«Если сломаны руки — грызи рычаг зубами». Боевые будни донецких танкистов

Александр воюет в составе Первого армейского корпуса ДНР почти с самого начала сопротивления — с 2015 года. Он доброволец, родом из Харьковской области, сначала служил в пехоте, но его техническое образование и опыт были нужны артиллерии: так Камыш попал сначала в экипаж САУ «Акация», а потом стал танкистом.

С началом спецоперации боевых задач у танкистов стало много, а сейчас на фронте возле Донецка нужно постоянно отражать попытки прорывов украинских вояк, уничтожать их позиции, бить на упреждение и по разведанным целям, поддерживать нашу пехоту в штурмовых действиях.

— Когда смотрю, как по нашим дорогам к фронту едут танки, всегда грустно. С одной стороны, танк – сильная мощная машина, с другой, представляю, как тяжело экипажам. Мне кажется, чтобы быть танкистом, кроме умений, нужен особый характер, это так?

— Чтобы воевать и побеждать, всем нужен характер, неважно, пехотинец ты, танкист или миномётчик. Но если ты имеешь в виду замкнутое пространство и ощущения в нём, то да – к этому готов не каждый. Если есть проблемы с психикой, неуживчивостью, конфликтностью, то лучше и не пробовать. Танк и его экипаж – это одно целое, нет доверия – нет команды. Каждый знает своё место, задачу, функцию.

Твои действия, особенно если твоя специальность – механик-водитель, должны быть доведены до автоматизма, потому что в бою иногда всё решается за секунды. Мне вот понравилось, как кто-то написал, смотри (достаёт телефон, листает и читает): «От мехвода зависит 70% жизни всего экипажа. Он должен день и ночь плясать вокруг танка, и в бою, когда вам навешали люлей, у вас закончился боекомплект и звенит в ушах, кровь хлещет из глаз, но он едет, иначе коробушка станет всем могилой. У механика-водителя нет права на контузию во время боя, когда экипажу вломили и заклинила пушка. Мехвод должен всех вытащить. Даже если сломаны руки - грызи рычаг зубами, иначе всем хана». Вот сразу видно, человек знает, о чём пишет. Так и есть. От мехвода зависит, чтобы машина не подвела.

— У тебя было такое?

— Грызть рычаг? Нет. А попадания в танк, были, конечно. Но пока везёт, воюем. И машину не меняли. И с командиром нам повезло, и все ребята у нас опытные, мастеровые, с ясной головой и золотыми руками. Это важно, когда устраняешь небольшие поломки в бою и в тылу. Постоянно что-то надо делать – там подшаманить, там – подлатать, приварить. Главное, сохранять и постоянно заботиться о живучести танка, от этого зависят и наши жизни. Танк пока стреляет, надо стрелять, не бросать машину. А вот украинские экипажи свою и западную технику не очень-то ценят. Несколько случаев за последние месяцы наблюдал, как украинские экипажи предпочитали сбежать, а не бороться за танк, хотя каких-то тяжёлых повреждений на нём мы не увидели. Для меня танк – это и боевая машина, и товарищ, и укрытие, в нём и воюешь, и ожидаешь задания, и отдыхаешь в перерывах. Такая сейчас обстановка, что в танке спишь чаще, чем дома.

— Разве там хватает места?

— Делаем это по очереди, меняемся. Дело привычки. На боевых дежурствах иначе никак. Когда много времени проводишь в танке, ты наизусть знаешь, где, что и как расположено, что можно убрать для удобства, а что задевать нельзя. Теснота – друг танкиста. (Смеётся). Нас руки выдают – ожоги, синяки, ссадины, порезы. И контузии. Кто только не пытается уничтожить танк – и вражья артиллерия, и птуристы (ПТУР – противотанковая управляемая ракета, прим. ред), и беспилотники. Танку, как акуле, надо быть в движении, менять позиции, чтобы не засекли. Всё зависит от поставленной задачи, приходится действовать и с закрытых огневых позиций, и бить прямой наводкой. При этом противник стремится поразить нас и в момент выдвижения, и непосредственно на позиции. На открытой местности неподвижный танк – мишень большая, лёгкая и желанная. Без снарядов и топлива - тоже мишень.

— А сейчас снарядов и топлива хватает?

— Этого всегда не хватает. Сколько служу, столько и наблюдаю одни и те же проблемы. А ещё не хватает специалистов по ремонту на месте – техников, токарей, сварщиков, мотористов. Сваркой и установкой так называемых мангалов – решёток на крышах, кустарной защитой от беспилотников, занимаемся сами. Но часто нужен именно специалист. Зимой морозы: не завёлся – не поехал, сейчас жара, когда нельзя допускать перегрева двигателя.

Поэтому важно учитывать параметры эксплуатации «сердца танка» - контролировать температуру воды, масла, обороты. Чуть недосмотришь, пиши - пропало. А туман, пасмурная погода – наши помощники, можно заниматься машиной и почти не опасаться беспилотников. Самое экстремальное, когда приходится чинить боевого друга под обстрелом. Цепляешь тросы, а в твою сторону укропы бьют из миномётов или гранатомётов, из застройки стреляют снайперы, а машину надо эвакуировать, иначе сожгут.

Сильно не хватает спецнакидок для маскировки танков, чтобы скрыть тепловой след, чтобы машину было труднее вычислить системами обнаружения противника. Не хватает и масксетей, волонтёры, конечно, помогают, но сети быстро рвутся, выгорают. Когда есть «зелёнка» (лесополоса - прим. ред), то маскируем танк в ней, под деревьями, в высокой траве между кустами, но сетки всё рано нужны постоянно.

— Волонтёрские группы начали заниматься изготовлением коробов для динамической защиты танка, я видела сообщения об этом. С чем связан такой дефицит?

— Динамическая защита спасла не один танк, это очень эффективное средство. Наши мастера научились устанавливать динамическую защиту не только на корпус, но и на другие уязвимые места. Танки без динамической защиты горят, как спички, экипажи просто обречены. И я не знаю, по какой причине наша техника не обеспечена защитой в полном объёме, и кто в этом виноват. Чего не хватает? Металла? Производственных мощностей? Проблему надо срочно решать на государственном уровне, это однозначно. Помню, как в нашу машину было попадание. После боя мы уже израсходовали боекомплект, но на отходе прилетела граната. Динамическая защита приняла удар на себя, сразу включилась система пожаротушения. Нас только сильно оглушило, была тошнота и головная боль, потом всё прошло. Но мы бы не отделались лёгкой контузией, если бы не эта защита.

— Сколько надо времени, чтобы подготовить экипаж танка?

— В идеале, полгода. Но когда всё начиналось в Донбассе, времени у ополчения не было, не то что обучить, а даже собрать экипаж было проблемой, танкисты были нарасхват. Умелый мехвод, который мог бы отреагировать и сориентироваться в тяжёлой ситуации, был на вес золота. Хотя и самих танков не хватало. Сейчас ситуация изменилась. Мы постоянно работаем и по целям на передовой, и на полигонах много учений было - по вождению на разных рельефах местности, преодолению препятствий, стрельбе, тактической подготовке. Всегда учишься чему-то новому, отрабатываешь взаимодействие, узнаёшь что-то интересное или полезное от других мехводов.

— По каким целям, в основном, приходится работать? Какие мысли мешают в бою?

— В бою надо быстро думать: как выбрать лучшее и удобное положение для стрельбы, как увернуться, нигде не застрять, не «разуться» (потерять гусеницу - прим. ред), не сорвать задание. Важно держать в голове много данных, учитывать скорость, угол разворота, последовательность действий, иметь резерв снарядов на откат. На другие мысли места в голове не остаётся. Если ты имеешь в виду страх, то у любого он есть. Но бояться можно по-разному. Одних страх парализует, других подстёгивает, добавляет злости и осмысленности. А цели нам ставят разные – это и определённая позиция или опорный пункт, откуда надо выбить врага, и пулемётная точка, расположенная где-нибудь на крыше.

Однажды нас вызвали для уничтожения снайперов, которых никак не могли достать. Эти снайперы сильно терроризировали нашу пехоту в авдеевской промзоне. А танк – он сам как снайпер, бьёт быстро, мощно и метко. Разведка целей ведётся, в основном, беспилотниками, координаты поступают командиру, который связывается с конкретным экипажем и с корректировщиками. Приоритетные цели для нас – это и украинские гранатомётчики, и операторы ПТУР, как представляющие особую опасность. И украинская «Стугна» более смертоносна, чем распиаренный «Джавелин». «Джавелин» не всегда срабатывает, то ли из-за разряженных батарей, то ли по другой причине, но это специфический комплекс. А вот «Стугна» много попила крови наших танкистов.

Основная наша задача, конечно, - помощь в продвижении и прикрытии нашей пехоты. Недавно выехали на рассвете отбить попытку прорыва ВСУ, восемь-десять украинских штурмовиков хотели забрать позицию. Выстрел - цель - откатились. Потом нам сообщили, что на направлении прорыва приборы видят тепловую сигнатуру танка. Получили координаты, успешно отработали бронебойно-подкалиберным снарядом – чужак задымил, потом сдетонировал боекомплект.

— Это была танковая дуэль?

— Нет, как таковая танковая дуэль, один-на-один, случается нечасто. У нас другая война, и нет сражений такого масштаба, как это было, например, на Прохоровском поле.

Сейчас тяжёлая бронетехника используется, в основном, для стрельбы по баллистическим траекториям, как самоходные орудия. За время моей службы мне не приходилось участвовать в дуэли против украинского танка, но у знакомых из других экипажей были такие случаи. Их мало, но мне о подобном рассказывали. А вот «танковая карусель», когда один танк прикрывает другой, это постоянная и успешная тактика. Сейчас таким образом бьют по укрепрайонам врага и на авдеевском, и на марьинском, и на других направлениях. У «карусели» своя специфика, но алгоритм понятный и отработанный.

— Самая популярная тема в эти дни – это западная техника и её тактико-технические характеристики. Оказалось, что хвалёные «Леопарды», на которые украинцы так надеялись, не стали чудо-оружием, и не дали им преимуществ. Почему?

— Думаю, что украинцы оказались к этой технике не готовы во всех смыслах. Во-первых, западное вооружение, все эти «умные» системы, более сложны и капризны, чем привычная отечественная техника. Они требует бережного отношения, не приспособлены для наших дорог и погодных условий. К тому же, я где-то читал, что Запад поставил Украине морально устаревшую технику, которую списал. Во-вторых, собственная бронезащита у конкретно «Леопардов» слабовата и легко пробивается. Даже видел фото, как украинцы уже навешивают на иностранные танки дополнительную динамическую защиту — это они делают явно не от хорошей жизни, а потому, что не хотят гореть заживо. И у украинцев явно есть проблемы с подготовкой экипажей для западных машин – то ли времени было потрачено мало, и курсы были сильно сокращённые, то ли к подготовке отнеслись без энтузиазма. Просто ездить и стрелять – этого мало в реальных условиях боя. Непонятны и мощности украинских рембаз, насколько они обеспечены всем необходимым именно для «иностранцев» и умеют ли реанимировать сложную технику в условиях, когда неисправность невозможно быстро устранить «под ближайшим кустом».

— Чисто по-человечески или профессионально испытываешь к ним сочувствие?

— Нет, каждый сделал свой выбор. Они – свой, мы – свой. Они нас не жалели все эти долгие годы и не будут жалеть.