Голод и честь блокадного Ленинграда
Сегодня в России тихий не очень пафосный и преисполненный памяти и скорби праздник — День воинской славы — День снятия блокады Ленинграда 27 января 1944 года. Блокады, которая продолжалась 872 дня и стоила защитникам города миллионы жизней.
И сегодня, в принципе, можно только напомнить, зачем нужна была защита Ленинграда такой ценой. Стране и людям нужен был символ стойкости, поддерживающий веру в неизбежную победу, а армии — стратегический фактор, который сковывал войска противника, оттягивал их от более важных стратегических направлений и не дал объединиться гитлеровцам с войсками враждебной Финляндии. И всё это блокадный Ленинград выполнил такой страшной ценой — только от голода в блокаду, по разным подсчётам, умерло от 800 тысяч до 1,5 миллиона ленинградцев.
И это неудивительно, ибо, это уже известно всем, но многими «забыто», рацион в пайке ленинградцев в первые недели блокады составлял: рабочим — 250 граммов хлеба в сутки, служащим, иждивенцам и детям до 12 лет — по 125 граммов, личному составу военизированной охраны, пожарных команд, истребительных отрядов, ремесленных училищ и школ ФЗО, находившемуся на котловом довольствии — 300 граммов. Причём хлеб только на 50% был из муки, а всё остальное — 10—15% отруби, 35—40% — молотые древесная кора, сушёные стебли травы, шелуха зерна, отделённая при обмолоте, а иногда и древесная целлюлоза.
К моменту прорыва блокады Ленинграда 18 января 1943 года рабочий горячих цехов получал в сутки — 700 граммов хлеба, рабочий иных производств и инженерно-технический работник — 500 граммов хлеба, служащий — 400 граммов, иждивенцы и дети до 12 лет — по 300 граммов. При этом ленинградцы защищали свой город на полях сражений и ковали его победу на производстве. И при этом сдали 144 тысячи литров донорской крови тем, кто в ней нуждался.
Голод, всепроникающий, постоянный, изматывающий и высасывающий жизненные соки, сводящий с ума, был неизменным спутником людей все эти страшные дни, месяцы, годы, что город держался — воевал и работал, жил и умирал непобеждённым.
Родившись всего лишь через 15 лет после снятия блокады, лично я не могу представить, как бы реагировал на голод, на постоянное, довольно унизительное желание поесть, лишь иногда испытываемые мною в не очень радостном детстве. Может быть, именно поэтому меня больше всего потрясают рассказы о судьбах совершивших подвиги в голодных страданиях. Например, о судьбе Кузьмы Песочникова, который в блокадном Ленинграде умер от голода в 1942 году. И при этом работал заведующим продовольственной базой флота. А в прошлом был чекистом, о которых сегодня принято говорить, что они ТОЛЬКО маузерами да наводящими страх кожанками, репрессиями и бессудным расстрелами обеспечивали монолитную устремлённость людей. В том числе, и в блокадном Ленинграде. И при этом обжирались «ништячками» и грабили голодных ленинградцев, на еду выменивая у них последние ценности.
Кузьма же Песочников был не просто рядовым чекистом в молодости, но и профессиональным революционером ещё ленинского призыва. Родился он в 1890 году в селе Холмогоры Архангельской губернии, был рабочим мастерских в Санкт-Петербурге и Сибири. В годы Первой мировой войны служил в морских пограничных частях и вместе с моряками Балтийского флота в февральской революции 1917 года окончательно сблизился с большевиками и стал им в военной организации при дворце Кшесинской, ленинском штабе.
В мае 1918 годом, работая кочегаром портового буксира «Выг», перебрался в Мурманск, где и стал одним из организаторов большевистского вооружённого восстания в Мурманске в феврале 1920 года. После победы советской власти входил в первый состав Мурманского уездно-городского комитета РКП (б), был членом исполкома Мурманского совета депутатов и ревкома, членом оргбюро по созданию Мурманской парторганизации, 22—23 февраля 1920 года возглавил созданный отдел по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем. А потом и вообще стал первым начальником Мурманской уездной ЧК и служил до 1924 года.
На этом посту он исполнял задания лично для вождя большевиков Владимира Ленина. В апреле 1920 года Мурманский исполкомом командировал Песочникова в город Варде в Норвегии. Официально для ведения переговоров о закупке угля. Однако главной целью этой командировки было спецзадание — доставить в Россию почту Третьего Интернационала (Коминтерна), часть из которой была адресована непосредственно Ленину.
В 1935 году Песочников ушёл добровольцем в Военно-морской флот СССР, получил звание воентехника 1 ранга и работал на Балтийском судостроительном заводе военпредом в комиссии по приёмке строящихся судов. С началом Великой Отечественной войны он оказался в блокадном Ленинграде, где и был назначен начальником продовольственной базы снабжения Балтфлота, не продержавшись на такой «хлебной» должности и года — в 52 года скончался в госпитале от голодного истощения, не воспользовавшись законным правом на усиленный паёк офицера.
И Кузьма Песочников в Ленинграде был не один такой, кто и в голоде сохранил не только верность служебному долгу, но и человеческие честь и достоинство. Высшей пробы! Как на этой фотографии, где, кроме Песочникова, изображены слева направо Данил Кютинен, Александр Щукин и Дмитрий Иванов. Четверо из тех сотен тысяч, что умерли с голоду, но сами, находясь в окружении продуктов, не взяли ни крошки сверх того, что полагалось им по такому же как и у всех продуктовому пайку...
О них нужно каждый год напоминать людям. Первый, Даниил Кютинен — работал пекарем и 4 февраля 1942 года умер от голода в блокадном Ленинграде, так и не взяв ни куска выпекаемого им хлеба сверх положенной ему нормы.
Второй: Александр Щукин — ответственный хранитель отдела технических культур Всесоюзного института растениеводства, который скончался от дистрофии в своём рабочем кабинете, сплошь заставленном образцами орехов.
Третий: Дмитрий Иванов — тоже работник Всесоюзного института растениеводства, который 9 января 1942 года скончался от голода в своём рабочем кабинете, где хранились десятки килограммов риса, кукурузы, гречихи, сорго, проса.
И я понимаю, что вспоминая таких людей, вольно или невольно подвергаю память о них нападкам недоброжелателей и просто моральных уродов, которые опять могут говорить о «варварской нецелесообразности блокады», о «напрасных и неоправданных жертвах каннибала Сталина», о том, что «никакой блокады не было». Но в любом случае надо помнить. Потому что кто-то из писавших о блокаде как-то сказал: «... Живые и мёртвые вместе с Красной Армией стали победителями. Блокада была прорвана. Воинам Красной Армии было, к кому прорываться». И вот теперь и нам всем, как мне кажется, нужно сделать всё, чтобы и блокадники прорвались к нам, в нашу жизнь, так часто загаженную притворством, беспамятством, тупым фарисейством и мелкой никчёмностью приспособленческой целесообразности, сдуру названной «здравым смыслом». Ну, чтобы не так стыдно было, когда совесть негаданно заявится. А она, совесть, такая...
