Наталья Курчатова: «Мы озабочены тем, что вы попали в украинскую тюрьму, потеряли руки и ноги или погибли» — говорит Россия Донбассу устами официальных лиц
За последнюю неделю на Донбассе:
— трое мирных жителей были арестованы украинскими военными, зашедшими в село Старомарьевка, что на юге республики, Тельмановский район. Судьба их на сегодня неизвестна;
— как минимум трое военных погибли — как сообщают местные коллеги, попали в засаду под Докучаевском;
— трое мирных жителей пострадали в результате удара украинского БПЛА в посёлке Гольмовский, под Горловкой. Все раненые в тяжёлом состоянии, один в критическом, врачи борются за его жизнь.
Трижды три несчастья — как в дурной сказке. На любой трагический сюжет — плен, рана, смерть. Всё это происходит с героями — во всех смыслах этого слова, потому что семь лет цепляться за свою землю могут только герои — которые в своё время поверили в Россию.
Я интернационалист, и хоть не испытываю иллюзий по поводу всеобщего равенства, но хотела бы, в идеале, видеть в своей стране, а также в её политике за пределами, отражение принципа равенства возможностей и справедливости отношения к людям... Но что у нас получается? Мы изо всей дурацкой мочи пытаемся продемонстрировать «западным партнёрам» что мы не страна-верблюд, которая чуть что плюётся, а какое-то иное, милое и полезное животное. В ответ на это нам улыбаются, машут, но то и дело на государственном уровне ведут себя как тот самый верблюд.
А ещё наши умные головы ломают свои мозги, как нам ассимилировать миллионы мигрантов из Средней Азии, научить их русскому языку и сказкам про Ивана-царевича — которые они благополучно забыли за годы независимости и не очень-то хотят вспоминать. По одной простой причине — наша страна и для тех, и для других не является ценностью сама по себе, для одних она в лучшем случае выгодный партнёр, для других — перспективная экономическая среда, которую они при первой возможности поменяют на другую, более перспективную.
При этом люди, для которых Россия ценностью является, которые ощущают себя её частью, люди, естественным образом выступающие за её интересы и не отделяющие эти интересы от своих, в своей беде вот уже много лет сталкиваются с выражением озабоченности. «Мы озабочены тем, что вы попали в украинскую тюрьму, потеряли руки и ноги или погибли», — говорит Россия устами официальных лиц. Приходит на ум реплика из кинофильма — аж кушать не могу.
... Есть, конечно, ещё то обстоятельство, что многие вещи на украинском направлении делаются Россией не напоказ. Потому что сложный узел, братский народ и отношения с теми же европейскими партнёрами. Логика больших политических решений — особая логика, и я допускаю, что на сей день она попросту недоступна моему пониманию.
Но вот такая штука — если четыре года назад, узнав, что я приехала в Донецк из Санкт-Петербурга, люди светлели лицами, два года назад — смело делились наболевшим, а если и просили не показывать их в кадре или изменить имена, то из опасения за родственников на «подконтрольной», то сегодня один коллега написал, что в Тельманово народ стал бояться говорить с российскими журналистами, потому что завтра в городок могут зайти украинцы, и никто их не защитит.
Не знаю, как это оценивать в логике большой политики, но в русской народной поэтике это выходит так, что мы в умах этих людей успешно заменили сказку про Ивана-царевича на сказку про Бабу-Ягу.
