Майдан расчеловечивает всех
Из животного состояния в человеческое наши предки переходили через табуирование. Главное табу — нельзя убивать себе подобных. Правда, очень долго перед обществом стоял вопрос — кто человек, а кто нет.
Представитель другого племени — не человек, а такой же лесной обитатель, как волк или кабан, на которого можно охотиться. Раб — точно не человек, а говорящее орудие. И даже через 15—16 веков после того, как Христос сказал, что все люди братья, папа римский долго разбирался, считать ли людьми латиноамериканских индейцев. Разобрался — считать. Да, с тех пор было много эксцессов расчеловечивания: рабство в США, ужасы колониализма, нацизм и Холокост.
Воюющие стороны и сейчас пытаются придать противнику звериные черты, а себе — высококультурные. Но то, что произошло в массовом сознании у нас на Украине после Майдана — такого, пожалуй, в истории ещё не было. И не стоит вспоминать какую-нибудь Руанду. Украина — не постколониальная страна с племенами полудиких аборигенов на джихадмобилях... Хотя последнее у нас, конечно, уже есть, но локально, не массово.
У нас всё ещё есть заводы и электростанции, театры и филармонии, школы и университеты. Внешне у нас не Руанда, но в сознании людей что-то кардинально сломалось. У нас появились свои хуту и тутси — «майданутые» и «вата», у нас появилось своё радио тысячи хох... холмов в виде, например, сайта «Миротворец», который публикует данные «ваты», то есть «неправильных», «не людей». Да что там «Миротворец», десятки крупных официальных СМИ ежедневно разжигают лютую ненависть к части собственных граждан, а штурмовики-праворадикалы финансируются государством, чтобы с этими гражданами расправляться. «Москалей на ножи!» — кричат они, имея в виду совсем не граждан России, до которых им не дотянуться, но местных «тутси» — русских Украины или «омоскаленных», как они говорят, украинцев.
Как бы страшно это ни звучало, к такой ситуации мы привыкли и даже начинаем находить эффективные инструменты борьбы с дискриминацией и социал-дарвинизмом. Проблема только в том, что однажды запущенное расчеловечивание изнутри остановить нельзя. Постоянная подозрительность, постоянная невольная необходимость (иногда от этого зависит, если не жизнь, то здоровье уж точно) определять в человеке рядом хуту или тутси, «майданутого» или «ватника» не может не приводить к неврозу. А ужас, который в последние годы испытывают здесь тутси, начинает расчеловечивать и их.
— Мы не нарушаем законы, которые вы приняли против нас, — говорят украинские тутси украинским хуту.
— Это без разницы, — отвечают им хуту, — вы виновны уже в том, что вы есть. Вас просто не должно быть.
— Но в Конституции написано...
— В Конституции написано про людей, а вы не люди, вы враги нации.
И, защищаясь, часть тутси невольно начинает принимать дикие правила. В Киеве предположительно националисты избили кастетами человека за футболку с не понравившимся им изображением. Что начали в комментариях к новости выяснять не менее половины тутси? Не жив ли человек, не как его самочувствие, не поймали ли нападавших — нет. Они начали выяснять, что было изображено на футболке. Вроде как от этого зависит, можно избивать человека или нет. Хуту знают, что не только можно, но и нужно. Если тутси ходит с гвардейской ленточкой или гербом СССР — его обязательно надо бить. Но тутси! Они настойчиво требуют сказать, что на футболке. Потому что если герб СССР, то нужно сочувствовать, а если «трызуб», то так ему и надо.
Пытаешься объяснить, что государственные законы, религиозные заповеди и нормы светского гуманизма прямо говорят — человека бить нельзя, но тут-то и начинается проблема. Человека, конечно, нельзя, но человек ли он, если носит футболку не с той символикой? Для многих стало неочевидно. И это — прямой результат Майдана. Майдан — это антигуманизм.
Когда он начался в Минске, украинские тутси быстро поняли, что ждёт тутси белорусских, если Майдан победит. Их вполне обоснованный ужас от возможного торжества хаоса и мрака там, где долго сохранялся не ахти какой красоты, но всё же островок здравости, вылился в поддержку белорусских сил правопорядка до нездравости. Избиение и задержание российских журналистов в Минске было воспринято как должное. Фотографию знаменитого военкора Семёна Пегова, которого в бессознательном состоянии тащит по асфальту омоновец, увидели как победу сил порядка над силами хаоса.
— Мало дали! Я бы ему башку открутила! Есть люди-журналисты, а есть нелюди, но они тоже журналисты, и их задача — война. Им за это платят, — говорят они.
— Так ведь Пегов, как и вы, против Майдана и против войны, — поясняешь им.
— Да-а? — сначала искреннее удивление с намёком на прозрение, а затем выдумывание пустых оправданий. — Ну... а как вы хотели, Белоруссия сегодня по факту горячая точка.
— Поэтому можно бить журналиста?
— А нечего лезть в чужое. Пусть в своей стране разберётся.
— Но он не лез в чужое, он просто делал свою работу.
— Э-э, не лез. До того, как правоохранители начинают бить или тащить, всегда что-то происходит. В-с-е-г-д-а!
— И что такого сделал Пегов?
— Не знаю, я свечку не держал. Кстати, а у него была аккредитация? Ах, ну да, вот же в чём причина!
Страшная ведь картина в голове. Майдан настолько ужасен и катастрофичен, что полицейский, который его разгоняет, не может ударить невинного. Не может, и всё тут. Хоть что-то «вражеское» у врага должно быть, ну хоть отсутствие аккредитации, хоть наглое выражение лица. Не может совсем ничего не быть. Ведь если Майдан — демон, то полицейский с дубинкой — ангел. Если это не совсем так, то сознанию, которое кровью справедливо усвоило, что «Правый сектор*» — плохо, а «Беркут» — хорошо, крышка.
— Журналисты есть разные, есть и продажные! Там разберутся, чего на самом деле делал этот журналист!
Дяди при погонах в высоких кабинетах «там» разберутся? Начальники КГБ, СБУ, генералы Хусейна и Каддафи — известно уже, как они «там» разобрались. Пора бы начать разбираться самостоятельно.
— Опыт Украины прошёл впустую. Надо ногами помогать, чтоб быстрее доходило! — кричат до смерти испуганные Майданом тутси.
— Да за что ж ногами?
— Потому что дальше пойдут кровавые сопли онижедетей и сакральный идиот в качестве жертвы. А в результате крах-разруха во всех областях и надпись «Бацька, вернись!» на заборе.
— Вы сто раз правы, но какое к этому имеет отношение российский журналист Пегов?
Когда выясняется, что журналист российский, в интонациях появляется просветление, злость сменяется вежливостью.
— Прошу прощения, я имел в виду белорусских борзописцев. Говорят, Пегов хороший журналист, был в Донбассе.
То есть если журналист плохой и в Донбассе не был, то можно бить ногами? Да, я понимаю эти чувства. Я знаю украинских журналистов, которые своим языком ненависти непосредственно спровоцировали войну. Да, они заслужили, чтобы их били не только ногами, но и чем похуже. Но нельзя. Нельзя и всё. Табу. Если мы цивилизованные люди, а не лесное племя. А если нас за годы дискриминации и этноцида превратили в лесное племя, то нам конец. Джедаю нельзя убивать безоружного ситха — сам станет ситхом. Такие правила, кодекс джедая, если хотите. Светлая сторона тяжелее, но вы сами честно её выбрали, а значит, должны соответствовать.
Непреложный принцип джедайского антимайданного кодекса — человека бить нельзя. Если речь не идёт о самообороне, конечно, но это не тот случай. Неужели надо сначала выяснить, хороший ли это человек, что он делал в Минске, не брал ли он взятки, есть ли у него аккредитация, и только потом решить, сочувствовать пострадавшему или нет?
Я далёк от гнилой «интеллигентской» позиции примирения преступника и жертвы. Я за борьбу против зла, то есть против социал-дарвинизма и нацизма. Я всей душой на стороне дискриминируемых тутси. Но я не хочу, чтобы лозунгом борьбы за добро и свет стало: «Надо убить всех плохих, чтобы остались все хорошие». Я не хочу, чтобы тутси превратились в хуту, потому что тогда они проиграют.
Человек — продукт обстоятельств и воспитания, нет у него никакой генетически заложенной предрасположенности к злу. Никто ещё не родился нацистом и убийцей. Даже Саурон из «Властелина колец» не родился чудовищем. Поэтому, прежде чем кричать: «Распни его!» (особенно если не слишком хорошо знаешь, о ком речь), неплохо было бы вспомнить знаменитые слова не самого глупого волшебника:
«Многие из живущих достойны смерти, а многие из умерших — жизни. Ты можешь возвращать к жизни? То-то же. Тогда и не спеши осуждать на смерть. Никому, даже мудрейшему из мудрых, не дано видеть всех хитросплетений судьбы».
Люди, запомните раз и навсегда — вы не звери.
Павел Волков
