Le Figaro (Франция): «Макрон прав, когда называет французов нацией 66 миллионов прокуроров»
Предприниматель Янн Сотти, живущий в Москве с 2001 года, критикует французский подход к борьбе с пандемией и одобряет политику, проводимую российскими властями. Государство сделало упор на экономику, и ограничительных мер принимается гораздо меньше, чем во Франции.
«Мы облажались с масками, тестами, а теперь ещё и с вакцинами». На улице, в соцсетях и на телевидении французы не скрывают недовольства по поводу «катастрофического» подхода к кризису со стороны санитарных властей. Но действительно ли в других странах трава зеленее? Журналисты «Фигаро» встретились с экспатами, которые работают по всему миру и сталкиваются в повседневной жизни с правительственным авторитаризмом и народным попустительством.
Третья статья цикла посвящена Янну Сотти (Yann Sotty), бывшему директору по маркетингу и операциям Франко-российской торгово-промышленной палаты, который живёт в Москве с 2001 года. Он также основал компанию Welcome Abroad, которая предоставляет рекомендации французским экспатам в России.
Le Figaro: В настоящий момент в России регистрируют примерно те же цифры заболеваемости, что и во Франции. Как выглядят санитарные ограничения в Москве, где вы живёте?
Янн Сотти: Комендантский час после 23 часов был отменён в середине февраля. Сейчас все магазины, рестораны и бары работают в полную силу, хотя ряд мер всё ещё в силе. Например, в кинозалах и театрах может быть занято лишь 50% мест, хотя недавно их было 30%. Кроме того, маски обязательны во всех закрытых помещениях. Государство сделало упор на экономику, ограничений гораздо меньше, чем во Франции...
— По-вашему, французская власть перестаралась?
— Глядя отсюда, кажется, что Франция находится в состоянии психоза. Французы не могут принять смерть. СМИ передают общественное мнение и обостряют этот страх, повышая продажи и посещаемость страниц. Мне кажется, они перегибают палку с обвинениями и скандалами. Если бы СМИ мягче подходили к представлению информации, борьба с коронавирусом, наверное, была бы более эффективной.
Правительство же упорно придерживается демократической позиции и хочет, чтобы его решения соответствовали ожиданиям французского народа. Тем самым оно очень сильно ограничивает свою свободу манёвра из страха допустить ошибку. Все его решения принимаются под прикрытием консультаций, собраний, обсуждений... Это ведёт к ужасной медлительности, которая затягивает ограничительные меры. Но я вовсе не пытаюсь бросить камень в огород французского государства. Макрон прав, когда называет Францию «нацией 66 миллионов прокуроров»! Правительство сделало всё возможное с учётом жалоб, научных познаний и тяжести принятия решений.
— Разве россияне не боятся коронавируса?
— Они — фаталисты. Смерть — часть их жизни. Думаю, именно поэтому здесь наблюдается ослабление защитных мер. Всё начинает отходить в сторону. Сначала продавцы отказывались обслуживать нас без маски. Сегодня её носят не по обязательству, а из вежливости и гражданской ответственности. Сегодня даже целуются. Не знаю, что это, легкомыслие или беспечность. Но то, что нас меньше бомбардируют информацией, безусловно, играет свою роль. Нас меньше пугают, меньше говорят о разных штаммах, цифрах, условиях в больницах...
Кроме того, не стоит забывать, что россияне привычны к кризисам. Они редко жалуются на судьбу и ничего не ждут от государства. Ими руководит прагматизм. Доказательством их находчивости служит кладовая, где они хранят консервы и запасы еды. Помимо этого, ношение маски — привычное дело для россиян, которые довольно близки к Азии, где это в традициях. На работе, если сотрудник заболевает, начальник и коллеги советуют ему вернуться домой, чтобы не заражать остальных.
— Можно ли назвать это эффективным подходом к кризису?
— Проблемы были, как и везде, но, как мне кажется, метод борьбы с кризисом был, скорее, правильным. Меня могут обвинить в пропутинской пропаганде, но я наблюдаю именно это. В России более авторитарный режим, что в этом плане, наверное, играет на руку. Руководство принимает решения быстрее, консультируется с меньшим числом людей. Если оно ошибается, то стучит кулаком по столу и принимает ответственность.
Что касается результатов. Нам говорят о снижении заболеваемости. Не стоит забывать, что у России преимущество в борьбе с коронавирусом благодаря вакцине «Спутник V», на которой практически не отразились конспирологические теории. Кстати говоря, чтобы сделать прививку в Москве, достаточно пойти в ГУМ. Вам не обязательно договариваться заранее, достаточно паспорта, даже иностранного. После прививки там даже дают мороженое. Всё достаточно хорошо устроено, и положительные отзывы среди населения способствовали успеху кампании. Находящиеся здесь французы не боятся вакцинации.
В целом, люди были приятно удивлены подходом к урегулированию кризиса. Разумеется, во время комендантского часа были нарушения: вечеринки с полицейскими облавами, закрытия, скандалы в СМИ... У россиян такой же революционный настрой, как и у французов. Как бы то ни было, люди здесь получили свободу, пусть это и может показаться парадоксальным человеку из Франции.
— Вам хотелось бы вернуться во Францию?
— Сейчас границы закрыты, и у меня нет даже права вернуться без экстренной необходимости. Это серьёзная проблема. Но в любом случае, таких планов сейчас нет. Мне не слишком нравится современная Франция, а Россия предлагает очень комфортную жизнь.
Мне хотелось бы, чтобы моя родина больше смотрела в сторону моей новой страны, а не на запад. Для французов Россия — синоним тоталитаризма, лагерей, СССР... Ситуация с Навальным ещё больше усложняет дело. Думаю, нужно разделять государство и граждан. Россияне любят Францию, её культуру, гастрономию, романтизм, общество... Они были бы рады, если бы французы тоже их ценили. Разумеется, здесь есть что улучшить, например, в плане свободы прессы и соблюдения прав человека... Мы, как французы и почитатели свободы, можем поспособствовать переменам. В любом случае, я вижу, что французским экспатам здесь нравится. Они не хотят возвращаться во Францию. И это о многом говорит.
Стив Танре (Steve Tenré)
