Манифест отречения от однополярного мира. К 15-летию Мюнхенской речи Путина
Прошло 15 лет с момента знаменательного выступления Владимира Путина на Мюнхенской конференции 2007 года по вопросам политики безопасности, которое шокировало западный политикум, убеждённый в том, что побеждённые в холодной войне русские не имеют права оспаривать миф о нерушимости наступившего однополярного мира.
Что произошло в тот день 10 февраля? Почему сейчас нередко с той стороны незримой, но явно новой берлинской стены звучат вымученные признания в собственной недальновидности? Мол, недооценили слова российского президента.
Напомним ключевые пассажи той речи, проецируемые в пропагандистскую истерию вокруг России, не явившейся на войну с майданной властью на Украине, информационно-психологическую войну против газопровода «Северный поток-2», травлю российских спортсменов на пекинской Олимпиаде и т.п.
Февральские тезисы
Путин указал на фундаментальную несправедливость навязанного после холодной войны однополярного мира. Несправедливость в том, что «как бы ни украшали этот термин, он в конечном итоге означает на практике только одно: это один центр власти, один центр силы, один центр принятия решения. Это мир одного хозяина, одного суверена».
Претензия на единоличное правление миром с присвоенной себе функцией «мирового жандарма», предсказал российский президент, «в конечном итоге губительна не только для всех, кто находится в рамках этой системы, но и для самого суверена, потому что разрушает его изнутри».
Отсылая к бомбардировкам силами НАТО Югославии, вводу американских войск в Афганистан, вторжению в Ирак, Путин резюмировал: «Сегодня мы наблюдаем почти ничем не сдерживаемое, гипертрофированное применение силы в международных делах, военной силы, силы, ввергающей мир в пучину следующих один за другим конфликтов... никто уже не чувствует себя в безопасности. Я хочу это подчеркнуть: никто не чувствует себя в безопасности!»
Впереди были франко-британские бомбардировки Ливии с поощрением кровавой ливийской междоусобицы, превратившей эту небедную страну в недогосударство. Впереди ждали удары американскими крылатыми ракетами по Сирии с целью свержения президента Башара Асада. Впереди было выдвижение НАТО к границам России с системами ПРО, обладающими способностью нанесения первого удара. Впереди была попытка перелицовки Украины в «анти-Россию» с перспективой превращения Севастополя в натовский военный плацдарм. Впереди было образование нового военного блока Австралии, Британии и США с нескрываемой целью противостоять Китаю. Список неполный.
Заверения коллективного Запада в том, что законные интересы безопасности России после роспуска Организации Варшавского договора России будут учтены, оказались обманом. В речи президента РФ были воспроизведены слова генерального секретаря НАТО господина Вернера в Брюсселе 17 мая 1990 года: «Сам факт, что мы готовы не размещать войска НАТО за пределами территории ФРГ даёт Советскому Союзу твёрдые гарантии безопасности». И в Мюнхене 15 лет назад Путин резонно вопросил с трибуны: «Где эти гарантии?»
18 февраля Spiegel предал гласности протокол встречи в Бонне глав внешнеполитических ведомств США, Великобритании, Франции и ФРГ от 6 марта 1991 года. «Мы ясно дали понять на переговорах 2 плюс 4 (об объединении Германии, с участием ФРГ и ГДР, а также США, СССР, Великобритании и Франции), что мы не расширяем НАТО за пределы Эльбы (в тексте далее уточняется, что речь идёт не об Эльбе, а реке Одер). Поэтому мы не можем предложить Польше и остальным членство в НАТО», — заявил в ту пору политический директор западногерманского МИД Юрген Хробог.
На Мюнхенской конференции Путину из зала задали вопрос: «Вы признаёте, что расширение (НАТО) — это фактически не расширение, а самоопределение демократических государств, которые захотели пойти таким путём?» В ответ было сказано: «НАТО — это не универсальная организация в отличие от Организации Объединённых Наций. Это, прежде всего военно-политический блок — военно-политический! Почему обязательно нужно выдвигать военную инфраструктуру к нашим границам при расширении?»
Тогда, в 2007 году, российский лидер предложил договариваться. Путин подчеркнул, что «открытость, транспарентность и предсказуемость в политике безальтернативны», что необходим поиск «разумного баланса между интересами» стран, которые — это читалось между строк — нельзя стричь под одну гребёнку и которым нельзя навязывать единые стандарты государственного устройства, общественного уклада и образа мысли.
Вместе с тем проявление доброй воли Москвы не было выражением слабости. Путин просто предупреждал недружественные державы, что их претензии третировать Россию как побеждённую страну встретят отпор.
Реакция по горячим следам и 15 лет спустя
Достаточно всмотреться на фотографии в лицо сенатора Джона Маккейна, сидевшего в первом ряду (до этого просидевшего пять с половиной лет во вьетнамской тюрьме как военный преступник), чтобы суммировать всю палитру эмоций экспертов из 40 стран мира. Смесь изумления, недоумения, разочарования, негодования.
Вспомнилось суждение Исраэля Шамира, язвительнейшего публициста из Тель-Авива, нашего бывшего соотечественника: «Сейчас трудно понять, как в своё время мы могли восхищаться американской свободой: все американские газеты осудили Путина с единодушием, которого в брежневские годы КГБ не умел добиться в московских редакциях. „Нью-Йорк таймс‟, „Лос-Анджелес таймс‟, „Вашингтон пост‟ заговорили о московском правителе с высокомерием и пренебрежением, как охранник тюрьмы „Абу-Грейб‟ о пойманном Саддаме Хусейне. Особенно постарался Макс Бут в „Лос-Анджелес таймс‟: для него Сталин — „фашист‟, Ахмединежад — „Гитлер‟, а Путин — „вошь, которая зарычала‟. Видимо, крепко уязвила его речь президента».
Британская «Файнэншл таймс», раскладывая по полочкам тезисы речи, писала: «Путин в чём-то прав, а в чём-то нет. Он прав, когда говорит, что однополярный мир, установившийся после распада Советского Союза, оказался неустойчивым и уже уходит в прошлое».
Немецкое издание «Хандельсблат» ехидно заметило, что «там, где Никита Хрущёв потрясал ботинком, Владимир Путин использует вербальный лом». А британский еженедельник «Экономист» в заголовке редакционной статьи заключил: «Не холодная война, но холодная ссора».
Как видится из сегодняшнего далёка, мюнхенский бенефис Владимира Путина после того, когда он сумел восстановить территориальную целостность России и управляемость государственность структур, стал вехой во взаимоотношениях с Западом. При этом российского лидера не упрекнёшь в воинственности и категоричности, в сжигании мостов, в возврате к конфронтационной внешней политике.
Как справедливо прокомментировал мне по горячим следам итоги Мюнхена-2007 Александр Дугин, лидер международного «Евразийского движения», «значение мюнхенской речи Путина трудно переоценить, это действительно историческое событие».
«Однополярный мир не состоялся. При этом Владимир Путин в своей мюнхенской речи не объявлял Западу холодную войну. Просто Запад и не прекращал вести её все эти годы, — заметил Дугин. — При Горбачёве и при Ельцине мы этого не замечали. Путин сказал, по сути, что теперь мы всё это понимаем, всё видим, и обманывать нас больше не удастся. Началась новая эра исторического развития, где многополярность становится альтернативной действенной доктриной. В каком-то смысле это геополитическая революция».
15 лет спустя председатель Государственного совета Италии Франко Фраттини признаёт правоту слов, сказанных Путиным в Мюнхене о том, «что мы должны преодолеть однополярность, то есть такое видение, согласно которому США являются глобальным полицейским, который везде наводит порядок».
А Тед Гален Карпентер, старший научный сотрудник по исследованиям в области обороны и внешней политики и главный редактор журнала National Interest, недавно постулировал: «В Мюнхене Путин предупредил своих западных коллег о необходимости изменить курс. Оглядываясь назад, можно сказать, что это была последняя возможность избежать новой холодной войны между Западом и Россией».
Не менее важна связка с первопричиной нового раунда конфронтации между США и Россией. «Последние требования Кремля о гарантиях безопасности и отводе войск НАТО от границ России могут стать финальным предупреждением, — полагает Карпентер. — Соединённые Штаты и их союзники загоняют Россию в угол, и это крайне неразумно, если цель состоит в том, чтобы избежать войны с хорошо вооружённой великой державой».
Манифест отречения и независимости
Мюнхенская речь Путина стала своего рода «манифестом отречения». Россия окончательно отреклась от собственных иллюзий о том, что «заграница нам поможет», что рухнувшие идеологические частоколы откроют путь к братанию с Западом на основе «общечеловеческих ценностей». Не случилось.
Вместо равноправного партнёрства России предложили кредиты МВФ с директивными указаниями, не отвечавшими экономическим интересам и интересам граждан (взять хотя бы уничтожение угольных шахт в Приморье) и нереализуемые по причине скудости бюджета рекомендации (скажем, по нормам Совета Европы расходовать на каждого заключённого в день не менее 10 американских долларов).
Мюнхенская речь была и «манифестом независимости»: «Россия — страна с более чем тысячелетней историей, и практически всегда она пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику. Мы не собираемся изменять этой традиции и сегодня», — провозгласил Путин. Это стало шоком для тех западных политиков, которые мыслили в унисон с Маккейном, требовавшим добить Россию.
Мало кто ожидал, что за короткий исторический срок раздёрганная и разболтанная в 90-е годы страна сумеет собраться с силами и, как выражался канцлер Горчаков, «сосредоточиться».
Остаётся добавить в адрес живущих имперскими иллюзиями «наших партнёров» то, на что им часто указывают китайские товарищи: не говорите, что вас не предупреждали.
Владимир Михеев
