Генри Киссинджер: «Конфронтация с Китаем породит конфликт без победителей, который закончится, как и Первая мировая война, истощением обеих сторон»
Назревает ли холодная война между США и Китаем? Или опасность следует искать в развитии искусственного интеллекта? В интервью швейцарскому изданию Neue Zürcher Zeitung американский дипломат, стратег и эксперт по международным отношениям Генри Киссинджер рассказал о своём видении ситуации в мире и его будущем.
Отвечая на вопрос о том, ожидал ли он когда-либо такого мощного подъёма Китая, Киссинджер отметил: «Историческое развитие нельзя остановить. Если бы Америка не сблизилась с Китаем, Китай открылся бы в другую сторону. Потому что нужно было создать противовес России и показать, что существуют альтернативы партнёрству с Россией. В то время мы исходили из трёх соображений. Во-первых, была война во Вьетнаме, закрепившая американский внешнеполитический интерес к Юго-Восточной Азии, которая была настолько далека от США, насколько это вообще можно себе представить. Затем был деморализующий эффект. Вот почему мы с президентом Никсоном были полны решимости использовать более широкую перспективу в нашей внешней политике».
«Во-вторых, китайцы дали понять, что они хотят открыться. И, в-третьих, мы считали, что для всего мира важно думать о внешней политике в глобальном масштабе, а не по шаблонам освободительных войн, которые развивались в период, когда мы открывались Китаю, — сказал дипломат. — Поэтому даже если бы можно было отсрочить подъём Китая, мы хотели, чтобы он продолжался.(...) Никто и представить себе не мог, что в плане экономики Китай так быстро будет превращаться в страну, которая будет знать, как утвердить свою собственную силу, и почти не будет привязана к сотрудничеству».
«За последний год, и особенно в последние месяцы правления Трампа, напряжённость порой сильно возрастала. Случались и вещи, которые участникам событий нелегко будет стереть из памяти. Мне кажется, что администрация Байдена поняла, что конфронтация с Китаем не может быть ни в интересах обеих сторон, ни в интересах всего мира. Она породит конфликт без победителей, который закончится, как и Первая мировая война, истощением обеих сторон», — полагает Киссинджер.
«Новой администрации действительно будет непросто найти выход из конфронтации и разработать более устойчивую стратегию, — отметил собеседник издания. — Есть перспективы для серьёзного диалога, но до недавнего времени китайцы ощущали большую враждебность со стороны США, а мы, со своей стороны, сталкивались с неприемлемым поведением Китая. Поэтому сложность наших отношений ещё больше возросла и потребует сильного политического руководства. (...) В этой связи я бы ожидал, что в выборе своей стратегии американская администрация будет руководствоваться благоразумными принципами, а не поддастся внутреннему искушению объявить Китай врагом номер один и главной целью нашей внешней политики».
«Война с применением высокотехнологичного оружия была бы трагедией. Тем более, пока между ведущими странами нет соглашения об ограничении применения такого оружия, и нет ясности относительно возможных последствий для населения в случае его использования в сочетании с искусственным интеллектом», — указал Киссинджер.
Рассуждая о будущем Европы, дипломат отметил: «Когда мы говорим о ЕС, возникает вопрос, говорим ли мы о политическом образовании с активной стратегией и чётко определёнными целями. Или он превращается в учреждение, которое сосредоточено на благосостоянии своего народа и на продвижении определённых областей науки, но без каких-либо амбиций по участию в решении глобальных проблем? Европа добилась огромных успехов в экономическом и политическом плане, но с точки зрения её исторической и стратегической роли, как мне кажется, Европа всё ещё находится в самом начале своего развития. Это, на мой взгляд, будет ключевой задачей на ближайшие годы».
Говоря о ситуации на Ближнем Востоке, Киссинджер рассказал: «Пока я был на посту и участвовал в дискуссиях, вопрос всегда стоял так: должны ли мы стремиться к всеобъемлющему мирному договору, или довольствоваться тем, что достижимо? (...) Я всегда считал, что всеобъемлющий договор обречён на провал, потому что в нём одновременно задействовано слишком много интересов. Поэтому я всегда считал, что сумма достижимых целей в конечном итоге приведёт к всеобъемлющему соглашению. Этой стратегии я придерживался по большей части, когда был на своём посту, и так же поступала последняя администрация. Это, в свою очередь, позволило государствам сосредоточиться на тех вопросах, которые были для них наиболее актуальны, не жертвуя при этом своей идеологической целостностью».
«Мы должны продолжать идти по этому пути, — полагает дипломат. — Конечно, соблазн найти комплексное решение остаётся. И не менее сильно стремление рассматривать палестинский вопрос как наиболее важный, и он действительно является приоритетной проблемой. Но именно по этим причинам урегулирование очень затруднительно».
«Я, конечно, надеюсь, что мы продолжим работать в этом направлении. Правда, это предполагает, что во избежание идеологических конфликтов мы должны рассматривать вопросы с геополитической, а не идеологической точки зрения. Я думаю, что последние события с Египтом, Эмиратами и Саудовской Аравией указывают в этом направлении», — сказал Киссинджер.
Отвечая на вопрос о том, посоветовал ли бы он Джорджу Бушу вторгнуться в Ирак, если бы был тогда его советником, дипломат пояснил: «Вообще-то, я был хорошим другом президента Буша. Была ли у меня официальная роль советника, я не знаю, но я консультировал его по этому вопросу. Я поддерживал свержение Саддама Хусейна, но в любом случае необходимо было послать недвусмысленный сигнал о том, что государство столкнётся с сильным сопротивлением, если сделает своей основой враждебность к Западу и будет подрывать наши позиции везде, где только сможет».
«С другой стороны, я не считал, что страну следует оккупировать, и ещё менее разумным мне казалось желание превратить традиционно мусульманскую страну в демократию западного образца с помощью миссии политического развития. Не потому, что мне не нравилась эта идея, а потому, что это было бы слишком, и потому, что я думал, что свержения Саддама будет достаточно, чтобы преподать урок потенциальным преемникам. Это было бы быстро и легко сделать. Оккупация страны в попытке повторить оккупацию Германии и Японии — что тогда, конечно, происходило при совершенно других обстоятельствах и условиях, — была ошибкой», — указал собеседник издания.
Рассуждая о будущем мира, Киссинджер отметил: «С идеалистической точки зрения, можно было бы пожелать, чтобы фундаментальные цели различных культурных групп были согласованы в достаточной мере для того, чтобы они могли рассматривать эти задачи как общие проблемы и как выражение своего национального духа. Так выглядел бы идеальный вариант развития событий. В вопросах глобального потепления, например, такое должно быть возможным, потому что все будут затронуты им примерно одинаково».
«Но есть и другой аспект, о котором мало говорят. Развитие наших технологий окажет колоссальное влияние на то, как мы будем жить. Здесь тоже импульсы будут исходить от небольших групп, но им придётся завоёвывать широкое признание. Это будет сложная задача. (...) Если вы посмотрите на историю человечества, то даже в конце XVIII века вы не увидите национальных государств. Были другие образования, феодальные империи, например, которые настаивали на своей легитимности. Пятьдесят лет спустя национальное государство утвердилось в качестве основной организационной структуры. В современном мире существуют корпорации, например, технологические гиганты, которые благодаря своим инновациям становятся организациями, по размерам и целям превосходящими национальные государства. Однако их не воспринимают как политических игроков. И что ещё хуже, такие корпорации возникают под руководством менеджеров, ориентированных на рост, а не на устойчивое воздействие», — указал Киссинджер.
Рольф Добелли
