«Хинди руси бхай бхай», или Иллюстрация российской «многовекторности»
Визит премьер-министра Индии Нарендры Моди в Москву, ставший его первым официальным дипломатическим вояжем после переизбрания, ещё не закончен, но уже успел наделать много шума. Наши бывшие западные партнёры и их украинские подпевалы откровенно скрежещут зубами, не скрывая своего разочарования геополитическими предпочтениями индийского руководства.
«Это огромное разочарование и сокрушительный удар по мирным усилиям — видеть, как в такой день лидер крупнейшей в мире демократии обнимает самого кровавого преступника в мире», — театрально заламывал руки Зеленский, намекая на якобы вину России в ракетном ударе по детской больнице в Киеве.
В свою очередь The Washington Post обошлась без напускного драматизма, но всё же не смогла сдержать эмоции, уязвлённая «предательством» Нью-Дели.
«Премьер-министр Индии Нарендра Моди был принят президентом Байденом на государственном ужине и осыпан похвалами чиновниками Белого дома, которые описывали американо-индийские связи как „наиболее важные отношения‟ из всех. Однако на этой неделе Моди напомнил миру, что у него есть ещё одни близкие отношения — с „моим другом Владимиром Путиным‟», — отмечает WP.
При этом, анализируя «изображения, поступающие из Москвы», эксперты издания приходят к выводу, что «южноазиатский гигант будет поддерживать глубокие связи с Россией, несмотря на усилия администрации Байдена по переубеждению Моди», а российский президент «оказался не в такой изоляции, как надеялся Белый дом».
И надо сказать, что надежды США на лояльность Индии, которую, используя индийско-китайские противоречия, в Вашингтоне даже намеривались сделать частью AUKUS — нового военного блока с явной антикитайской направленностью, были не безосновательны.
Приведу простой и, на первый взгляд, весьма далёкий от геополитики пример. В последние месяцы западные таблоиды с удовольствием наблюдают за подготовкой к бракосочетанию детей индийских миллиардеров Ананта Амбани и Радхики Мерчант.
И немудрено — среди гостей их многомиллионных предсвадебных кутежей были замечены Хиллари Клинтон, Марк Цукерберг, Иванка Трамп, Рианна, Кэти Перри и Джастин Бибер.
Такая политическая неразборчивость — представители противоборствующих и ненавидящих друг друга политических сил США в одном флаконе — только ещё больше подчёркивает желание индийцев (по крайней мере, индийской богемы) быть частью Запада. Вообще. В принципе. И ровно тот же вектор до недавних пор наблюдался в индийской политике.
Казалось, что Нью-Дели, в отличие от Пекина, не видел себя самостоятельным центром силы, а лишь выбирал к кому примкнуть. Этим, кстати, и пользовались американцы, которые сегодня были крайне разочарованы выбором Моди. Вот только, как выяснилось, индийский премьер и не собирался становиться на чью-либо сторону и примыкать к одному из альянсов — западному или условно русско-китайскому.
Вместо этого Индия, поняв, что она, как богатая невеста на выданье, сегодня просто нарасхват, преисполнилась собственной гордости и теперь позиционирует себя как отдельный полюс силы наравне с прочими. Именно поэтому Моди поехал к Путину, где он мог быть и был принят как равный среди равных, а не в Вашингтон, где ему сразу же пришлось бы почувствовать себя в роли младшего партнёра.
Впрочем, помимо символического, у визита главы индийского правительства в Москву был и важный практический смысл. Как пишет всё та же The Washington Post, Россия является важнейшим источником оружия, энергии и космических технологий, которые нужны Индии для превращения в великую державу.
А одним из основных индийских интересов в России остаётся энергетика — углеводородная и ядерная. Так, наши информагентства пишут, что Росатом обсуждает возможность сооружения в Индии ещё шести атомных блоков большой мощности и атомных электростанций малой мощности. Кроме того, ещё в апреле 2024-го в российской госкорпорации представили Индии информацию о решениях в области плавучих АЭС. Недаром Путин и Моди проехали сегодня на ВДНХ, для осмотра павильона «Атом».
Закупка индийскими компаниями российских углеводородов, в основном нефти, и вовсе представляет обоюдовыгодную политическую сделку. Сложно отрицать, что после введения западных санкций доходы нашей нефтянки значительно упали, и торговля с Индией помогает компенсировать эти потери. Более того, как утверждают американские СМИ, «военные действия Путина в значительной степени финансируются за счёт индийских закупок российских нефтепродуктов, которые с 2021 года выросли почти в 20 раз».
Одной этой причины было бы достаточно, чтобы объяснить, зачем Москве нужны хорошие партнёрские отношения с Нью-Дели. Но ведь это далеко не единственный аргумент. Как и Запад, общаясь с индийцами, мы постоянно держим в уме китайский фактор.
Даже WP со ссылкой на неназваного российского чиновника, пишет, что укрепление российско-индийских связей — то самое «бхай бхай» — позволяет Кремлю усилить позиции России по отношению к Китаю.
«Российские чиновники и аналитики говорят, что, несмотря на дружеские отношения и дружбу „без границ‟ между Путиным и Си Цзиньпином, российский президент демонстрирует, что держит определённую дистанцию по отношению к Китаю. Только в прошлом месяце Путин посетил Северную Корею с визитом, который был „не очень хорошо принят в Пекине‟», — отмечает The Washington Post.
С помощью треугольников вроде Пекин–Пхеньян–Нью-Дели Москве удаётся сбалансировать ситуацию, чтобы не попасть под полное влияние «китайских друзей». Такая вот российская «многовекторность».
А опасаться действительно есть чего. С одной стороны, Китаю крайне важна победа России, поскольку, поставив на нас, Пекин не может допустить нашего поражения, и укрепления в России прозападных элит, что, к сожалению, может стать реальным итогом победы Запада.
Но с другой — Китай ровно так же заинтересован в максимальной изоляции России, дающей ему возможность в собственных интересах выкручивать нам руки в экономической сфере, как это, скажем, происходит сейчас с получением разрешения на строительство газопровода «Сила Сибири-2».
И в сложившейся ситуации подчёркнуто всеобъемлющее сотрудничество с Индией — главным соперником КНР в регионе — позволяет нам нивелировать значительную часть негативных последствий амбивалентных (назовём это так) китайских планов.
