Куда приплыл «философский пароход»? К годовщине депортации «лучших умов» России. Часть 1
«Философский пароход» — один из самых живучих антисоветских мифов, который замечательно объединяет дискурсы как националистов, так и либералов. Это идеологическое клише, раскрываемое как жуткое преступление большевиков против русской науки и культуры, всегда в топе у постсоветской публики с претензией на интеллектуальность.
«Выслали лучших людей России», — принято с придыханием говорить в этих кругах. А зачем высылать «лучших»? Чтобы уничтожить Россию. А почему тогда не уничтожили, а вроде как совсем наоборот? Дальше много мистико-конспирологических вариантов, перечислять их нет смысла. Сегодня же, по прошествии почти 100 лет после указанного события, неплохо было бы спокойно, без идеологического накала, разобраться, кем были высланные люди, какие идеи они несли в общество, как относились к новому государству и чем занимались в эмиграции.
По обоюдному желанию
Во-первых, «пароходные» высылки инакомыслящих, как это часто и оказывается, начались не у нас. В 1919 в США провели массовые аресты (с применением силы) левых активистов. Буквально в течение месяца их в кандалах препроводили на судно Buford, отправили в Финляндию, оттуда поездом — на границу с СССР. 19 января 1920 по льду реки они добрели до Советского Союза. Точных цифр нет, но считается, что на борту Buford находилось 249 человек. Среди них — известные американские анархисты Эмма Гольдман и Александр Беркман. Знаете, как назвали операцию в американской прессе? «Советский ковчег».
Так что, как минимум разговоры о беспрецедентности «философских пароходов» пора бы завершать. Да и на лёд реки в холодном январе несчастных философов большевики не пускали. Мало того, многие из высланных и сами были не против уехать.
«В этом событии, — пишет в своей книге профессор М. Главацкий, — можно найти редкий случай совпадения интересов власти и высылаемой интеллигенции: каждая сторона хотела, чтобы это осуществилось, причём как можно скорее. Из воспоминаний экспатриантов видно, что властями поощрялось создание общественных групп по выезду. Их представителям выделялся государственный транспорт, выдавались различные справки для получения виз и иностранных паспортов, обмена рублей на валюту и т.д.».
Действительно, социолог Питирим Сорокин ещё за полтора месяца до высылки говорил о желании уехать и получил разрешение на командировку, из которой, по всей видимости, не собирался возвращаться. И это понятно. Сорокин симпатизировал Февралю и эсэрам, после первого ареста в январе 1918 обещал больше не заниматься политикой, но ввязался в попытку свержения советской власти в Северном крае («архангельская авантюра»), за что был приговорён к расстрелу. Спас его, по сути, Ленин с помощью статьи «Ценные признания Питирима Сорокина». Оставаться в Советской России Сорокину было вообще не с руки.
Тот же философ Борис Вышеславцев потом утверждал, что его выдворили насильно, но по факту на один из пароходов (их было 5) сел добровольно.
В кругах специфической интеллигенции говорят о почти 2000 высланных учёных. Однако официальные данные показывают иное — 228 человек, среди которых 32 студента. Профессор Главацкий показывает разные подсчёты, согласно которым выслали от 160 до 400 человек. Это вполне сопоставимо с числом депортированных левых активистов из США. Отправленных из СССР вполне объективно было бы назвать правыми активистами, поскольку именно правых взглядов они придерживались и пытались внедрять их в неокрепшие умы своих студентов и коллег.
Зря или не зря
Правда, некоторых технарей действительно выслали зря. Того же участника создания ГОЭЛРО Александра Угримова, который попал под раздачу исключительно из-за работы в «Помголе», но эту историю здесь мы подробно разбирать не можем. Важно сказать, что Угримов вместе с сыном активно участвовали в антифашистском Сопротивлении во Франции и при первой возможности вернулись в СССР.
Условно зря депортировали писателя Валентина Булгакова. Условно, потому что он был толстовцем, пропагандировал среди бывших крестьян, ушедших с Красной армией на фронты гражданской, непротивление злу насилием. Примерно за то же на современной Украине посадили в тюрьму журналиста Руслана Коцабу, а советская власть Булгакова не посадила, терпела. Но когда он на собрании толстовцев 25 декабря 1920 сказал, что «сейчас всё очевиднее становится тяготение народа к учению Льва Толстого, а потому можно думать, что теперешняя насильственная власть будет свергнута, так как народ начинает просыпаться и видит, на какую дорогу он попал», терпение иссякло. Впрочем, не посадили писателя и за призывы к изменению конституционного строя. Булгакова отправили в Чехию, где он прожил до нацистской оккупации, был отправлен гитлеровцами в концлагерь для интернированных, а осенью 1948 с семьёй спокойно вернулся в СССР и до конца жизни работал главным хранителем музея-усадьбы Толстого в Ясной Поляне.
Может показаться бессмысленной депортация астрофизика Всеволода Стратонова. Очевидно, ведь, что специалисты его направления советской власти были чрезвычайно нужны. Может не столько в 20-е годы, сколько дальше, но нужны. Проблема только в том, что до революции астрофизик, будучи зоологическим антисемитом, подвизался редактором черносотенной газеты. Но тогда антисемитизм совпадал с официальной политикой властей, а после революции — нет. Так что за пропаганду антисемитизма в стране советов Стратонова и отправили куда подальше.
А вот левоэсэровского деятеля Илью Баккала выдворили из страны именно за политическую активность. Загадка — его дальнейшая судьба, поскольку он жил в Германии при нацистах, но чем при этом занимался, неизвестно. В 1949 его арестовали в Восточном Берлине и в 1950 осудили на 10 лет за «антисоветскую эсеровскую деятельность». Возможно, конкретика найдётся в архивах, если они, конечно, открыты.
Нечто устаревшее и нечто новое
По поводу клише «лучшие умы» прямо высказалась известный философ и искусствовед Нина Дмитриева:
«До отъезда из России Сорокина и вовсе не считали „властителем дум‟, да и в эмиграции ситуация изменилась несильно: американцы видели в нём „экзотическое явление‟, не более... пик популярности Николая Александровича (Бердяева — прим. автора) и его философии приходится на 1900—1913 годы. Перед началом Первой мировой войны мейнстрим философской мысли в России уже не был связан с религией. Война затормозила процесс, но не прервала, движение в сторону научности возобновилось после революции. Известный филолог Борис Горнунг вспоминал, как в самом начале 1920-х студентом ходил на лекции Бердяева, но им, молодым, уже было неинтересно — они воспринимали услышанное как нечто устаревшее... Ханс-Георг Гадамер (создатель философской герменевтики — прим. автора) на просьбу назвать наиболее ярких представителей русской философской мысли в эмиграции честно признался, что никого не помнит, „разве что Гавронского‟».
Высланные философы действительно не стали большими научными величинами на Западе. Разве что, в какой-то мере, Сорокин. Клише «лучшие умы» появилось исключительно в среде русской эмиграции, среди которой выехавшие из СССР действительно были популярны. А из этой среды фраза известным образом «переехала» в перестроечный Советский Союз.
Надо сказать, что мы неточны, говоря об отъезде «философского парохода» из СССР. Советский Союз был создан 30 декабря, а пароходы поплыли в конце сентября. В то время только-только завершилась гражданская война, и не просто шла борьба за умы, но и создавалось законодательство коммунистического государства. Летом 1922 в Уголовный кодекс РСФСР была включена обычная для любого государства статья об ответственности за призывы к смене конституционного строя, а именно ст. 70, гласившая: «Пропаганда и агитация в направлении помощи международной буржуазии... карается изгнанием из пределов РСФСР или лишением свободы на срок не ниже трёх лет». Таким образом, высылка не была незаконной. Достаточно посмотреть в современный УК любой страны, что будет за госизмену, призывы к изменению конституционного строя и т.д. Лет 10—15 тюрьмы, высылки там не найти. И это 2021 год, а не послевоенные времена столетней давности, когда нравы были в принципе жёстче.
Философское завещание Ленина
Что касается борьбы за умы, в революцию Россия вошла с самым высоким уровнем неграмотности в Европе — порядка 70% населения. Многие из тех, кто считались условно грамотными, умели написать своё имя и что-то прочитать по слогам. Крестьяне и пролетарии несколько лет провоевали и не знали вообще ничего. Чтобы твёрдо, не на уровне лозунгов, а по существу, опереться на народные массы, большевикам надо было их срочно обучить. Ликбезы уже давно работали и давали результат, но уметь читать и разбираться в марксистской философии — не одно и то же. А антисоветски настроенная часть гуманитарной профессуры учила молодёжь бог знает чему.
В том числе и поэтому в третьем номере журнала «Под знаменем марксизма» за 1922 год вышла статья Ленина «О значении воинствующего материализма». Статья стала своеобразным философским завещанием Ленина, жить которому оставалось совсем недолго. В ней Владимир Ильич указывал на связь «между классовыми интересами и классовой позицией буржуазии», с «идейным содержанием модных философских направлений», объяснял, что борьба в области философии является формой классовой борьбы.
Обывательскому сознанию часто кажется, что философия — это какая-то никому не нужная и дикая заумь, а философ — тот, кто философствует, т.е. говорит «за жизнь». Это не так. Философия — наука о всеобщих законах развития природы, общества и мышления. Есть частные науки — математика, физика, химия, биология, лингвистика, психология, социология и т.д. Каждая из них находит закономерности в своей частной области, философия собирает отдельные, т.н. позитивные, науки в единое целое, в систему и общий метод.
Когда философия была спаяна с религиозной мистикой (христианской, исламской, гностической, каббалистической) в Средневековье — это было нормально. Она и называлась тогда метафизикой — тем, что лежит за пределами чувственного мира, который люди пытались осмыслить на имевшемся уровне знаний. Но когда алхимия стала химией, метафизика превратилась в диалектику — впервые созданную философом Гегелем научную систему философского знания. Статья Ленина «О значении воинствующего материализма» — это статья о том, что все должны стать кружком любителей гегелевской диалектики, чтобы, опираясь на изучение истории, материалистически её истолковывать и использовать как оружие в борьбе за общественный прогресс.
Пассажиры «философского парохода» остались в метафизике. Объясняя мир не научным, а религиозно-мистическим образом (если бы хоть христианским, а то ведь эзотерическим и гностическим), они тем самым обосновывали бессмысленность, ненужность и даже вредность социалистической революции, отмены эксплуатации человека человеком, отмены социального неравенства и т.д. Ни одно государство не терпит деятелей, которые с кафедр учат молодёжь против этого государства. Долго ли сегодня продержится во ВШЭ или МГУ профессор, который будет рассказывать студентам про необходимость свержения класса капиталистов?
Подробнее о том, почему конкретно уплыли самые именитые из пассажиров «философского парохода», в продолжении статьи.
