка «Новороссии», ДНР, ЛНР… в нашей стране - это тяжкое преступление, а отрицать его, значит отрицать все свои призывы, свои взгляды, свою поддержку, я признал вину. Признал, с пониманием того, что придется покинуть насиженную камеру в СИЗО и в какой-то степени налаженный быт, и перебраться в неизвестность.

- Не могли бы вы рассказать немного о вашем пребывании в тюрьме после вынесения приговора? Были ли «наезды» со стороны правоохранителей или сокамерников? Правда ли, что к политическим узникам прислушиваются?

- Тюрьма, это особый мир, сколько бы я ни рассказывал, проникнуться до конца можно только побывав в ней. А мне довелось побывать в трех тюрьмах: и в СИЗО, и в переполненном «столыпине» через всю страну проехать, и в транзитных «хатах» (камерах) за смотрящего повпрягаться, ну и в колонии усиленного режима посидеть (на зоне). Для знающих уточню, везде людской ход.

Не верьте тем, кто говорит, что к политическим прислушиваются, политика для зоны неприемлема. Прислушиваются к достойным уважения.

Тюрьма, зона - это мир, где в очень жесткой, порой жестокой манере из тебя вытаскивают всю твою суть и от того насколько твой образ жизни соответствует понятию порядочности, настолько достойное место ты занимаешь в среде заключенных. Опять же, для знающих, жил и живу мужиком, нашенским мужиком. Собственно, поэтому я с искренностью могу утверждать, что для меня эта «командировка» была важной и в чем-то необходимой вехой в моей жизни. Недаром говорят, что тюрьма - это тоже университет.

Не было на меня наездов, ни в родном Харькове, ни в западэньском Львове. Везде есть люди и везде есть отморозки.

- Вот уже почти год вы находитесь на свободе. Скажите, пожалуйста, ваша организация «Исход» работала ли во время вашего заключения и существует ли теперь?

- Юридически, несмотря на заявления Авакова, организация существует и костяк её так же предан друг другу, как и прежде. Что же до деятельности, то не в нынешнее время. С ребятами мы поддерживаем очень тесное и дружеское отношение на бытовом уровне, и с теми, кто рядом, и с теми, кто выехал. Помогаем друг другу в простых, обыденных вещах, иногда по случаю собираемся, то ли крестины, то ли похороны или День Победы. И тогда слышно, как кто-то кому-то шепчет: «Вон, смотри, это исходовцы пошли» - это дорогого стоит! Наше время еще впереди.

- Риторический вопрос, но все же. Как вы считаете, мог ли Харьков восстать также, как и Донбасс? Что именно помешало? Неправильные действия лидеров в марте и начале апреля 2014 года? Отсутствие координации с Донбассом и Одессой? Или что-то другое?

- Этот вопрос будут задавать не единожды и не будет на него достаточно убедительного ответа. Не мне судить действия Харьковской власти в тот непростой период. Оглядываясь назад, с пониманием того, что уже произошло, отдаешь себе отчет насколько мы бываем близоруки в своих выводах и решениях. И ведь это еще не конец, это только продолжение глобального переустройства мира. Высока вероятность того, что Харьков мог стать первым, разнесенным в клочья от бомбёжек, городом. И тогда «слив» - способ защитить горожан от гибели. Но, мнение о том, что восстань Харьков, весь Юго-восток поднялся бы в помощь и войны бы не случилось, тоже имеет право на существование. Единственное, о чем можно не жалеть, так это о том, что не нам довелось принимать те судьбоносные решения. Каждому своя ноша и свой крест.

- Как вы оцениваете сейчас протестные настроения в Харькове? Что вообще говорят люди в Первой столице о нынешней власти и жизни?

- Протестных настроений сейчас нет, есть лишь постоянный, монотонный ропот недовольства и ненависти. Везде. И практически от всех. Слишком уж запугали адекватных харьковчан, равно как и жителей других городов, живыми примерами расправы над неугодными. Не взирая ни на возраст, ни на статус, ни на здоровье, ни на пол. И примеров тех тысячи. А тот небольшой процент беснующихся наци и их пособников все чаще стали заглядывать на полку для сменной обуви.

- Чем именно вы сейчас занимаетесь? Участвуете ли в какой-либо помощи нашим политзаключенным?

- Помощь, конечно! Кому-то слов поддержки достаточно, кому-то пополнением на счёт... по мере возможности. Вот на Рождество гостиницы готовим. А в личном... все бывшие коллеги на деликатном расстоянии, приветы передают, а так чтобы поучаствовать, так и нет.

Работы практически тоже никакой, временные подработки, все больше по хозяйству дома. Суть в другом - настолько свободно и спокойно, как сейчас не было никогда. Потому что друзья преданные и настоящие, потому что семья любит и уважает и потому что в глаза смотреть не страшно и не стыдно кому бы то ни было. Ах, да, к сказанному, мы тут постарались... в общем, ждём пополнение. Сын у нас будет!

- Это прекрасно! Я вас искренне поздравляю!!!

- Спасибо!