Когда появился русский танк Т-34, Гитлер торжествовал. Из воспоминаний рейхсминистра вооружений
После окончания Второй мировой немецкие генералы, как известно, принялись обвинять Гитлера в том, что он своим некомпетентным вмешательством помешал им довести войну до победного конца. Дескать, ефрейтор, что с него возьмёшь, не дал профессиональным военным победить.
Свои претензии к фюреру были и у руководителей немецкой военной промышленности. Вот, например, как Альберт Шпеер, бывший рейхсминистр вооружения и военного производства, оценивал роль Гитлера в развитии танковой промышленности Германии.
Шпеер признавал: «В этом вопросе он был подкован: держал в голове цифры, помнил результаты испытаний на поражение и на начальную скорость снарядов». Причём относилось это не только к танковой промышленности: «Гитлер знал все виды вооружений и боеприпасов по их калибрам, длине стволов и дальности боя, в его голове прочно сидели данные о важнейших видах вооружений на складах и об объёмах их месячного производства. Ему не составляло труда детальнейшим образом сопоставлять выпуск продукции с нашими программами и делать из этого свои выводы».
Гитлер и запчасти для танков
Вот только, по мнению Шпеера, на пользу дела это не шло: «Принимаемые Гитлером решения вели не только к обилию параллельных разработок, но и ко всё менее обозримым проблемам материально-технического обеспечения. Особенной помехой было то, что он не придавал значения достаточному обеспечению войск запчастями. Генеральный инспектор бронетанковых войск генерал-полковник Гудериан неоднократно обращал моё внимание на то, что при быстром ремонте, с минимальными расходами, можно было бы иметь в своём распоряжении больше боеспособных танков, чем наращиванием производства новых машин в ущерб запчастям». Но переубедить фюрера Гудериану не удалось: «Гитлер настоял на приоритете новой продукции...». Что такое дефицит запасных частей для бронетехники, да ещё во время войны — вряд ли это нужно пояснять. В этом вопросе правота Гудериана выглядит совершенно очевидной.
Обвинил Шпеер Гитлера и в утяжелении новых танков: «Поскольку „Тигр‟ в первоначальном своём варианте был рассчитан на 50 т, а затем под давлением Гитлера дошёл до 57 т, то мы решили освоить тридцатитонный танк нового типа, который, как говорило уже его название „Пантера‟, должен был отличаться большими скоростью и манёвренностью. Это достигалось его относительной лёгкостью и мощностью двигателя от „тигра‟. Однако, в течение года на него под давлением Гитлера было навешано столько брони и больших по калибру орудий, что, в конце концов, он с 48 тоннами вышел на проектный вес „Тигра‟».
Память Гитлера на цифры была кошмаром его окружения
Рейхсминистр вооружения даже утверждал: «Когда появился русский танк Т-34, Гитлер торжествовал: он увидел в нём подтверждение правоты своего давнего требования снабжать танки более длинными орудийными стволами. Ещё до моего назначения министром я как-то в саду Рейхсканцелярии стал свидетелем горьких сетований Гитлера после осмотра им танка на упрямство управления сухопутных войск по вооружениям. Оно не поняло смысла его требований оснастить танк длинноствольной пушкой, обеспечивающей большую начальную скорость полёта снаряда».
Специалисты пытались возражать Гитлеру: «У армейского управления по вооружениям были свои контраргументы: длинный ствол на не предназначенном для этого танке поведёт к перегрузке его передней части, столь радикальное новшество чревато опасностью того, что вся конструкция потеряет устойчивость».
Когда-то фюрер был способен выслушивать возражения: «В 1942 году Гитлер ещё старался не обрывать подобные дискуссии окриком. Тогда он ещё спокойно выслушивал возражения и спокойно же приводил свои аргументы. Хотя, конечно, его аргументы имели особый вес». Но со временем эта способность у него утрачивалась.
Альберт Шпеер писал: «Выглядевшая несколько наивно слабость Гитлера блеснуть цифровыми данными... обнаруживала в нём дилетанта. Он всегда старался выглядеть ни в чём не уступающим специалистам, а то и превосходящим их. Подлинный профессионал не станет, и вполне оправданно, перегружать свою голову деталями, которые он может уточнить по справочнику или получить от помощника. Гитлеру же, напротив, важно было для самого себя продемонстрировать свои знания. В этом была для него особая радость. Свои сведения он черпал из огромной книги в красном переплёте с широкой поперечной жёлтой полосой. Этот непрерывно пополнявшийся реестр тридцати-пятидесяти видов вооружения и боеприпасов всегда лежал на его прикроватном столике. Иногда во время совещаний по военным вопросам порученец по его приказанию приносил эту книгу, если ему требовалось перепроверить какую-то цифру, названную кем-либо из участников и моментально поставленную им под сомнение. Книга открывалась, и раз за разом подтверждалась правота Гитлера и безжалостно обнажалась неинформированность какого-нибудь генерала. Память Гитлера на цифры была кошмаром его окружения».
Казалось бы — всё ясно. Дилетант — бывший ефрейтор с хорошей памятью помешал не только генералам войну выиграть, но и руководителям танковой промышленности не позволил обеспечить войска бронетехникой в должном количестве и должного качества.
Вот только Шпеер, старавшийся быть объективным, при всех своих претензиях к фюреру, всё же признавал: «В центре многочисленных совещаний у Гитлера стояло утверждение программы вооружений для армии. Подход Гитлера был таким: чем больше я требую, тем больше и получаю. К моему удивлению, программы, выполнение которых специалисты-производственники считали невыполнимыми, оказывались в конце концов даже превзойдёнными. Авторитет Гитлера высвобождал резервы, которые никто не мог заранее учесть».
То есть принцип руководства — «чем больше я требую, тем больше и получаю», очень хорошо знакомый не только в Германии, успешно срабатывал, планы, которые производственники считали нереальными, даже перевыполнялись? Сможет ли кто-нибудь подсчитать, какое количество, например, танков, дополнительно немецкие войска получили благодаря такому принципу?
Срабатывал, правда, он до определённого момента. Шпеер вспоминал: «Начиная с 1944 г., впрочем, он (Гитлер — М. К.) предписывал утопические программы, а наши попытки разместить их по предприятиям вели, скорее, к снижению выпуска продукции».
Но в 1944 году, по мере утраты или сокращения Германией возможности получения нефти и сырья для металлургии, в условиях острого дефицита квалифицированной рабочей силы и катастрофической ситуации в воздушной войне любые планы превращались в утопию...
Максим Кустов
