Иван Лизан: крах игровой индустрии
2021 год можно назвать катастрофой для игровой индустрии: крупные издатели почти все как один оказывались в эпицентрах крупных скандалов, топовые игры с треском проваливались, оказываясь сырыми недоделками, а коллективы разваливались.
Крупные издатели — а рынок ААА-игр (аналог блокбастеров в кинематографе) уже стал вотчиной олигополий — уже давно являются публичными компаниями: ими управляют наёмные топ-менеджеры, их акции торгуются на бирже.
Если частная компания может позволить себе выпустить игру раз в несколько лет, предоставив геймдизайнерам возможность творить и экспериментировать (а игры — это искусство и творчество, сопряжённые с риском), то крупный издатель рисковать права не имеет, из-за роста цены ошибки.
Как итог:
— Игры засериаливаются и становятся франшизами, так как производство сиквела всегда менее рискованно по сравнению с разработкой продукта по новой интеллектуальной собственности. Одновременно засериаленность позволяет сэкономить деньги и время для разработки каждой последующей части, но оборачивается утратой интереса со стороны разработчиков и игроков.
— Над разработкой трудятся уже не одна-две студии, а 3–5 и даже больше, каждая из которых делает свою часть работы, зачастую не видя общего замысла, что усложняет сборку всех частей игры (механик, сюжета, сеттинга, персонажей) и их шлифовку.
— Наличие агрессивных меньшинств (ЛГБТК+) с возможностью доступа к деловым СМИ вынуждает вплетать в игры «повесточку», вызывающую отторжение у игроков. Норма — проведение фокус групп среди трансгендеров для выбора женского персонажа, вплетение в сюжет «сильных» женщин и женоподобных мужчин, «выжигание» из игр «неполиткорректного» контента, созданного порой десятилетиями ранее. Нежелание заниматься этим может привести к медийному скандалу с падением котировок акций и «отмене» разработчика.
— Внедрение в корпорации на позиции топ-менеджеров людей из других сфер, крайне далёких от игр, приводит к примату менеджеров над творцами. Приоритет менеджера – рост финансовых показателей, для которых уже мало продать игру за стандартные для западного рынка 60 (и даже 70) долларов. Игра начинает обрастать дополнительными инструментами монетизации, среди которых различные издания, платные дополнения, сезонные и боевые пропуски, внутриигровые магазины, ускорители прокачки и даже NFT-токены. Геймплей намеренно растягивается, игра насыщается гриндом (добыча внтутрииговых предметов) и гриндволлами, которые вынуждают вас проводить в игре десятки часов, занимаясь рутинными действиями, а вам как игроку предлагается за деньги пройти дальше в рамках нового принципа монетизации «плати чтобы не играть».
Все изложенные выше тенденции ещё и усугубились пандемией и переходом разработчиков на удалёнку, что нарушило между ними коммуникацию, лишило их доступа к «железу» и предельно усложнило работу тестировщикам.
Как итог — игры-недоделки, которые проваливаются в продаже, становятся ненавидимыми игроками и не отбивают вложенные и них десятки (порой и сотни) миллионов долларов. Это запускает череду ответных действий со стороны топ-менеджеров, которые, спасая себя и свои премии от гнева акционеров, разгоняют студии, увольняют разработчиков, а затем и сами лишаются поста.
Платформодержатели (Sony и Microsoft) оказываются единственными, кто ещё выпускает более-менее законченные (как в техническом, так и сюжетном плане) игры, в противном случае им не удастся убедить игроков покупать консоли и подписку.
Примат менеджеров над разработчиками убивает ААА-индустрию, но разработчики открывают мелкие студии и выпускают игры категорий АА, B и С, где недостаток бюджета компенсируется творческой составляющей.
В текущих условиях лучшее, на что может рассчитывать крупный игровой издатель — стать частью платформодержателя в результате сделки поглощения. В противном случае его ждёт череда скандалов, ненависть со стороны игроков и гибель при под пятой эффективных менеджеров, ублажающих акционеров.
