Иван Лизан: О феномене гиперсемиотизации
В прошлом году издательство «Новое литературное обозрение» выпустило добротную книгу «Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР». И, как ни странно, книга эта даже не столько об опасных вещах (китайские ковры с ликом председателя Мао, свастики в домах, пуговицах и штриховке гравюр на школьных тетрадях), сколько о механизме гиперсемиотизации.
Семиотика — это наука о свойствах знаков и знаковых систем. И в тот момент, когда белорусский протест перешёл из количества в качество, выплеснувшись на улицы Минска, при этом проиграв в первые же три дня организованной власти, протестная активность перешла в сферу противостояния символов.
Протестующие носили БЧБ флаги, вывешивали их на балконах, а лоялисты называли флаг фашистским и проводили параллели между протестующими и нацистскими карателями. Собственно, использование символов — вещь привычная и логичная: как только крымчане в 2014 году вышли с российскими триколорами, по всей Украине резко увеличился спрос на синюю и жёлтую краски — в цвета украинского флага раскрашивали всё, до чего дотягивались руки сторонников майдана.
Гиперсемиотизация — это состояние, когда люди начинают видеть несуществующие знаки. В норме их видят психически больные люди (звуки дождя для шизофреника могут быть посланием, тогда как для здорового человека не более чем фоновый шум), а при гиперсемиотизации их видят лица без каких-либо психических отклонений. И количество лиц, распознающих такие знаки, увеличивается в силу того, что знаки выгоднее видеть, чем не замечать: в бюрократической вертикали лучше перебдеть, чем недобдеть.
А в РБ такая охота началась практически сразу: вся властная машина оказалась в состоянии гиперсемиотизации: силовики видели символы протеста не только там, где они реально были, но и там, где их не было. И сводка различных задержаний, приведенная порталом Tut.by, является тому доказательством: одно дело сознательно вывешенные на балконе БЧБ полотенца, и совсем другое — задержание человека за цвет штанов, купленных задолго до начала активной фазы протестов.
Собственно, в РБ перебдели, и за время активной фазы протестов под горячую руку попали немые за выкрикивание оппозиционных слоганов, модники с носками и штанами неправильной расцветки, а также розовыми тапками с белой полосй, любители украшений в виде бело-оранжевых снежинок, и даже выражение протеста зефиркой. Смех смехом, а дела реальные и люди понесли реальные наказания в виде штрафов, ареста и иных не менее неприятных социальных последствий.
На Украине запретили советскую символику, а за символику непризнанных республик можно заехать в СИЗО, однако силовики и политические украинцы не охотились за теми, кто ходил в одежде цветов флага ДНР или ЛНР. Схожая история и в непризнанных республиках: в детских садах дети рисуют синими и жёлтыми цветами весёлый и грустный дождик, и никто не жалуется в МГБ на воспитателей за проукраинскую пропаганду.
Украина в гиперсемиотизацию не свалилась, потому что там не оказалось настолько привлекательных символов протеста (российский триколор там популярным не был, знамёна республик тем более), а также потому что власть майдана крайне жестоко насадила новую идентичность. В РБ же — за неимением какой-либо иной протестной символики — символом протеста стала БЧБ расцветка.
Возможно, ещё одна причина гиперсемиотизации в РБ — небольшая территория страны, высокая плотность населения (все обо всех знают и все за всеми присматривают) и большая концентрация силовиков.
Вывод из этой истории простой: в российском обществе полно линий потенциальных расколов, на которых можно играть, и — в случае обострения социально-политической обстановки — власти важно не свалиться в состояние гиперсемиотизации, ведь каждый такой случай ломает кому-то жизнь и входит в историю как пример репрессий со стороны государства.
Расколы легче предотвращать, чем преодолевать, поэтому власти нужно быть крайне активной в сфере НКО и социальных проектов, так как одними запретами раскол не преодолеешь.
