Корона-кризис мировой экономики
В марте 2020 года глобальные рынки пережили обвалы, на фоне которых кризисы предшествующих лет могут показаться ленивой разминкой. Но что удивительно, фронтальный обвал всего, что способно котироваться на бирже, — вызван совсем не типичными факторами. Впервые в истории мировую экономику норовит столкнуть в рецессию не столько перегрев на финансовых рынках или товарное перепроизводство, сколько государства, ведущие борьбу с коронавирусом по принципу, всё больше напоминающему лечение головной боли топором.
Пожалуй, впервые распространение респираторной инфекции выступает в роли провокатора рецессии мировой экономики. Хотя ХХ-XXI столетие оказалось богатым на различные эпидемии, они никогда не приводили к серьёзным экономическим последствиям. К примеру, не столь давняя вспышка лихорадки Эбола в 2014—2015 годах не заставила инвесторов панически распродавать ценные бумаги. Хотя Эбола по сравнению с коронавирусом настоящая смерть с косой, учитывая, что средняя летальность 50% против 4% covid-19. Ничуть не напугало рынки даже то обстоятельство, что 5 случаев лихорадки были зафиксированы в США. Впрочем, абсолютное большинство смертей (11 315 человек) пришлось на страны далёкой Африки, что едва ли могло сподвигнуть биржевиков с Уолл-Стрит на массовые распродажи, а рядовых американцев на закупку туалетной бумаги в промышленных масштабах. Более того, в те годы деловой мир уже вовсю сотрясал предыдущий нефтяной обвал — не до вирусов было.
В 2013 году не сыграл роль катализатора финансового краха ближневосточный вирус MERS. И никак не мог, потому что 2013 год выдался хорошим для финансовых рынков и рынка нефти. Инвесторам хотелось закрыть глаза на всё плохое, что происходило в мире, лишь бы наслаждаться зелёным цветом растущих котировок. Свиной грипп 2009 года пришёлся на весну-лето и тоже прошёл незамеченным, ведь тогда глобальные рынки активно восстанавливались после кризиса 2006—2008 годов. И в эти месяцы биржевики готовы были отмахиваться даже от бубонной чумы, лишь бы ничто не помешало восстановлению котировок. Азиатский грипп 2006 года застал мировую экономику прежде, чем она шагнула в долгую эпоху кризиса, а значит тоже прошёл незамеченным. Пневмония SARS 2003 года — родственная нынешнему коронавирусу, но с гораздо большей летальностью (10%), возможно, немного качнула рынки, но едва ли завалив их на бок. Не явились предвестниками кризисов и вирусы гонконгского гриппа 1968 года и азиатского гриппа 1958 года, хотя только в США они унесли в сумме больше 100 тысяч жизней. Наконец, ужасающая «Испанка» 1918 года никак не давила на американскую биржу — к примеру, индекс Dow Jones невозмутимо подрастал в этот период, игнорируя невообразимые 100 миллионов человеческих жертв эпидемии. Американская биржа устремится в пропасть только 1929 году и совсем не по медицинским причинам.
Однако всё изменилось в 2020 году. Впервые в истории распространение респираторной инфекции превращается чуть ли не в главный фактор падения на финансовых и товарных биржах. Одна из причин столь сильного падения — это болезненное состояние глобальной экономики, которая без всяких вирусов ждала своего часа, чтобы начать скатываться в рецессию. Это и перегретые глобальные финансы, и слабый спрос на товарных рынках, и падающая отдача от всевозможных мер поддержки, вроде денежно-кредитного стимулирования. И тот, в первую очередь, информационный удар, который нанёс коронавирус — явился недостающей последней каплей, чтобы давно хворающая глобальная экономика устремилась на дно.
Впрочем, сочетание кризисных явлений и коронавируса — это не всё, что весь ближайший год рискует изрядно покошмарить мировые финансы, сферу услуг и реальное производство. Пакет «антивирусных мер», принятый ведущими правительствами мира, может быть хоть трижды необходимым с точки зрения биологической безопасности, однако он рискует привести к последствиям, по сравнению с которыми угроза вируса покажется не худшим событием за последние годы.
И это не преувеличение. Тотальный карантин, на который сегодня перешли ведущие экономики мира является губительным для существующей модели мировой экономики. Самоизоляция разрушает главный принцип этой модели — глобальность перемещения товаров, капиталов и людей. Мировая взаимная торговля, равно как сфера авиаперевозок и туризм, уже несёт немалые потери, вынуждая производителей останавливать конвейеры и закрывать офисы. Дополнительный удар по национальным индустриям наносят массовые карантины внутри страны. Изоляция целых обществ ведёт к перемещению потребительского спроса в онлайн, а значит, всё что существует в реальном мире — лишается спроса. Это всевозможные заведения общественного питания, культурные и развлекательные заведения. Это вся сфера услуг, которая в большинстве стран занимает гигантскую долю в экономике.
В свою очередь, наивно полагать, что разорение спекулянтов, турфирм, парикмахерских и авиакомпаний — это якобы вынужденное, но меньшее зло, чем угроза «коронавирусного апокалипсиса». Неплатежи в одних сферах запускают спираль неплатежей во всех прочих сферах и каждый последующий виток этой спирали будет вести к новым банкротствам. Такова механика кризиса. В 1929 году внезапно обнаружилось, что в капиталистической экономике разорение банкиров и спекулянтов заканчивается разорением и голодом широких слоёв населения — рабочих, крестьян, среднего класса.
В 2008 году цепочку неплатежей запустил схлопнувшийся ипотечный пузырь, который вылился в паническую распродажу всех возможных активов. Сегодня же, парадоксальным образом её рискует запустить не спекулятивный пузырь, хотя он никуда не делся и ещё даст о себе знать. На этот раз цепочку неплатежей запустят сами государства, активно изолирующие экономику от внутреннего и внешнего спроса при помощи карантина.
Тут можно возразить, что жить в кризис лучше, чем помирать от вируса. Однако всё несколько сложнее. Большой кризис в экономике завершается всегда одинаково — ужесточением бюджетной политики. Для преодоления последствий кризиса правительства в первую очередь урезают социальные расходы. А это грозит, например, снижением финансирования различных направлений здравоохранения, что закономерно оборачивается ростом заболеваемости и смертности. Или снижением всевозможных социальных выплат, включая пенсии и пособия. В свою очередь, бедность среди определённых социальных и возрастных категорий, а также в целом послекризисный виток бедности в обществе — это снижение рождаемости, снижение продолжительности жизни и прирост смертности.
Экономический кризис — убивает людей, и порой даже кучнее, чем многие эпидемии. Что отнюдь не сенсация. Но смертность от кризиса, увы, не так хорошо наблюдаема, как смертность от коронавируса, о которой нынче говорят на каждом углу. А между тем, последствия для подавляющего большинства людей могут оказаться весьма плачевными, если правительства не прекратят рубить с плеча — целясь в вирус, а попадая во всё, кроме вируса.
