Корбан признался в провокации: «Главное, люди очень нервничали»

Ближайший соратник Коломойского, нынешний глава областной Территориальной обороны Геннадий Корбан рассказал об информационно-психологической операции (ИПСО), которая ввергла в паническую истерику сотни тысяч жителей Днепропетровска.

Напомним этот параноидальный спектакль, развернувшийся под занавес февраля. Якобы, по всему городу российские диверсанты и местные «зрадныки» рисовали специальные круги с красными крестами и ставили особые метки-«тепляки» для корректировки ракетных ударов.

Шуму по теме было очень много. Одного рисовальщика задержали прямо возле Днепропетровской областной администрации. Сама генпрокурор Украины Ирина Венедиктова заявила, что точно такой же знак задержанный успел оставить у здания прокуратуры Днепра. Как взахлёб сообщали городские СМИ, «после осмотра телефона диверсанта-наводчика оказалось — он связан с ФСБ и поддерживает агрессию против страны».

Естественно, никого впоследствии не интересовало, что в руки СБУ попался психически больной житель соседнего Кривого Рога. Главное, массовый психоз с «ракетными метками» стремительно набрал обороты. Толпы людей бродили по улицам, выискивая любые намёки на корректировочные символы. Был случай, когда возбуждённый патриот ломом разбил несколько дорогих иномарок на ночной стоянке у жилого дома. Мужчина был уверен, что мигание лампочек автомобильной сигнализации «указывает цель путинской авиации».

Тем временем власти с клиническим упорством продолжали твердить, мол, подобные метки и маячки нужно уничтожать или, в крайнем случае, сообщать о находке куда требуется. Для верности публиковали фото меток. Смешно, однако, в ответ пресс-секретарь Днепровского метрополитена Артём Костюк попытался призывать земляков к разуму. «Это геодезические метки, которые расставили геодезисты, чтобы следить за состоянием зданий на поверхности при строительстве метро! Ни в коем случае не срывайте их!» — отчаянно обращался Костюк к горожанам на официальной сайте предприятия «Дніпровський метрополітен».

Масла в огонь добавила широко распространённая информация экс-советника министра внутренних дел Антона Геращенко об обнаружении вражеских радиомаяков: «Радиомаяк, по которому наводятся самоуправляемые ракеты по нашим блокпостам, скоплению военной техники... Его надо найти! Наши защитники, бойцы терробороны, осматривайте место вашей дислокации на предмет нахождения таких радиомаяков...».

И вот через два месяца наступил момент истины. В интервью «Украинской правде» Геннадий Корбан признался, что доволен эффектом проведённой провокации.

— В первые дни войны начались эти наши психологические манёвры — крестики, тепляки в окнах... Люди нервничали, хотя это просто приёмы психологической атаки. Люди стали бдительными, они всё замечают, на всё смотрят, на всё обращают внимание. Мы специально организовали колл-центр, чтобы они туда давали адреса, фотографии сбрасывали. Я вам скажу честно — это всё выбрасывалось потом, потому что это обычное... как это называется... новое слово — ИПСО (Информационно-психологическая операция). Причём давали 200, 300, 500 гривен ребёнку или какому-то человеку, который ходил, наносил крестики, или рисовал на столбах или ещё что-то. Повторяю, это ничего не означало, но люди из-за этого очень нервничали.

— А в Днепре были настоящие диверсионно-разведывательные группу?

— Нет.

— То есть, никого не задерживали?

— Нет, СБУ работает, они задерживают периодически каких-то лиц, но вы знаете, сказать, что это массово, так нет.

Кроме того, Корбан похвастался нынешними особенностями организации обороны Днепропетровшины:

— У нас рассредоточены запасы еды, рассредоточены запасы топлива по всей области — нельзя ударить в одну точку и сжечь все наши запасы. Они рассредоточены достаточно мелкими партиями. У нас тут несколько бригад территориальной обороны по 7—8 батальонов. Есть специальные батальоны, которые могут выполнять отдельные боевые задачи. Не только охранять территорию. Например, батальоны связи. Это первое. Второе, чем мы сразу начали заниматься — фортификации. То, чем никто не занимался. Сегодня мы фактически достраиваем четвёртый рубеж обороны. Если в войне 2014 года мы использовали откровенный блеф и говорили: «Вот мы тут сейчас, тут у нас добробаты, мы сейчас зайдём, найдём», и этого боялись, противник этого боялся — это чувствовалось, то сейчас всё иначе.