Навальный против ветерана: хроники судебного заседания
12 февраля Бабушкинский суд Москвы продолжил рассмотрение дела Алексея Навального о клевете в адрес ветерана Великой Отечественной войны Игната Артёменко. Навального доставили в зал заседания из СИЗО «Матросская тишина», ветеран же, которому стало плохо во время прошлого заседания, состоявшегося 5 февраля, в суде не присутствовал, передав на рассмотрение свои показания в письменном виде. Впрочем, как стало известно, он и вовсе отказался от непосредственного участия в этом деле.
Как и в прошлый раз, около Бабушкинского суда собрались только журналисты и полиция — соратников Навального или же просто сочувствующих не было. Правда, какой-то неизвестный залез на дерево с мегафоном, вещая о том, что «я — свободный гражданин, и имею право выходить куда угодно и когда угодно». Его задержали.
Возле здания ожидаемо усилили меры безопасности на случай возможных несанкционированных акций и провокаций. Явка на заседание троих дипломатов оказалась практически никем не замеченной. «Антифашист» следил за событиями, которые возымеют продолжение 16 февраля: поздним вечером заседание было перенесено. Впрочем, обо всём — по порядку.
Итак, вначале заседания Алексею Навальному зачитали его права, пригрозив удалить с процесса и оштрафовать, если он будет вести себя так же, как на прошлом заседании. На что тот отреагировал приветствием «Хэллоу, ваша честь!», обратившись к суду с просьбой разрешить фото и видео съёмку. Судья Акимова отказала, после чего защита Навального заявила ей отвод, мол, странно, что заседание начинается с угроз. Собственно, угроз в адрес подсудимого не было: было всего лишь предупреждение, на которое судья имеет полное право. Она отказалась брать отвод, мотивируя тем, что «аргументы защиты не могут являться причиной для отвода». Прокурор, в свою очередь, заявил, что потерпевший отказывается от участия в процессе и выражает доверие обвинителю, а его показания зачитают письменно.
Cудебное заседание также ознаменовалось абсолютно хамским и необузданным поведением Навального, которое он допускал по отношению к судье, стороне обвинения и свидетелям. Впрочем, это уже стало визитной карточкой «берлинского пациента». Как результат — десятки судейских замечаний блогеру.
В процессе исследования письменных доказательств обвинения суд дал Навальному лично ознакомиться с заявлением Игната Артёменко.
«Мы видели этого человека. Он прочитал три строчки по бумажке, не понимал вопросов и вообще был чуть жив, что нормально в 95 лет. И вы хотите, чтобы мы поверили, что он набрал на компьютере текст на страницу с оборотами вроде „полностью доверяя представлению моих интересов государственным обвинителем‟?», — Навальный переходит на крик. Замечание судьи.
«Все говорят, что я ору! А я просто не знаю, слышно ли меня!», — оправдывается он.
«Хочу, чтобы суд удостоверился в происхождении этого документа. Либо что его написала прокурорша. Дополнительно на подделку указывает упоминание, что ему стало плохо из-за моих высказываний. Да высказываний никаких не было!.. Все документы от первого до последнего в этом процессе подделаны, а вы используете этого деда как куклу!», — продолжает блогер. Замечание.
Навальный отмечает, что заявление написано на имя начальника руководителя второго управления по расследованию особо важных дел СК. «Откуда дедушка знал о существовании такого управления? Знал, как зовут начальника?», — интересуется он. Странно, но всё, что интересует Навального — это кем было написано заявление...
Просмотрели документ, на нём оказалась подпись ветерана Игната Артёменко. В зале суда его внук — Игорь Колесников.
«Дедушкина подпись, значит, дедушка написал заявление», — говорит свидетель Колесников. Навальный спросил, откуда ветеран мог знать, как правильно написать заявление в СКР и откуда заявление Артёменко оказалось в кармане прокурора. Судья отвечает, что он не имеет права задавать вопросы, и делает ему очередное замечание.
Навальный: — Вас научили, как ответить на мой вопрос?
Колесников: — Кто меня научил?
Навальный: — Какого рода вы предприниматель?
Колесников: — Как это к суду относится?
Прокурор просит сделать очередное замечание, заявляя, что Навальный оперирует тем, чего нет в материалах дела. Судья выносит Навальному, кажется, восьмое замечание... Впрочем, их подсчёт на этом этапе судебного разбирательства уже потерян.
«Я пытаюсь задать вопрос, но меня всё время перебивают. Не нравится вопрос — снимайте. Классно ли кататься летом по Москве в кабриолете?», — обращается Навальный к Колесникову.
Вопрос снят, снова судейское предупреждение о возможности удаления блогера из зала, на что тот бесцеремонно отвечает: «Я вас сам удалю из зала суда!»
«У всех дедушки воевали, но только вы им торгуете. Перед вами, торговцем дедом, никто здесь извиняться не будет!», — не унимается Навальный.
Вызван свидетель Алексей Лукин. Он говорит, что с подсудимым и потерпевшим не знаком, а написал заявление на Навального потому, что неприемлемо оскорблять ветерана.
«Вы, — говорит Лукин, обращаясь к Навальному, — назвали предателем участника Великой Отечественной войны. Нельзя так ветерана называть!»
По словам Лукина, он оскорбился только за Игната Артёменко, а не за Ивана Охлобыстина и других людей, снявшихся в патриотическом ролике в поддержку конституционных поправок. «Я решил, что остальные могут и сами за себя постоять!», — подчеркнул он.
«Я имею право называть холуями и предателями всех, кто поддерживает поправки? Видели ли вы, чтобы я что-то про Артёменко конкретно говорил? Считаете ли вы, что каждый член „Единой России‟ может подать на меня в суд за то, что я называю эту партию „партией жуликов и воров‟?», — парировал ему Навальный, которому, вероятно, не дошло элементарное: Лукин акцентировал своё внимание исключительно на ветеране, а не на членах «Единой России». Позиция этого свидетеля вполне понятна и объяснима.
К слову, имеется информация, что уголовное дело в отношении Навального было возбуждено после заявления в СКР блогера Ильи Ремесло. Во всяком случае, сам Ремесло говорил об этом в СМИ: «Я увидел публикацию Навального в интернете и обратился в СКР с заявлением, который начал доследственную проверку. В ходе неё сотрудники ведомства вышли на ветерана Игната Артёменко, который сделал собственное заявление в Следственный комитет. И на основе его заявления уже было возбуждено уголовное дело». Собственно, отсюда и подписанное ветераном заявление, имеющееся в материалах дела. Самого Ивана Ремесло в суде не было.
К ещё одному свидетелю — врачу-терапевту Кичебекову, приехавшему 9 июня прошлого года на вызов к ветерану домой, когда ему стало плохо с сердцем, у Навального и его адвокатов, как ни странно, вопросов не было. Хотя могли бы озвучить нечто на предмет ложного вызова...
После перерыва суд возобновил свою работу в 15-00. Были зачитаны показания потерпевшего, начиная с того, как воевал Игнат Артёменко. С его биографией закончили на 1955 году, когда он стал адъютантом начальника лётной Академии имени Жуковского. Навальный отреагировал ожидаемо: спросил, какое это имеет отношение к делу, на что получил от судьи очередное замечание.
«Эти бессовестные люди взяли его какие-то старые воспоминания, оформили как протокол, а теперь нам этот протокол суют, хотя мы видели его (ветерана Артёменко — авт.) физическое состояние. Он абсолютно не мог этого говорить!.. Самое смешное, что допрос в фашисткой комендатуре очень напоминает происходящее здесь. В связи с чем я прошу разрешить обращаться к вам не „ваша честь‟, а „оберштурмбанфюрер‟», — изрёк Навальный. Снова замечание, в ответ блогер говорит, что судья хорошо бы смотрелась рядом с пулемётом...
Навальный: — Вы шутите? Вы не даёте сказать и слова.
Судья: — Замечание!
Навальный: — В дневник мне запишите. Мне в школе столько замечаний не делали... Вы своё плохое знание уголовного процесса компенсируете тем, что повторяете, как попугай: «вам замечание, вам замечание, вам замечание». Я считаю, что вам нужно отвести себя, прекратить позориться и поступить на какие-нибудь курсы, чтобы повысить свою квалификацию и усовершенствовать свои знания о законах РФ.
Далее Навальный попросил суд прерваться на 5 минут, чтобы пустить в здание эксперта со стороны защиты. «Вы его не пускаете за забор и о каком-то уважении к участникам процесса говорите», — заявил блогер. Что всё это время делал этот эксперт (как выяснилось позже, лингвист Анатолий Баранов) за забором, и почему он не был заявлен в суде, как это предполагает закон, непонятно.
Судья объявила перерыв в связи с тем, что Навальный не реагирует на замечания. После перерыва блогер снова напомнил о «специалисте со стороны защиты», который, по его словам, мёрзнет на морозе.
Навальный: — Абсолютно все требования, заявленные обвинением, выполнили. Вы впустили всех свидетелей, баюкали их тут, носили на руках. А от нас одного человека не можете пустить даже в здание суда! Судья Акимова, вы бессовестная! Почему человек должен стоять на морозе? А ваши специалисты здесь в тепле.
Судья: — Замечание подсудимому.
Навальный: — Вам замечание, ваши замечания ничего не стоят!
«Я такой крутой оберштурмбаннфюрер», — реплика Навального в адрес судьи. Снова замечание.
«У меня их уже 30! Вызовите родителей в школу!», — иронизирует блогер.
Адвокат Михайлова спрашивает суд, почему следователь поручил производство лингвистической экспертизы именно эксперту Альбине Глотовой. Судья объясняет, что исследование поручили экспертному центру, а не конкретно Глотовой. Навальный кричит из аквариума: «Ну, бумага перед вами лежит, там написано — эксперту Глотовой, ядрёна-матрёна!». Снова замечание, на что тот угрожает судье выведением её из зала.
Альбина Глотова, эксперт со стороны обвинения, в свою очередь, отметила, что слово «холуй», которое Навальный ранее произнёс в адрес, в том числе, и ветерана Артёменко, несёт язвительное значение, оно устаревшее и обозначает то же, что лакей, а лакей — это приспешник и подхалим. Эксперт подтвердила в суде, что в высказывании Алексея Навального об участниках ролика в поддержку изменений в Конституцию было оскорбление.
Слово взяла защита. Первым из её доказательств стало заключение ранее упомянутого лингвиста Баранова об отсутствии клеветы в словах Навального. Экспертизу Баранова суд приобщил к делу и впустил в зал самого эксперта. Тот ожидаемо заговорил об оценочных суждениях, которые нельзя отнести к клевете.
«Я утверждений здесь не вижу. Нет ни одной фразы, которую можно было бы проверить на соответствие действительности. Я понял так, что речь идёт о клевете, а не оскорблении, за которое вроде бы административная ответственность полагается», — подчеркнул Баранов.
«Настаиваю, что дедушку использовали как куклу, за которого подписывались следователь и внучок», — гнёт свою линию Навальный, требуя проведения почерковедческой экспертизы, мол, подпись ветерана в заявлении поддельная. Суд отказал в её проведении.
«Этот суд сделан с одной целью: взять ветерана и прийти с ним. Вы включили его на три минуты, надели на него китель. Потом выключили, сказали, что приехала скорая. Потом зачитали показания огромной длины, хотя он с трудом разговаривает. Вы взяли несчастного пенсионера, который фактически находится в беспомощном состоянии, и во главе с Маргаритой Симоньян решили рассказывать, какой плохой Навальный, чтобы защитить всех, кто продвигает поправки в Конституцию. Но все видят, что процесс этот — фикция, что прокурор закрывает мне рот», — цитата из речи Навального.
Прокурор: — Оскорбление ветерана — это случайность или последовательная позиция?
Навальный: — Всё, что мы видим, — это оскорбление ветерана. Вы его сюда притащили и намеренно его оскорбили.
Прокурор: — Почему вы не извинились?
Навальный: — Объясню, вот причина — внук, торгующий дедушкой! Я не собираюсь извиняться перед его внуком, который катается на кабриолете. Я с самого начала понимал, что есть этот внучок, который таскает и трясёт несчастным дедом.
Бабушкинский суд Москвы перенёс заседание на 16 февраля. Возникает вопрос: почему судья не применила в отношении Алексея Навального ч.2 ст. 297 УК РФ «Неуважение к суду»? Ведь поводов было более, чем предостаточно.
«Навальный совершенно свободно делает в суде то, за что простого человека — такого, как мы с вами, — не просто лишили слова, а подвергли бы новому уголовному преследованию по статье 297 УК РФ. Мы понимаем, что это часть очередного „хитрого плана‟. Как и то, что сам этот „хитрый план‟ в такой тонкой области, как правосудие, есть ни что иное, как возвращение к элементам феодализма. Суд вновь становится сословным — один для нас, другой — для тех, кому всё позволено. Казус Серебрённикова вам в помощь», — отмечает телеграм-канал «Майор и Генерал».
«Процесс по делу об оскорблении Навальным ветерана — хороший материал для медиков: человек постепенно теряет рассудок, и мы наблюдаем это в прямом эфире. На прошлом заседании суда он уже показал себя во всей красе — выкрики, оскорбления, буквально мат, гримасы. А в ходе сегодняшнего заседания он уже успел отметиться оскорблением в адрес ветерана Артёменко — назвал его „куклой с медалькой‟. Такое ощущение, что Навальный попросту потерял связь с реальностью и вообще не понимает, где он находится. Настоящее сумасшествие», — отмечает телеграм-канал «Лесонавал».
«Те, кто осознанно оскорбляют ветеранов, ставят себя в один ряд с пособниками нацистов», — так прокомментировал происходящее глава Службы внешней разведки Сергей Нарышкин
Известно, что 20 февраля Мосгорсуд рассмотрит апелляцию Алексея Навального на решение Симоновского суда Москвы о замене условного срока на реальный.
