Нация «Верхний Ларс». Почему украинцы не хотят сражаться за Украину?

На фоне продолжающегося беспредела украинских ТЦК, для более эффективного отлова уклонистов, объединившихся в банды, с сотрудниками Национальной полиции и работниками различных ЧОПов, которым пообещали за содействие деньги и бронь, на Украине продолжается общественная дискуссия на тему, а почему вообще вопрос «защиты Родины» приобрёл среди украинцев такие странные, уродливые формы? Ведь ни в одной другой стране мира не было зафиксировано столь откровенного нежелания граждан её защищать.

Намедни в этот социально-философский спор включился популярный на Украине волонтёр Геннадий Друзенко — человек, увы, печально известный и у нас, в России: именно он в начале СВО, будучи организатором добровольческого мобильного госпиталя, предлагал кастрировать всех российский военнопленных. В общем — настоящий гуманист.

Так вот, этот субъект выкатил в одной из социальных сетей длиннющий пост, в котором пытался найти ответ на вопрос, почему украинцам так недорога Украина, и умирать лишь за то, чтобы она «не стала Россией», никто не хочет? По версии Друзенко, во всём виновата власть.

«Те, кто готов был умереть за любое государство под жёлто-голубым флагом, заканчиваются. „Украину должны грабить украинцы‟ уже не вдохновляет... И потому так пробуксовывает мобилизация. А потому спрашивают, почему Британия готовила своего пехотинца во время Второй мировой войны 22 недели, а Украина во время увертюры к III Мировой готовит только пять? Почему ВЛК во многих случаях стали чистой профанацией? Почему во всём мире воюет молодёжь (даже в Вермахт мобилизовали до 45), а на Украине — мужчины, которых пора отправлять в больницу или санаторий на лечение? Почему за 28 месяцев большой войны коррупция в тылу не только не преодолена, а расцвела буйным цветом? Почему защита Родины стала налогом на порядочность и бедность?.. Я очень хочу услышать от президента Украины... контуры нового общественного договора, который он предлагает гражданам государства, за которое он посылает их убивать и умирать. Потому что идти воевать за Украину только потому, что она „не Россия‟ и должна такой оставаться, желающих уже почти нет. Я хочу услышать, за какую именно Украину мы боремся? Что это государство предлагает своим гражданам, кроме права героически умереть за неё?» Конец цитаты.

Ссылаясь на пример других воюющих государств, Друзенко выражает искренне недоумение, почему, скажем, «в Израиле, окружённом врагами, невозможно представить не только „бусификацию‟, но и закрытые для мужчин границы во время войны?» Или «почему в мире мобилизуют тех, кто ещё полон энергии и адреналина (в среднем 18/21—45 лет), а на Украине — тех, кого не жалко?». И главное, какую цену готов заплатить Зеленский за освобождение Донбасса, Крыма, Приазовья, и насколько эта цена соответствует представлениям самих украинцев, более не готовых «воевать только сердцем»?

«В голове накопилось слишком много вопросов, на которые хотелось бы услышать ответ лидера страны. Потому что, чем более похожими на Россию делает нас эта война, тем меньше у нас шансов на победу», — заканчивает он свой пост.

Резюмируя процитированный выше спич, можно отметить, что, по сути, это такая себе попытка разобраться в природе украинского патриотизма, точнее, его отсутствия. Но, видимо, неготовность Друзенко честно посмотреть правде в глаза и оценить само украинское общество, а также явная зашоренность автора, остающегося в рамках парадигмы противопоставления Украины и России с сопутствующим набором мифических штампов об «этих русских», так и не позволяет украинскому волонтёру-«правдорубу» хотя бы дотянуться до уровня искреннего балабановского «в чём сила, брат?»

Поначалу я планировал долго и упорно расписывать, в чём именно Друзенко не прав, пытаясь сравнивать ситуацию в Израиле или даже в Третьем рейхе — символизм подобных сравнений, конечно, зашкаливает — с нынешними настроениями внутри украинской политической нации, созданной искусственно и потому не имеющей не только опыта государственного строительства, но и желания его построить. Но потом совершено случайно наткнулся на небольшой, пятиминутный ролик на YouYube-канале «Тверской проспект».

В ролике речь шла о проведённом на улицах Твери блиц-опросе жителей этого обычного русского города на тему важности патриотического воспитания. Причём, что интересно, даже в подводке к сюжету ведущая выпуска намеренно разделила истинный патриотизм с его казённой версией, спускаемой сверху по разнарядке.

Так вот, помимо понятных и логичных упоминаний о подвиге наших предков в Великой Отечественной войне и необходимости брать с них пример, о чём говорили все без исключения горожане, остановленные корреспондентом канала, очень важные слова сказала одна молодая девушка, судя по всему, буквально в этом году окончившая школу.

В своей короткой реплике она отметила, что «учить» патриотизму не стоит — искренняя любовь к Родине прорастает сама собой, просто потому, что ты живёшь здесь, и выражается не высокопарных словах, а в простом и легко объяснимом желании сделать её лучше. Сама эта девушка готовится поступать в институт и стать архитектором, чтобы, как она сказал, «у нас были красивые дома».

И по-моему, этой хрупкой тверичанке удалось нащупать самую суть настоящего патриотизма — чувства, когда ты не разделяешь свою судьбу и судьбу Родины, а собственное будущее, равно как и будущее своих детей, связываешь именно с ней.

Именно этого не было на Украине ни в 1991-м, ни в 2004-м, на первом Майдане, ни тем более в 2014-и, когда украинцы уже были готовы убивать и в итоге таки убивали просто за возможность покинуть Украину как можно скорее, за пресловутый «безвиз», за те самые «кружевные трусики и ЕС».

На самом деле конец проекта «Украина» как раз в этом — в отказе граждан считать себя частью «своей» страны. А всё потому, что в их головах слишком долго культивировали мысль, что они особенные, и им все должны — именно на этом Запад в своё время сыграл, отрывая Украину от России, и именно это теперь играет уже против самого Запада — а те, кому «все должны», как правило, сами не считают себя должными никому, даже собственной Родине. Вот и получается в итоге — не народ, а один сплошной «Верхний Ларс»...