Национальная свобода и национальный гнёт украинизации. 149 лет со дня рождения Николая Скрипника
149 лет назад, 25 января 1872 года, в г. Ясиноватая на Донбассе родился Николай Скрипник — революционер, участник гражданской войны, один из создателей Компартии (большевиков) Украины, нарком внутренних дел, нарком юстиции, генпрокурор, председатель Госплана УССР.
Однако, несмотря на большие достижения в разных отраслях государственного строительства, запомнился он, прежде всего, своей деятельностью на посту народного комиссара просвещения, проводя в конце 20-х — начале 30-х так называемую украинизацию.
* * *
От националистического лубка к объективным причинам
В связи с нынешними событиями на Украине, в том числе законами о государственном языке и среднем образовании, которые не только лишают значительную часть граждан возможности пользоваться своим родным русским языком, но и сегрегируют детей в школах по национальному признаку, поднялась очередная публицистическая волна по сравнению постмайданной власти с большевиками. Те украинизировали, эти украинизируют — значит это одно и то же. Сложный теоретический и практический вопрос превращается в примитивный лубок, причём что «черносотенцы», что «бандеровцы» пишут о советской украинизации на удивление одно и то же, только с разным знаком. Если для первых деятельность Николая Скрипника и других его соратников — намеренное уничтожение всего русского в пользу «украинства», и это плохо, то для вторых — то же самое, но хорошо. Такими, не побоюсь этого слова, комиксами сегодня заполнены и российский, и украинский сегменты интернета. Давайте же попробуем наконец спокойно разобраться с вопросом.
Перепись 1897 г. говорит о том, что на территории т.н. Большой Украины (современная территория плюс некоторые плотно заселённые украинцами районы Польши и России) проживало 73% украинцев (малороссов), 12% русских, 8% евреев и 7% других национальностей. Русско-еврейское население в основном было сосредоточено в крупных городах, где господствовал русский язык, и представляло собой пролетариат и интеллигенцию. 93% украинцев жили на селе и были крестьянами. Таким образом, подавляющая часть зарождавшейся украинской интеллигенции — носителей идеи о расширении области применения украинского языка — была именно близкой к крестьянству сельской интеллигенцией. Такое общественное положение накладывало отпечаток и на политические предпочтения носителей украинской культуры. Крестьяне стояли на позициях, близких к эсэрам или левой части УНР, интеллигенция, как обычно, колебалась от крайнего национализма до народничества. Таким образом, найти среди украиноязычного населения твёрдых приверженцев марксизма было непросто — малограмотный крестьянин не прочитает «Капитал», а на уровне лозунгов объяснить ему, почему диктатура пролетариата улучшит его жизнь — дело непростое. Раздать землю по едокам, чего так и не сделало Временное правительство, это да, за это спасибо. А дальше не лезьте.
Вот и оказалось, что выбор невелик — либо отдать эти 70% населения в идеологические руки националистов и потерять Украину, либо найти близких украиноязычному крестьянству лидеров и быстро-быстро заниматься образованием населения, причём таким образом, чтобы оно вызывало интерес, а не отторжение. Именно поэтому было принято решение об украинизации. Программа советской украинизации никогда не ставила целью заставить всех говорить по-украински. Речь шла именно об образовании широких масс населения тем способом, которым это можно было сделать в тот момент. Тем более, русский язык в СССР был на законодательном уровне признан языком межнационального общения, т.е. получил более высокий статус, чем другой язык любой нацреспублики. Почему получил? Из-за великодержавного русского шовинизма? Нет, потому что русский язык был таковым по факту, так исторически сложилось, и правительство большевиков законодательно закрепило этот исторический факт.
«Социалисты в вышиванках»
В марте 1918 года Ленин назначил старого донбасского большевика, проведшего чуть ли не полжизни по тюрьмам и ссылкам, Николая Скрипника главой первого большевистского правительства Украины в Харькове. В феврале 1919 года большевики вступили в Киев и провозгласили УССР. В марте был отменён государственный язык, признано языковое равноправие и право населения определять язык обучения на местах.
Право-то дали, но кто будет учить 70% украиноязычного населения на селе? Откуда брать кадры? А только из по большей части некоммунистически настроенной сельской интеллигенции и галичан-эмигрантов, среди которых были и откровенные националисты вроде Грушевского. Им позволили вернуться и занять не последние места в Наркомпросе. Ситуация усугублялась и тем, что глава украинского большевистского правительства Христиан Раковский был убеждённым троцкистом, всячески поддерживал «местный национализм», выступал за максимальную децентрализацию и национализацию украинской компартии.
Очень немногочисленных ленинцев на Украине разбавляли не только указанные кадры, но и примкнувшие к теперь правящей партии различные «социалисты в вышиванках» вроде бывших украинских социал-демократов, эсэров, боротьбистов и укапистов. Все они несли в партию «украинские настроения». Как «Боротьба», так и УКП (Украинская коммунистическая партия) вышли из шинели идей украинского националиста Михновского, который призывал к созданию «одной, единой, неразделимой, вольной, самостийной Украины от Карпат и до Кавказа». Боротьбисты и укаписты боролись не столько против капиталистов и помещиков за трудящихся, сколько против российских капиталистов и помещиков за украинских трудящихся, а большевиков обвиняли в централистско-антиукраинской политике. Они выступали против марксизма-ленинизма с мелкобуржуазных позиций, с позиций села против городского пролетариата (носителя «паразитирующей» русской культуры) и требовали независимой от России УССР. Во время гражданской войны боротьбисты воевали то за большевиков, то против. В УКП же в первой половине 20-х собралась целая толпа бывших петлюровцев. В итоге всем этим политическим силам отказали в приёме в Коминтерн из-за их откровенного национализма, и они самораспустились, но никуда не делись.
Поскольку они были «знакомыми с местной спецификой» носителями украинского языка, их, за неимением кадров, с удовольствием брали в учреждения образования и культуры. Наглость «социалистов в вышиванках» доходила до того, что экс-боротьбист Блакитный на конференции КП(б)У в 1920 году призывал «отказаться от российских особенностей психологии» и называл идею объединения советских республик в единую страну «возвратом к колониальному управлению». Чуть позже, уже во время скрипниковской украинизации, считавший себя коммунистом украинский националист Мыкола Хвылевой будет рассказывать о том, что русская культура — это «азиатчина», украинской культуре нужно срочно евроинтегрироваться, и даже придумает лозунг «Гэть от Москвы!». Кого-то это удивит, но оба эти деятеля, были раскритикованы, но не расстреляны и даже не репрессированы, а умерли своей смертью.
Короче говоря, в 20-е годы в КП(б)У оказалось огромное количество украинских националистов, которые занимались, прежде всего, вопросами культуры и просвещения.
Сталинские компромиссы
Николая Скрипника вряд ли можно было бы назвать «социалистом в вышиванке». И к украинской сельской культуре он, уроженец Донбасса, проживший немало времени в сибирских ссылках, имел слабое отношение. Но, как большинство активных революционеров с тяжёлой судьбой, он не досконально разбирался в теории, плюс был вынужден лавировать в вышеописанных условиях засилья украинских националистов. Украинская действительность, а именно классовая и культурно-языковая оторванность большинства мелкобуржуазного крестьянства от меньшинства пролетариата, делала УССР крайне нестабильным образованием. Чтобы опереться хотя бы на часть крестьян, нужно было создать совхозы, для совхозов необходима сельскохозяйственная техника, технику могут сделать только городские рабочие, а пока они её сделают, их надо чем-то кормить. То есть украиноязычные крестьяне должны были увидеть в русскоязычных рабочих «своих» и дать им хлеб. Поэтому Скрипник настойчиво убеждал Ленина включить промышленно развитую Донецко-Криворожскую республику в состав преимущественно аграрной УССР. Скрипник видел необходимость в украинизации как демократической акции, призванной показать, что новая власть — не оккупант, что она дружественна украинскому крестьянству и готова создать для него украиноязычное культурное пространство.
«Равнять город по отношению к языку по украинскому селу, лишь бы привести к равнению украинского крестьянина по пролетарскому городу», — писал будущий глава Наркомпроса УССР.
Правильным ли было такое решение? Наверное, да, раз Украину удалось удержать, провести там коллективизацию и индустриализацию, превратить её в самую развитую часть СССР. Несло ли это решение в себе издержки? Вне всяких сомнений.
Сегодня сложно понять, какова была политическая обстановка на Украине начала 20-х. На повестке стоял даже не вопрос об украинизации или не украинизации. На повестке стоял вопрос присоединения к УССР, например, Кубани, или, в крайнем случае, украинизации районов РСФСР с большим количеством украинского населения. Контролировавшие советское правительство на Украине «социалисты в вышиванках» требовали этого без всяких шуток. Центральное правительство после гражданской войны и союзного договора не могло их полностью контролировать. Сила их была такова, что взамен снятия троцкиста Раковского они выторговали карт-бланш на украинизацию, а в 1926 году добились (особенно старался нарком просвещения Александр Шумский) возврата обратно в Москву Лазаря Кагановича — человека Сталина, который стоял на строго антинационалистических позициях.
«Сталин купил украинцев тем, что убрал с Украины Кагановича» — оценил те события Бухарин.
«Диктатор» Сталин в 1928 году с большим трудом привёл вопрос Кубани к компромиссу, сохранив её в составе РСФСР, но согласившись на украинизацию этой территории.
Националиста Шумского надо было снимать, но назначение очередного Кагановича вызвало бы нешуточное сопротивление «социалистов в вышиванках». Поэтому Сталин снова пошёл на компромисс и в 1927 поставил главой украинского Наркомпроса как бы и большевика, но как бы и «своего» для т.н. национал-коммунистов Николая Скрипника. Его задачей стала борьба с левым и правым уклонами, фактически балансирование на лезвии бритвы. Только тем, что Скрипник сумел добиться больших успехов в развитии украинского языка (принятие стандартизированной орфографии, увеличение числа украиноязычных газет, школ, театров, роста образования в целом), он смог эффективно противостоять «социалистам в вышиванках» не нарываясь на обвинения в «шовинизме» и «имперскости».
Он открыто выступил против националистического уклона Шумского, Хвылевого и Волобуева, которые фактически требовали экономической, культурной и языковой независимости от России, т.е. разваливали только-только собравшийся СССР, и победил. Но, как мы уже сказали, не без издержек, поскольку очень часто украинизаторы на местах старались быть святее папы римского и украинизировали то, что не нужно. А кто-то из них (те же галицкие интеллигенты, попавшие в вузы на востоке Украины) — проводил повальную украинизацию вполне сознательно. Поэтому курьёзы, вроде никому не понятных вывесок на исковерканном украинском в том же русскоязычном Харькове, встречались часто. Но курьёзы курьёзами, а «социалисты в вышиванках» на полном серьёзе пытались оспаривать решение союзного Совнаркома о ведении РККА делопроизводства на русском языке на всей территории СССР, требуя от Москвы принимать армейские документы с Украины на украинском языке.
Насильно мил не будешь
«Можно и нужно украинизировать, соблюдая при этом известный темп, наши партийный, государственный и иные аппараты, обслуживающие население, — писал в 1926 году Сталин, обращаясь к украинскому руководству. — Но нельзя украинизировать сверху пролетариат. Нельзя заставить русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский. Это противоречит принципу свободного развития национальностей. Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнёта».
Националистическое сопротивление шло долго и яростно. Так проблемой стал даже статус русских на Украине. Секретарь ЦК КП(б)У Затонский считал, что русских нельзя называть нацменьшинством, поскольку они составляли большинство рабочего класса в УССР. Пытавшийся пройти между Сциллой и Харибдой Скрипник наоборот убеждал остальных, что к русским на Украине нужно относиться как к нацменьшинству со всеми вытекающими из этого правами вплоть до создания нацрайонов. Один из создателей Госплана Юрий Ларин опубликовал в журнале «Большевик» разгромную статью «Об извращениях при проведении национальной политики (в порядке обсуждения)», где убедительно объяснил, почему «насилие над языком трудовых масс неизбежно вызывает рост шовинизма с обеих сторон».
Как результат 19 апреля 1927 г. политбюро ЦК КП(б)У вынес резолюцию «Об итогах украинизации», констатировав «рост шовинистических настроений, как среди русских, так и среди украинских элементов мелкой буржуазии, пытающихся оказать влияние на рабочий класс и даже на отдельных членов партии». Русских всё-таки приравняли к нацменьшинствам, но русский язык стал обязательным для преподавания в школах и для ведения государственной документации (наряду с украинским). Русские не стали коренным населением, но ключевое значение не потеряли. Тем более, вскоре начнётся активная борьба с пустившим корни в республиканском руководстве украинским национализмом.
В отчёте спецкомиссии ЦКК ВКП(б) о результатах обследования практики проведения национальной политики на Украине за 1925—1927 гг. указывалось, что украинизация попала в руки националистам из украинской интеллигенции, а ряд коммунистов на руководящих должностях (имелся в виду в т.ч. и лавировавший Скрипник) не оказывают этому должного сопротивления. Отчёт прямо говорил, что между такими не слишком принципиальными коммунистами и склоняющимися к национализму украинскими интеллигентами сложилось «братское единство» против «великодержавного шовинизма», который они видели в русском языке и русской культуре. Это по сути своей антисоветское единство давило на партию, превращая для некоторых партийцев развитие украинского языка и культуры из средства укрепления советского государства и одного из условий строительства коммунизма «в самоцель».
Оценив все за и против, летом 1932 года Сталин заявляет о засилье националистов в украинских партийных организациях и сворачивает украинизацию. Начинаются массовые увольнения уличённых в национализме работников образования, науки и культуры, а также аресты «социалистов в вышиванках». В 1933 году отменяются и перерабатываются скрипниковские нормы правописания. Самого Николая Скрипника отстраняют от образовательной работы и переводят в Госплан. Кроме того, он становится членом Политбюро КП(б)У, возглавляет делегацию КП(б)У в Коминтерне. Никаким уголовным преследованиям он не подвергается, но последователи его украинизаторской политики публично названы «разрушительными, контрреволюционными националистическими элементами».
На пленумах ЦК КП(б)У от него требовали написать открытое письмо с признанием своих ошибок. 7 июля 1933 года вопрос об ошибках Скрипника был поднят на заседании политбюро. Не дожидаясь окончания заседания, Николай Скрипник вышел из зала и, не выдержав давления, застрелился за столом своей харьковской квартиры.
А чуть позже, в 1937 году, многие чересчур усердные украинизаторы, из тех, которые сделали украинизацию самоцелью, будут расстреляны за антисоветскую деятельность.
