Одесские «ревказаки» в Кремлёвской стене
Вряд ли рождённый 1 (а по новому стилю 13) января 1889 года в, как тогда говорили, еврейской мелкобуржуазной семье маленький одесский мальчик Лёва Мехлис мог даже подумать, что похоронят его на самом главном месте страны, но потом даже погребение постараются уничтожить.
А его самого забыть, как кошмарный сон этой огромной страны и нескольких поколений её граждан. Сначала Российской империи, а потом её нового «переиздания» — СССР. Но именно так и случилось. И его родная Одесса сегодня как бы объявлена не русским, а украинским городом. И власти этой самой Украины делают всё, чтобы забыть об одесситах, которые вписали свои страницы в историю СССР и могли бы стать как его позором, так и гордостью и однозначно говорили об огромной роли выходцев из сегодня украинских земель в создании той страны, которую уважал весь мир. И боялся. В том числе, и благодаря таким, как возмужавший и повзрослевший одессит Лев Мехлис.
Но историю можно лишь на время переписать или переиначить, а вот переделать навсегда нельзя. И урна с прахом Мехлиса сегодня находится в главном историко-политическом пантеоне СССР — в Кремлёвской стене за Мавзолеем Владимира Ленина. А современная Россия вынуждена всё это охранять и поддерживать в надлежащем состоянии, ибо с 1990 года. Мавзолей и могилы у Кремлёвской стены — как часть ансамбля всей Красной площади — стали считаться объектами всемирного культурного наследия под эгидой и защитой ЮНЕСКО.
Там же, за Мавзолеем Ленина, который был основателем СССР, находится и персональная могила с бюстом его непосредственного преемника и продолжателя Иосифа Сталина, который вывел новое государство на пик индустриального и военно-политического могущества, лет на 60 сделал сверхдержавой и одним из двух центров двуполярного мира. А вот уже за ним в Кремлёвской стене, превращённой в своеобразный колумбарий, находится и Мехлис, который наряду с ещё одним своим одесским земляком Андреем Вышинским (этот персонаж достоин отдельного рассказа) является символом сталинских репрессий и произвола. Той страшной цены, которую среди прочего заплатили народы СССР за величие своей страны.
Сам же маленький Лёва Мехлис после окончания Одесского коммерческого училища императора Николая I был отправлен родителями по коммерческой линии и работал то конторщиком, то домашним учителем. И уже подальше от мамы он очень быстро оказался в революции с еврейским акцентом — в 1907 году вступил в рабочую социал-демократическую, но сионистскую партию «Поалей Цион». Партия эта главной своей задачей ставила «обобществление средств производства и переустройство общества на социалистических началах путём классовой борьбы еврейского пролетариата в рядах интернациональной социал-демократии». И хотела территориальной автономии на демократических началах для евреев в Палестине.
Дальше была императорская армия, где он служил в артиллерии и дослужился до чина фейерверкера (старшего унтер-офицера артиллерии) и всю Первую мировую войну воевал на Румынском фронте. Там же и попал под влияние большевиков и очень правильно оценил их политические перспективы. Участвовал в установлении советской власти на Украине, в 1918 году вступил в партию большевиков, до 1920 года воевал в Красной армии. Но уже не артиллеристом, а комиссарил в дивизии, а потом и в целой группе войск.
Окончательно Льву повезло, когда он в 1921 году поступил в Московский университет и как повоевавший партработник устроился в инспекцию в Народном комиссариате рабоче-крестьянской инспекции при наркоме Сталине. Там он почти четыре года работал помощником секретаря и завбюро секретариата большевистского ЦК. То есть фактически личным секретарём Сталина, который тогда только рвался к единоличной власти и формировал свою команду из посредственных, но грамотных, расторопных и исполнительных чиновников-партийцев. Тогда Мехлис и приобрёл две свои главные черты, которые и привели его на вершину коммунистической власти: беспрекословную преданность лично Сталину и беспредельную жестокость в исполнении его приказов любой ценой. Любых и, повторяю, ценой любых жертв. Желательно — чужих.
Всю свою жизнь дальше Мехлис связал с политическим контролем за выполнением сталинских директив. И когда, окончив Коммунистическую академию и Институт красной профессуры (ИКП), работал завотделом печати ЦК, а затем главным редактором газеты «Правда». И когда под бои с Японией на Дальнем Востоке перешёл в армию и стал замнаркома обороны и начальником Главного политуправления Красной армии, и в этом качестве организовал и провёл тотальные и жесточайшие репрессии в этом крае.
И Великую Отечественную войну Мехлис встретил сталинским инквизитором-контролёром — наркомом Государственного контроля СССР. Но был назначен замнаркома обороны и отправлен сначала членом Военного совета Западного фронта, а потом представителем Ставки Верховного Главнокомандования на Крымский фронт. В армии в военное время Мехлис и дал волю своей необузданной и бесконтрольной жестокости. В 1941-м приказал без суда и следствия расстрелять перед строем штабистов командира артиллерии 34-й армии Северо-Западного фронта генерал-майора артиллерии Василия Гончарова за невыполнение приказа командования фронта и непринятие мер для спасения материальной части.
А на Крымском фронте, мало что понимая в военном деле, но выполняя приказ Сталина отвевать Крым, Мехлис своими директивами и приказами внёс сумятицу в подготовку Керченской десантной операции, которая в мае 1942 года закончилась страшным поражением Красной армии во время высадки десанта. Чтобы понять масштаб той мехлисовской катастрофы, достаточно вспомнить, что Крымский фронт потерял безвозвратно 162 282 человек, 4646 орудий и миномётов, 196 танков, 417 самолётов, 10,4 тысячи автомашин, 860 тракторов и другое имущество. Немецкий командующий Эрих фон Манштейн заявил о захвате 170 тысяч пленных, захвате и уничтожении 258 танков и 1133 орудий. И это притом, что немцы потеряли убитыми и раненными менее 10 тысяч человек.
Даже Сталин не выдержал и раскритиковал Мехлиса за позёрство, высокомерное чванство и излишний бесплодный контроль. Но не наказал сильно. А лишь понизил в звании и больше не давал масштабные полномочия. Но при этом всю войну спускал Мехлиса, как цепного пса, туда, где нужно было повысить градус страха.
Война не стала закатом карьеры Льва. Он прошёл почти все ступеньки партийной карьеры, став членом ЦК ВКП(б) даже Оргбюро ЦК ВКП(б), военной, получив звание генерал-полковника, административной, работая до инсульта в 1950 году министром Госконтроля СССР, председателем Государственной штатной комиссии при Совете Министров СССР и даже членом Президиума Совмина СССР. Сталину до конца нужен был надёжный палач-надзиратель за чиновничьим аппаратом.
После инсульта Мехлис вышел на пенсию, и от того, что его не разорвали в клочья жертвы его же зверств, сталинского подельника спасло то, что он умер раньше вождя — 13 февраля 1953 года. И его ещё успели запроторить в Кремлёвскую стену как «верного ленинца-сталинца». Хорошая память о нём осталась разве что в журналистике, где он добивался максимальной оперативности и скорости доставки нужной информации. При главреде Мехлисе гранки газеты «Правда» ещё в 1930-ые года стали доставляться в Ленинград по воздуху, и ленинградцы получали газетные выпуски день в день с Москвой.
Таких, как Мехлис или «кровавый прокурор» Вышинский, в Кремлёвской стене немного. Но там рядом похоронены Сталин и основные архитекторы того коммунистического строя, при котором и стали возможны и «Большой террор» 30-х годов прошлого века, и все прочие перегибы и гонения. Это и вызывает на Украине желание забыть и отказаться от «своих» в Кремлёвской стене, о чём уже писал «Антифашист». Дескать, с палачами нам не по пути в новую европейскую жизнь, говорят сегодня и одесситам киевские декоммунизаторы и исторические извращенцы. Но они забывают, что именно одесситка Дора Воровская стала первой, кого подхоронили в урне к убитому мужу в августе 1924 года, и это положило начало превращению Кремлёвской стены в высокопоставленный посмертный колумбарий. И что кроме палачей, там, среди 115 обитателей могил в стене захоронены великие одесситы — Родион Малиновский и Семён Тимошенко, маршалы, победившие в Великой Отечественной войне. Там нашёл последний приют и космонавт Георгий Добровольский, сгоревший при освоении космоса и неудачном возвращении на землю в 1971 году.
И есть там, в стене ещё два одессита, о которых сегодня уже очень мало кто знает. И которые могли бы стать как жертвами, так и палачами при «Большом терроре», но не успели. Потому что умерли раньше, в буквальном смысле сгорая на работе в стране. За которую они боролись с царизмом в революцию, «казаковали» на фронтах гражданской войны, а потом создавали новые основы новой же жизни. И мехлисы с вышинскими до них не добрались.
Первым в 1933 году погиб в авиакатастрофе Абрам Гольцман, первый начальник Главного управления гражданского воздушного флота СССР, человек, который создавал пассажирское авиадвижение в стране, советский хозяйственный и партийный деятель, а до этого профессиональный революционер с дореволюционным стажем.
Он родился в 1894 году в Одессе в еврейской семье рабочего-грузчика и, разумеется, сам стал рабочим на одесских заводах, где и стал заниматься социал-демократической агитацией. И уже в 1911 году был впервые арестован царской охранкой и приговорён к 1 году каторжных работ, а затем, после освобождения и повторного ареста, и к административной высылке в Нарымский край в Сибирь. Оттуда он бежал в 1916 году и перешёл на нелегальное положение профессионального революционера. Работал на Украине, но вновь был арестован в Харькове, и от расправы его спасла лишь Февральская революция 1917 года. А в апреле того же ГОДА после возвращения Леина в Россию вступил в коммунистическую партию (РСДРП (б)) и уже с нею не расставался.
Уже в годы гражданской войны пошёл по административно-политической и профсоюзной линии. В 1919—1921 годах возглавлял ЦК Союза металлистов и был членом Президиума ВЦСПС, затем начальником Главного электротехнического управления Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) СССР, членом Президиума Центральной контрольной комиссии (ЦКК) ВКП(б), членом редакции журнала «Наши достижения», редактором журнала «Хозяйство и управление».
С 1930 года Гольцмана, как у них тогда называлось, «бросили на авиацию». Сначала — начальником Всесоюзного объединения гражданского воздушного флота (ВО ГВФ), а затем — Главного управления гражданского воздушного флота при Совнаркоме СССР (ГУ ГВФ, сокращённо — «Аэрофлот»). Именно этот орган и отвечал в СССР за всю деятельность гражданской авиации.
Работал одессит Гольцман, по ходу, успешно, потому что в августе 1933 года за трудовые успехи был одним из первых награждён орденом Ленина. И уже 5 сентября того же года погиб при катастрофа самолёта АНТ-7 под Подольском в Подмосковье.
Самолёт должен был доставить в Крым группу представителей авиапромышленности и гражданской авиации, так как в Севастополе открывали новый авиационный завод. Но летящий на низкой высоте самолёт зацепил антенну и разбился, фактически оставив СССР без руководства гражданской авиацией. Кроме двух членов экипажа и самого Гольцмана погибли Пётр Баранов, заместитель Наркомтяжпрома, начальник Главного управления авиационной промышленности, его жена, Андрей Петров-Сергеев, замначальника Главного управления гражданского воздушного флота, Сергей Горбунов, директор авиационного завода № 22 и Валентин Зарзар, член Президиума Госплана СССР, отвечающий за авиацию.
После этой аварии отдыхавший в Сочи Сталин послал в Москву телеграмму: «Надо запретить под страхом исключения из партии полёты ответработников-нелётчиков без разрешения ЦК. Надо строжайше проводить в жизнь запрещение и обязательно исключать провинившихся, невзирая на лица». И в Политбюро был создан и утверждён Сталиным список постов от членов ЦК до начальников главных управлений наркоматов, которым запрещалось свободно выполнять авиаполёты. В 1956 году это закончилось созданием специального правительственного авиаотряда для перевозки партруководителей
А во всей авиации впервые в стране ввели ежегодную проверку квалификации лётчиков, были запрещены самостоятельные переделки воздушных судов, а также перевозка пассажиров на не испытанных полностью авиалайнерах, создали навигационную, метеорологическую и штурманскую службы, а все высокие объекты, включая радиоантенны, теперь начали обозначать сигнальными огнями. А авиапромышленность теперь была обязана устанавливать на каждый самолёт всё необходимое оборудование для выполнения полётов по приборам, и были ускорены работы по созданию Воздушного кодекса.
И получается, что своей жизнью и смертью одессит Абрам Гольцман заложил основы безопасности в авиасообщении, которые многих спасают и сейчас. И он — в стене, а в Одессе о нём не стыдно помнить. Стыдно как раз наоборот.
Не менее характерен и экзотичен для своего времени и ещё один «обитатель» Кремлёвской стены из Одессы — Александр Штейнгарт, российский коммунистический партдеятель, в прошлом профессиональный революционер с дореволюционным стажем.
Родился он в апреле 1887 года в Одессе в рабочей семье и сам с 14 лет начал работать в разных типографиях. В 1913 году стал большевиком и через год, уйдя на Первую мировую войну, вёл большевистскую пропаганду на Румынском фронте. Может быть, даже встречался там с упомянутым выше унтер-офицером и земляком Львом Мехлисом. Перед самой Октябрьской революцией уже руководил ревкомом и комитетом РКП(б) армейского корпуса. С 1918 года активный участник гражданской войны на Украине, работал в подпольном движении на Украине, был в киевском комитете ВКП(б). Видимо, тоже храбро «казаковал», потому что за гражданскую войну награждён орденом Красного знамени, после чего долго руководил орготдела Политуправления Красной армии.
А в 1930 году его бросили сначала на хозяйственную, а потом и партийную работу. Он работал членом Коллегии Наркомата земледелия РСФСР, замначальника Политотдела машинно-тракторных станций (МТС) Наркомата земледелия СССР, начальником политсектора МТС и заведующим Северо-Кавказским краевым земельным управлением. МТС тогда были одним из главных проводников сталинской политики на селе. И в качестве их организатора Штейнгарт так «прославился» массовыми репрессиями против крестьян во время коллективизации, что уже с января 1934 года стал первым секретарём Саратовского крайкома ВКП(б) и кандидатом в члены ЦК ВКП(б).
Но ни за что ответить конкретно Штейнгарт не успел. От него, как видим, даже фото приличного не осталось. В 1934 году он стал депутатом XVII партсъезда ВКП(б), который вошёл в историю как «съезд расстрелянных». На нём оппоненты Сталина хотели дать ему бой и даже сместить с поста генсека партии. И злопамятный Сталин, который тогда победил, всё запомнил. И по словам Никиты Хрущёва на закрытом заседании XX съезда КПСС в 1956 году, «из 1956 делегатов... 1108 были арестованы по обвинению в контрреволюционных преступлениях (56,6%)». А известный исследователь советской системы историк и философ Михаил Восленский написал: «По официально принятому термину, «незаконно репрессированы» 97 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранного на XVII съезде (из общего числа 139 человек); кроме того, 5 покончили жизнь самоубийством и 1 (Киров) был убит в результате покушения. Из этих 97 уничтоженных (почти 70% состава ЦК) 93 были ликвидированы в 1937—1939 гг. Убивали их зачастую целыми группами: более половины из них были расстреляны за 8 дней».
Одессит Штейнгарт ничего этого не увидел и не узнал. От всех съездовских треволнений он слёг и умер во время самого съезда 19 февраля 1934 года. Тогда же был кремирован, и за прежние заслуги его прах нашёл упокоение в урне в Кремлёвской стене. И до сих пор там покоится. И тоже стыдиться этого особо нечего. Особенно в сегодняшней Одессе после 2 мая 2014 года...
Сегодня у Кремлёвской стены спокойно. Пандемия коронавируса внесла изменения в работу Мавзолея и некрополя — они в целях безопасности закрыты для посещения. А когда уйдёт болячка, то может быть, что-то изменится к лучшему. И не только возле Кремлёвской стены, но и на Украине.
