Лукашенко вновь выторговал отсрочку от реальной интеграции. Почему Кремль уступил?

4 ноября Владимир Путин и Александр Лукашенко подписали 28 программ, которые готовились почти три года. И тут выяснилось, что серьёзного продвижения в деле интеграции вовсе и нет. Даже те пункты, которые требовала Россия включить в интеграционные пакеты — о наднациональных органах и валюте — остались до лучших, не названных времён. Вопрос — почему?

Казалось бы, внутриполитический кризис планомерно уничтожает любые связи Белоруссии с Западом, что даёт России прекрасные шансы выбить из Лукашенко реальные уступки на более тесную интеграцию, которые не получилось выбить в 2019-м. Но вместо этого Кремль почему-то, наоборот, убрал из карт намёки не только на политическую интеграцию, но и вообще на значимые наднациональные институты, которые требовал два года назад. Как объяснить, что вместо того чтобы воспользоваться изоляцией Минска, Москва сдаёт назад, отзывая требования, на которых настаивала всего пару лет назад?

Второстепенность событий 4 ноября подчёркивается тем, что 28 интеграционных программ даже не опубликованы. Часть из них, по-видимому, до сих пор до конца не согласована, а те, что согласованы, в случае публикации могли окончательно обесценить церемонию подписания своей бессодержательностью. Ещё в сентябре, когда стороны представили краткие аннотации к программам, стало понятно, что за годы переговоров из них исчезло практически всё, что было похоже на значимые перемены.

Так, если осенью 2019 года разговор шёл о строительстве союза более тесного, чем Европейский, то к осени 2021-го в программах не осталось ни политической интеграции, ни единой валюты, ни наднациональных регуляторов. Пропали и менее амбициозные цели, типа единой налоговой системы или унифицированной денежно-кредитной политики. Теперь стороны если и собираются что-то унифицировать, то разве что систему почтовой связи и гарантии для клиентов турагентств. А в более значимых сферах налогов, макроэкономики и финансового регулирования унификация не пойдёт дальше «подходов», а едиными станут только «принципы».

Даже на церемонии подписания было видно, как мучаются стороны, пытаясь добавить хоть немного конкретики к своей риторике о качественной новизне, прорывах и многоплановости. Получалось так себе. Совместная работа над созданием нового аппарата зондирования Земли и полёт белорусского космонавта на МКС — сомнительная замена для общей валюты и единого регулятора энергетических рынков, появления которых ещё недавно ожидали после подписания.

Даже там, где программы обещают что-то действительно важное, появление его в реальности совершенно не гарантировано. Судя по тому, как подробно Путин описывал выгоды, которые Белоруссия получает от российской скидки на газ уже сейчас, Москва вряд ли готова увеличивать эти выгоды ещё сильнее, создавая единый энергорынок к концу 2023 года. А долгая работа над интеграционными программами и неясности с их подписанием в очередной раз подтверждают, что внутриполитический кризис не повлиял на привычку Лукашенко упорно торговаться по любому вопросу.

Российский премьер Мишустин уже предупредил, что для реализации подписанного двум странам надо будет принять ещё около четырёх сотен законодательных актов и двусторонних соглашений. Нетрудно предвидеть, что работа над этим займёт никак не меньше времени, чем многолетнее согласование 28 интеграционных программ.

В итоге получается, что в 2019 году, когда позиции Лукашенко были несравнимо сильнее, когда его охотно принимали на Западе и не оспаривали легитимность внутри страны, Кремль требовал от него и единую валюту, и наднациональных регуляторов, и, видимо, даже политическую интеграцию. А в 2021-м, когда разговоры о «загнанном в угол» Лукашенко стали общим местом, Кремль все эти требования отозвал и согласился жить, как жили, потихоньку сближая второстепенные стандарты, отказываясь от требований реальной интеграции.

В Кремле понимают, что Лукашенко не просто контролирует страну, но вся система белорусской государственной власти завязана на него, а потому ломать его через колено слишком рискованно. За последние полтора года в этом отношении мало что изменилось, а потому и нынешний торг Москвы и Минска вокруг интеграционных программ оказался так похож на то, что происходило между ними и десять, и двадцать лет назад.

Конечно, манёвры Лукашенко на Западе добавляли некоторой крепости его позициям, но главным всё равно оставалось нежелание Москвы рисковать, оказывая на Минск слишком сильное давление. Тем более что большой необходимости в таком давлении не было — Россию и без того в целом устраивало существующее положение вещей в её отношениях с Белоруссией.

Собственно, устраивает оно Москву и сейчас — и это ещё один вывод, который можно сделать из трансформации амбициозных интеграционных карт 2019 года в рутинные программы 2021-го. Скорее всего, Кремль был бы не против перейти с Белоруссией на единую валюту, создать наднациональные регуляторы и так далее, но не любой ценой. Намного приоритетнее для него — не допустить ухода Белоруссии на Запад.

В 2019 году в западную сторону засматривался сам Лукашенко, поэтому его пришлось одёргивать с помощью требований углублённой интеграции. Но в 2021 году эта проблема уже неактуальна, главный источник рисков стал совсем другой — это внутриполитический кризис в Белоруссии. И тут излишнее давление на тему углублённой интеграции может только навредить, потому что мобилизует против Москвы не только Лукашенко, но и правящую белорусскую элиту, которая вряд ли захочет рисковать своим статусом, сливаясь с Россией в почти единое государство.

Риски ухода на Запад, связанные с внутриполитической нестабильностью в Белоруссии, гораздо эффективнее купировать с помощью конституционной реформы и контролируемого транзита власти. Причём в этом вопросе и белорусская правящая элита, и даже сам Лукашенко готовы в определённой степени сотрудничать с Москвой. Готовы уже хотя бы потому, что хотят сохранить свои привилегии в долгосрочной перспективе и понимают, что без поддержки России это вряд ли возможно.

Если бы белорусский лидер планировал переизбираться и дальше, то проблем с новым текстом конституции не возникло бы. Но Лукашенко понимает, что ему не стоит ещё раз идти на выборы, надо уходить. Но куда и как именно уйти, чтобы получилось спокойно и безопасно, он пока придумать не может. Отсюда метания с доработанными и переработанными проектами, новым статусом для Всебелорусского народного собрания и так далее.

Для Кремля в этой ситуации главное — удержать процесс транзита в контролируемом, пророссийском русле. Избежать того, чтобы Лукашенко и белорусская правящая элита вдруг начали метаться, искать новых союзников и придумывать всякие безумные схемы. Потому что это может опять обострить ситуацию внутри страны, подтолкнуть ЕС и США к новым подходам и снова повысить риски того, что Белоруссия уйдёт на Запад. По ходу дела можно, конечно, попробовать получить от Минска небольшие бонусы — открыть учебный центр ПВО под Гродно или унифицировать визовый режим. Но главный приоритет Москвы от этого не меняется — он по-прежнему сводится к заботе о том, как бы не стало хуже. И если для этого придётся пожертвовать углублённой интеграцией в пользу спокойного транзита власти, то так тому и быть.