О языке и революциях
Ну, ещё раз о языке. Товарищи дорогие, вы поймите. Очень многие вещи существуют, потому что у вас есть возможность об этом рассказать. И наоборот, некоторых вещей не было до тех пор, пока их вслух не назвали. Вот, скажем, «токсичные отношения» и «токсичные люди», о которых сейчас так модно говорить. Чем плохи эти выражения? Я вам сейчас объясню. Попробуйте применить их к героям великой русской литературы. У Анны Карениной и Вронского токсичные отношения.
Современная поп-психология именно так назвала бы, верно? И сам этот Вронский — токсичный. И роман, стало быть, о токсичных людях и отношениях. Правильно? Правильно. Теперь смотрим: роман где? А нету. Испарился. Убит, пораженный большой круглой печатью новояза. Про что читать-то? И наоборот, смотрим на современные романы «об отношениях» глазами людей, читавших Толстого (а также многих его современников и писателей начала XX века, в том числе второстепенных. Да хоть Ремарка по-русски возьмите в пример) Там нечего читать. Потому что автору нечем об отношениях рассказывать. Нет языка, одни клише остались.
Потому что новояз, как совершенно справедливо писал нам на английском языке Оруэлл, определяет помимо вас, о чём и как вы думаете. Не только говорите, но и думаете. Потому что, как объяснял нам на русском языке Бродский, воздух — вещь языка. В переводе Наталии Осояну нового романа Аластера Рейнольдса, в фантастическом мире атмосфера называется «дыхаль». Вы понимаете, насколько иначе устроен мир, в котором атмосфера (а не только воздух, пригодный для дыхания) так называется?)
Современный мир устроен так, что он позволяет обычному, рядовому человеку, джонни-как-все, всё понимать, практически ничего не узнавая. В этом он похож на средневековье. Были времена, когда крестьяне, с точки зрения образованных сословий, едва умели говорить. У них было мало слов, поскольку их мир был очень узким и состоял из малого количества вещей. Во всех смыслах.
Подобно старинным крестьянам, современный человек, хотя и окончивший школу, колледж (в который выродилось ремесленное училище), институт — знает очень мало слов. И, поскольку у него в запасе мало слов, у него в кругозоре мало вещей и явлений, которые словами стоит называть. Но те слова, которые у него есть, создают для него завершённую, непротиворечивую, понятную ему уже без слов картину мира. В этой картине мира отношения бывают токсичные, а бывают... Какие они, когда хорошие? А? Не слышу? Правильно, когда хорошие, и говорить не о чем. То есть хороших — он уже не способен опознать, джонни наш как все...
Это всё совсем не безобидные вещи. Узость кругозора современного человека не позволяет ему понять, как на самом деле устроено общество, в котором он живёт. А новояз заставляет его думать, что он как раз всё понимает и, более того, знает, как общество и государство должно быть устроено. В новоязе слов мало, зато они кажутся важными и значительными. «Гражданское общество», «Сменяемость власти». Глядишь, и молодые люди, у которых вместо любви «отношения», а вместо несчастной любви «токсичные отношения», уже бегают по улицам и площадям и свергают власть и губят свою страну и самих себя.
Враг вступает в город, пленных не щадя, потому что в кузнице не было гвоздя... Потому что у школьного учителя была нехватка слов.
Андрей Перла, политолог
