Невероятно, но факт: украинский телеканал рассказал правду о шокирующих масштабах мародерства ВСУ на Донбассе

В украинском медиапространствое чрезвычайное событие. Пока неизвестно как и почему, но украинский телеканал ICTV решился на без преувеличения героический поступок - выпустил в эфир репортаж, посвященный мародерству в Донбассе. В нем открытым текстом утверждается, что покинутые дома грабят не пророссийские "обкуренные боевики", а родные солдаты украинской армии.

Там, где раньше не ступала нога журналистов, везде отпечатки грязных берцев. Таким военные на камеру не хвастаются и, конечно, не дают журналистам сделать лишний шаг, отмечают авторы сюжета и признаются, что подготовить этот сюжет к эфиру было тяжело как никогда.

Журналисты снимали сюжет в селе Водяном, которое всего в 2 километрах от Донецкого аэропорта. Когда-то здесь были элитные дачные поселки, ныне – сплошные руины. Из-за близости к линии огня, множество домов и правда пострадало от «Градов», но мины и снаряды уничтожили не все.

Дома грабят. Об этом шепотом говорят между собой солдаты, знают волонтеры. Слухи доходят и до командования, но открыто говорить об этом никто не решается. Впрочем, и действовать тоже. Сия участь не минует ни богатые дома, ни средние, ни обычные.

Мародерство в Водяном началось еще год назад, как только от обстрелов убежали гражданские. Его собственными глазами видели люди, которые оставались здесь до самых мощных обстрелов. Алена Костогрыз хорошо помнит, как нагло на чужих дачах хозяйничали бойцы «Правого сектора» и 95-й бригады.

«Об этом никто нигде не говорит вслух. Я не уверена, что и вы об этом скажете, что вам позволят это. Выносить стало нечего, остались целыми только наши дома на наших улицах. Они мне стали рассказывать, что вот этот соседний дом очень важен – они его два дня ломали. Они открыли этот гараж и обнаружили там почти новую шестерку «Мазду». Ну, в общем, через пару дней эта машина ушла, и больше мы ее не видели», - рассказывает Алена Костогрыз, хозяйка ограбленного дома в Водяном

Женщина вспоминает: с дач выносили все – от техники и посуды до батарей на металлолом.

«Я несколько раз с ними пыталась говорить на эту тему. Они... отморозились, как это сейчас принято говорить. Но они нам говорили: «Правый сектор» это еще ничего, подождите, придут ВСУ к вам», - добавляет она.

В Водяном военное напряжение росло, и супруги выехали в более безопасный Дмитрев. Когда по прошествии некоторого времени соседи передали им фото их дома, женщина впала в отчаяние: самые страшные их подозрения сбылись.

«Мой дом – вот это то, что сфотографировано – это было тогда, когда уже там «Правого сектора» практически не осталось. Мы все-таки рассчитывали на то, что мы сможем туда вернуться. Теперь я думаю, что возвращаться будет некуда», - сетует женщина.

Еще один хозяин дома в Водяном Виктор Демешко рассказывает: «Приезжаем – взломанные дома. То, что в домах творилось, это неописуемо. Честно говоря, нужно иметь нервы, чтобы это видеть. Разбито, раскурочено... Ну, до неимоверности. Это мародерство, я называю.

Они просто предупредили, чтобы больше там не появлялся. Наш бухгалтер пыталась проехать, ее пустили на пять минут. В общем, она там в шоке была, пыталась что-то взять, но там уже и брать нечего было. Все было вытащено, вывезено».

Каким был его дом, Виктор Демешко может только вспоминать. От полностью обустроенной дачи остались только фотографии – до и после. Сейчас он вспоминает, как за попытку угомонить мародеров военные с ухмылкой вытолкали его за блокпост. Уже прошел год, как он не может попасть в поселок.

За год в Водяном сменили дислокацию несколько подразделений: и добровольцы, и ВСУ. Как утверждают свидетели, с каждой ротацией дома значительно беднели. Даже розетки и краны поснимали.

В сюжете предлагается сравнить съемки одного и того же дома в Водяном с разницей в два месяца. Из него вынесли все вплоть до голых стен и варварски вырвали электропроводку. На первом видео все еще присутствуют остатки кухонной мебели, а в более позднем – от них и следа не осталось.

Попытки съемочной группы увидеть собственными глазами реальное состояние домов вызывает у приставленного к съемочной группе пресс-конвоя немалую агрессию.

«Я ж вам объясняю: в этих домах живут люди – солдаты. Раз вас контролируют – значит, вам не доверяют! А то начинается: «Вот, нас не пускают». Это безопасность ваша, безопасность ребят», - поясняют военные.

Запрет на съемку объясняют мерами безопасности, но ведь шило в мешке не спрячешь. Это – лишь малая часть далеко не радужной картинки, которую журналистам удалось увидеть, но ее достаточно, чтобы представить реальные масштабы здешнего горя.

Немногочисленные местные жители, которые остались тут, подтверждают, что это дело рук украинских солдат. Но никто не конкретизирует, каких именно. Останавливать мародерство и не пытались: против автомата аргументов нет.

Руководство 93-й бригады, которая стоит тут сейчас, уверяет, что ни сном, ни духом о том, кто и когда так по-варварски разнес целый поселок.

«Я так понимаю, вы намекаете на случаи выноса военнослужащими определенного имущества. Необходимо, опять же повторюсь, разбираться по каждому из случаев. На моей памяти были два случая, когда определенные преступные элементы, пользуясь тем, что на них военная форма – даже заявления такие существуют – занимались грабежом местных домов», - поясняет замкомандира 93-й бригады Александр Василенко.

Никто и до сих пор не думал разбираться с этими фактами. Алена Костогрыз, будучи реальным свидетелем погрома соседских домов, пыталась поднять этот вопрос в военной прокуратуре. Воз и ныне там.

«Мы видели, какие груженые машины приезжали к новой почте в Красноармейске. Мы видели это своими глазами. Нам было сказано так: вы должны предоставить какие-то подтверждения, что у вас там было. Нас туда не пускают где-то порядка с 10-11 декабря прошлого года. Ну какие свидетельства я могу представить?! У меня был полностью оборудованный дом», - говорит она.

«Когда вот этого комендант нашего Водяного, офицер, спросил, у вас есть фотографии, где украинский солдат занимается грабежами. Конечно, нет. Ну, пулю можно было получить элементарно за эти вещи. Недоказуемо!», - вторит ей пострадавший Виктор Демешко.

Волонтер Ольга Решетылова – одна из немногих, кто настойчиво бьет тревогу. Но разбираться с военными преступниками не берется даже военная служба правопорядка.

«В зоне боевых действий, это, скажем так, очень рискованно. Я знаю, что сотрудников органов военного правопорядка ставили к стенке и угрожали расстрелом – что угодно. Кто, в какой период эти дома были ограблены, кто это делал, уже будет сложно доказать. К большому сожалению», - поясняет волонтер.

Есть даже информация, что комбат подряжает воинов на обустройство своей то ли квартиры, то ли квартир в виду того, что материалы неограниченные, отмечается в ходе сюжета.

«Тем, кто когда-то вернется в разграбленные дома, придется списать все потери на войну и всю жизнь иметь неприятный осадок на душе. Не обкуренные боевики растащили имущество, а свои, прикрываясь оружием и должностями. Закон и порядок на фронте – понятия размытые», - резюмируют журналисты.