Как насчёт «мочить в сортире»?

«На улице идёт дождь, а у нас идёт концерт», — ставшая крылатой фраза из знаменитого кинофильма «Покровские ворота». Почему я её вспомнил? Почему она не идёт у меня из головы? Кажется, понял... Где-то неделю тому назад, выйдя в прямой эфир программы «60 минут», военкор ВГТРК Александр Сладков так описал происходящее на Украине и вокруг неё: «против нас идёт война, а у нас идёт СВО».

Тогда я не придал значения этим словам. Увы, но упорное желание наших властей представить спецоперацию как нечто отдельное, не нарушающее привычный ритм жизни мирных граждан России, уже порядком набило оскомину. Все, кого это возмущало и раздражало, смирились. В том числе и я.

Но вчера нам наглядно показали разницу между войной и СВО. А она в безнаказанности. Безнаказанности тех, кто не выбирает методов для борьбы со своим противником, в данном случае с нами. Безнаказанности, к которой мы сами их приучили.

За день до событий в Красногорске наши доблестные ВКС нанесли удар по критическим объектам украинской энергетической инфраструктуры. В том числе и по знаменитому Днепрогэсу. Наша атака стала обещанным ответом на методичное уничтожение Белгорода со стороны украинских боевиков.

Как отмечали украинские телеграм-каналы, это был первый удар за два с лишним года, когда били не по распределяющим сетям, которые, в общем-то, довольно легко восстановить, а по производящим энергию центрам, восстановление которых при определённом уровне повреждений весьма затруднительно.

Почему? Почему первый такой удар за два года? Нам что-то раньше мешало? Или у нас по этому поводу были какие-то особые соображения и причины, весьма далёкие от тактики и стратегия ведения боевых действий?

Те же причины, по которым мы до последнего берегли аммиакопровод «Тольятти — Одесса». Те же, из-за которых ни один даже шальной снаряд не упал рядом с ветками газопровода Уренгой-Помары-Ужгород. Того самого, проходящего через территорию Украины, по которому всё это время бесперебойно качается газ в Европу.

Ну, хорошо. Возможно, я ничего не смыслю в военном деле. И по электростанциям мы не били, чтобы Украина не погрузилась во тьму, и наши войска не заблудились при наступлении в ночное время. Допустим.

Ну а как быть с мостами? Мостами через Днепр. Мостами через Западный Буг, Збруч, Днестр. Мостами, через которые с запада на восток в зону проведения СВО идёт беспрерывный поток западного вооружения и украинских солдат. Какие возражения были у нас на этот раз? Гуманитарные? Экологические? Может, этические? Мол, нехорошо, люди строили, а мы разрушаем...

Что нам мешало разрезать Украину надвое по Днепру, изолировав тем самым зону боевых действий? Быть может, как плохому танцору наличие «cojones» (погуглите перевод с испанского)? Или наоборот — их полное отсутствие?

Я уже не спрашиваю, что нам мешало наносить широко разрекламированные удары по «центрам принятия решений». По зданиям, сооружениям, по конкретным людям, в конце концов.

Знаете, сколько российских генералов погибло за время СВО? По официальным данным — семеро. А сколько представителей высшего командного состава ВСУ было уничтожено за тоже время? Ни одного.

Все, кого когда-то привёл с собой бывший главком Залужный, были уволены Зеленским. Уволены, а не ликвидированы точным выстрелом нашего снайпера. Единственная жертва — бывший «денщик» Залужного, майор Частиков, который якобы заигрался с боевой гранатой. Это по версии украинского следствия, разумеется.

Впрочем, и в России, по версии уже наших следователей, были профессиональные военные, не умевшие, «как выяснилось впоследствии», обращаться со столь взрывоопасными предметами. Один народ, чего уж... Но сейчас не об этом.

Тронуть самого Зеленского нам, видимо, не велит совесть или слово, данное израильскому экс-премьеру Нафтали Беннету. Если верить его откровениям, конечно же. Но что нам мешает дотянуться, скажем, до главы ГУР МО Украины Кирилла Буданова? Опять какие-то «соображения»? Или просто руки коротки? А все слова про «красные линии» и неотвратимость возмездия — не более чем пустой трёп?..

Когда в видеоролике, размещённом в одном из телеграм-каналов, я увидел убийцу, заходившего в «Крокус», то сразу обратил внимание на его походку «на полусогнутых» — мелкими шажками, на то, как он держит автомат, на отточенное движение рукой во время перезарядки. Всё это сразу же заставило меня вспомнить многочисленные ролики в Сети об обучении украинского спецназа американскими инструкторами. Именно американскими. Наши двигаются иначе — шаг другой. Даже мне, дилетанту, понятно, что это был хорошо обученный профессионал. Профессионалы...

24 сентября 1999 года во время пресс-конференции в Астане тогда ещё премьер-министр России Владимир Путин произнёс свою, ставшую впоследствии знаменитой фразу «мочить в сортире».

«Мы будем преследовать террористов везде. В аэропорту — в аэропорту. Значит, вы уж меня извините, в туалете поймаем, мы и в сортире их замочим, в конце концов. Всё, вопрос закрыт окончательно», — так это прозвучало в контексте произведённой накануне бомбардировки Грозного российскими ВВС.

И ведь тогда эта «концепция» дала результат. Пусть и не сразу, но всё бандитское подполье в Чечне было разгромлено. Дудаев (ещё в 1996-ом), Масхадов, Хаттаб, Басаев, Радуев, Умаров и прочие — были уничтожены или взяты в плен в результате точечных ударов или филигранно проведённых спецопераций. Да-да, вот, что называется спецоперацией, а не вот это вот всё...

И пока мы не вспомним собственный недавний опыт, и не вернёмся к практике борьбы с терроризмом, поставленным на поток на государственном уровне, мы так и продолжим выражать «глубокую озабоченность» в перерывах между похоронами гражданских.

Может, хватит уже, наконец?